Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

С умным человеком всегда легко договориться (если, конечно, ты сам не дурак!) и мы поладили с Михаилом Владимировичем. С Гераклом мы вначале не здоровались, а потом, попав на какую-то общую пьянку, помирились.

- Кто старое помянет, тому глаз вон, - вдруг сказал тогда Геракл и сам испугался своих слов. Да и мне стало как-то не по себе.

- Какие глупые русские поговорки! - фыркнул Геракл.

- И какие жестокие! - добавил я.

В отделе Хвингия были интересные люди, из которых я особенно хорошо запомнил Аллочку Багдоеву - умную, высоконравственную и красивую девушку, за которой я пытался приударять, и парня - Валеру Сванидзе. Алла теперь - доктор наук, известная учёная, а Валера - кандидат наук, живёт в Москве, мы с ним дружим и иногда 'моржуемся' вместе зимой.

А в начале июня мне пришла из ВАК открытка, что меня утвердили в учёной степени кандидата наук. Сыграл ли здесь свою противоестественную 'благую' роль двойник Мефистофеля-Березовского - Натаныч, или Домбровского совесть заела (что маловероятно!), но утвердила-таки меня эта страшная комиссия. А тут представилась командировка в Москву, и на сей раз, мы поехали вдвоём с моим новым начальником.

Устроились в гостинице 'Урал' в двухместном номере. Я тут же побежал в Минвуз, и по паспорту получил мой диплом кандидата наук. Корочки покупать не стал - так носить удобнее и меньше места занимает.

Таня снова работала в утро, я вечером созвонился с ней и уговорил её приехать к нам в гостиницу. К её приезду мы с Хвингией были уже хороши. Михаил Владимирович, человек очень строгих нравов, признался мне, что так сильно выпил впервые.

Был уже первый час ночи, когда мы стали выяснять, как быть с Таней. Почему-то к нам не зашла 'проверяльщица' в 11 вечера, и мы потеряли счёт времени. К Тане было ехать уже поздно, да и я был сильно 'выпимши'. Мы с Таней стали ложиться вместе, но Хвингия запротестовал:

- А если придут проверять, а ты лежишь с женщиной? - сурово спросил он и предложил лечь к нему в постель.

- А если придут проверять, а я лежу с мужиком, это лучше? - парировал я.

В результате, Хвингия заснул на своей постели, а мы с Таней на своей. Утром всё-таки нас заметили дежурные и пожурили. Но мне было всё равно, так как я ушёл жить к Тане, а Хвингия остался один. Ему очень понравилась Таня, и он назвал меня аморальным типом, за то, что я 'обманываю' и жену и Таню.

Как мне рассказывали общие знакомые, Михаила Владимировича уже нет в живых. Он стал академиком Грузии, но жуликом так и не смог стать. Поэтому, в трудные для Грузии 90-е годы, он умер, почти, что от голода и недостатка лечения. Так, по крайней мере, мне рассказали, а как было взаправду, я и не знаю.

Ну, а пока, вернувшись в Тбилиси с победой, я получил должность старшего научного сотрудника с зарплатой 210 рублей. Должность была пока установлена по директорскому приказу, а по конкурсу меня так и не выбрали. Но об этом отдельно.

Международный съезд в Сухуми

В июле 1966 года состоялся международный съезд по теории машин и механизмов в столице Абхазии - Сухуми. Героем съезда был его организатор и душа - академик Иван Иванович Артоболевский, фактический создатель этой науки. Открытие съезда проходило в красивом и по архитектуре, а особенно по местоположению, Институте Субтропиков. Он возвышался на горке, между морем и облаками, и Иван Иванович, стоя на возвышенном плацу, окружённый рукоплещущей толпой, поднимал руки над своей львиной головой, и, глядя в небо, потрясал ими. Поистине фантастическое зрелище - фигура Артоболевского с поднятыми руками, как бы повисала между небом и морем на фоне пальм, эвкалиптов и цветущих олеандр на горке. Это был звёздный час маститого учёного, всемирное признание созданной им науки, да ещё в месте, напоминающем древнегреческий Олипм.

От нашего института на съезд поехало всё руководство во главе с академиком Трили, а также - Хвингия, Маникашвили и я. Я написал доклад по теории и испытаниям гибридной силовой установки, изготовил демонстрационные плакаты, но делать доклад поручили начальнику отдела - Маникашвили.

Геракл, с пренебрежительным видом спросил у меня пару вопросов по плакатам, в частности, про длинную формулу с интегралом. Он любил шутить: 'В дифференциалах я ещё разбираюсь, а в интегралах - ни черта!'. Имелся в виду дифференциал автомобильный, а не математический, в чём, собственно, и состояла шутка. На плакате же был изображён так называемый эллиптический интеграл, и Геракл несколько раз повторил это название, чтобы не забыть.

Я развесил плакаты совсем не в последовательности изложения доклада, причём плакат с эллиптическим интегралом повесил первым. В этом была моя маленькая шутка, превратившаяся в большой конфуз для Геракла.

Доклады проходили в большом актовом зале. Трили хотел 'поразить' международную общественность эффектной теоретической работой, давшей и практический 'выход', что бывает нечасто. Авель Габашвили, Хвингия и я сели в первом ряду и приготовились слушать. Вёл собрание академик Трили, сидевший в Президиуме.

Наконец объявили наш доклад и Маникашвили с пренебрежительной улыбкой маститого 'мэтра' вышел на трибуну. Вышел - и стушевался. Он не знал с чего начать. Долго топтался у плакатов, повернувшись спиной к залу, и, видимо, вспомнив что-то, обернулся к нам лицом, посеревшим от ужаса. Он обвёл указкой длинную формулу на плакате и прерывающимся голосом проговорил в микрофон: 'Эллиптический интеграл!'. Зал замер от неожиданности, и было слышно, как переводчик перевёл для кого-то эту фразу на английский.

- Идиот! - уже без стеснения, громко проговорил сидевший со мной Авель. Он обменялся взглядами с обеспокоенным Тицианом в Президиуме и указал пальцем на меня.

- Прошу прощения у уважаемого собрания, но ввиду недомогания докладчика, мы просим выступить молодого кандидата наук Нурбея Гулиа, автора устройства, о котором идёт речь в докладе! - сообщил в микрофон Трили, и Геракл, пошатываясь, сошёл с трибуны. Сел он, почему-то, на моё место. Было видно, как Авель отодвинулся от него, как от зачумленного.

Я с удовольствием доложил о моём устройстве, упирая не столько на теорию, сколько на его практическую эффективность. Мне надо было, в первую очередь, дать его рекламу на заграницу. Но я зря старался. В зале присутствовали только теоретики, и основные вопросы ко мне были по методам составления и решения дифференциальных уравнений движения агрегата и по тому же злосчастному эллиптическому интегралу.

- Ну, что, разметал бисер не перед тем контингентом? - проворчал Авель, когда я, потеснив Геракла, сел на своё место. Это же теоретики, им наплевать на твою экономию бензина. Лишь бы эллиптический интеграл решить побыстрее!

Вечером должен был состояться, как нам его назвали 'а ля фуршет' в ресторане 'Амра', что по абхазски означает 'Солнце'. Ресторан располагался на бывшем причале, выходящем далеко в море. Академики и иностранцы были приглашены в особый зал с сидячими местами, а нас, включая и дирекцию института, запустили в общий зал.