Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Дело представили так, что прошлая передача давала возможность зрителям самим оценить реальность 'инерцоидов'. А раз этого не последовало, то мы показываем их критический анализ. Я запускал 'инерцоид', как и в прошлой передаче по столу - он скакал быстро, как кузнечик. Кстати, все детские игрушки передвигающиеся толчками без приводных колёс - птички, лягушки, и им подобные - тоже 'инерцоиды'. При этом никто их не предполагает запустить в космическое пространство, чтобы 'бороздить' его!

Но стоило мне привязать 'инерцоид' к одному краю коромысла крутильных весов, а на другом краю закрепить соответствующий противовес - 'инерцоид' разоблачал сам себя! Он беспомощно дёргался, будучи не в состоянии сдвинуться в какую-нибудь сторону. Всё дело в том, что на столе и другой поверхности, даже в воде, возникает некоторое сопротивление движению тел - то же трение. 'Инерцоид', кратковременно развивая большую силу в одном направлении, преодолевает это сопротивление и движется. В другую же сторону сила развивается маленькая, но длительная; она и не в состоянии сдвинуть прибор с места.

Каждый из нас может, если надо, сам стать 'инерцоидом', если встанет на сани, возьмёт в руки кувалду и будет колотить ею по задней части саней. При ударе сани будут передвигаться вперёд, а при замахивании молотом они просто не сдвинутся - сила трения удержит. В крутильных же весах почти нет никакого сопротивления - вот 'инерцоид' и становится беспомощным.

Я многократно выступал с лекциями перед изобретателями, демонстрировал им 'инерцоид' на крутильных весах, и как вы думаете, что они при этом делали? Они просто отворачивались в момент работы 'инерцоида', а потом говорили, что ничего не видели! Ну, как назвать такую болезнь - шизофрения или хитрость страуса, как известно, прячущего в невыгодных ему ситуациях голову в песок! Чуть позже я выпустил монографию 'Инерция', где прямо на обложке был изображён опыт с 'инерцоидом' на крутильных весах. Думаете, это убедило горе - изобретателей? Ничуть!

Но поближе к передаче 'Это вы можете!'. Я убедил Соловьёва, что ему нужен в жюри хоть один эксперт, профессионально разбирающийся в механике, чтобы различные химеры либо не проникали на передачу, либо вовремя были разоблачены. Так я и вошёл в состав жюри.

Вскоре в этот состав был принят ещё автомобилист - Илья Туревский, и в таком составе жюри просуществовало много лет. Таким его и изобразил на своей карикатуре великий датский художник Херлуф Бидструп. Стоит со своим самодельным автомобилем озадаченный изобретатель; напротив него за столиком, ведущий - Володя Соловьёв, а за ними - жюри. Вот тот, озверевшего вида мужчина в очках с чёрной бородой и в сванской шапочке, занёсший правую руку прямо над головой уважаемого Василия Дмитриевича - это я. С тех пор я сильно изменился - нет очков (прошла близорукость), нет чёрной бороды и волос (они поседели, и я их сбрил), нет даже сванской шапочки (её стали путать с еврейской 'кипой', и я перестал её носить). Но озверелость осталась, это прошу учитывать!

Кто только ни побывал на наших передачах, с кем только ни столкнула меня судьба! Хорошо запомнился тогда ещё 94-х летний Л.С. Термен, изобретатель первого электронного музыкального инструмента - 'терменвокса'. Термен рассказывал, как однажды он буквально водил руками В.И. Ленина, обучая его игре на терменвоксе. 'Руководил вождём мировой революции!' - опасно шутил он.

Оригинально прошла моя первая встреча с Л.С.Терменом. Меня делегировали встречать престарелого корифея и доставить его в студию. Я стоял у лестницы в помещении телецентра в Останкино, когда вдруг появляется Л.С.Термен, подходит ко мне и, почти как старик-Державин лицеиста-Пушкина, спрашивает: 'Юноша, где здесь туалет?'.

Наслышавшись о сыне легендарных А. Ахматовой и Н. Гумилёва - этнографе Льве Николаевиче Гумилёве, я с трепетом ожидал встречи с человеком, который для меня был символом русской интеллигенции. Но всё вышло несколько иначе.

Речь в передаче шла о кочевых народах, которые Гумилёв горячо защищал. А на моё замечание о том, что кочевники оставляют после себя лишь загаженную пустыню, он вдруг резко отреагировал:

- Молодой человек, а вам известно, что я профессор? Я вас на зачёт не допустил бы! - и всё это в микрофон. Несмотря на то, что Гумилёв грассировал на все буквы, и понять его было трудновато, я всё-таки его реплику 'усёк', и тут же, тоже в микрофон парировал:

- А я не только профессор, но и доктор наук, к тому же - заведующий кафедрой, и с такими

взглядами я бы никакого профессора до лекции не допустил!

Шум, смех в зале. Соловьёв мимо камеры грозит мне кулаком и делает страшное лицо:

'Досталось' от Гумилёва и Захарченко. Защищая русский быт, писатель упомянул русскую избу. На что Гумилёв, превозносивший юрту кочевников, строго спросил Василия Дмитриевича:

- А вы вообще-то русскую избу когда-нибудь видели?

Захарченко аж застонал от обиды и умоляюще посмотрел на Соловьёва:

- Володечка, зачем я должен терпеть такое?

А Володя и весь зал хохотали.

Встречались на передаче и люди откровенно безграмотные. Иногда я не выдерживал чьей-нибудь безграмотности, причём высокомерной, и, озверев, хватал стул или иной тяжёлый предмет и нападал на обидчика. Тот почти всегда позорно ретировался. Эти моменты Володя обычно оставлял в эфире - они вызывали 'оживляж'.

У того, кто помнит наши передачи, может остаться впечатление, что мы с Василием Дмитриевичем были антагонистами. На самом деле препирались-то мы чаще всего для пущего интереса. За исключением случаев, когда Захарченко требовал внедрения разработок кустарей-изобретателей нашими заводами. Как человек близкий к производству, я понимал, что это невозможно.

Пример: Кузов легкового автомобиля самодельщики чаще всего клеили из нескольких слоёв стеклоткани на эпоксидке. В лучшем случае вся эта склейка продолжалась неделю. А теперь представьте себе, что на ВАЗе внедрили бы этот метод. В год ВАЗ тогда выпускал не менее 660 тысяч автомобилей, в неделю - это около 15000. Где бы 'сохли' целую неделю эти 15000 кузовов, и что стало бы со сборочным конвейером при этом? Тогда наши препирательства становились принципиальными.

Однажды в наш спор вмешался даже ЦК КПСС. Одному из секретарей ЦК КПСС, отвечающих за промышленность, показалось, что я таким образом охаиваю отечественное автомобилестроение (хотя его и надо было охаивать!). И он тут же после окончания эфира передачи, а это было около 11 часов вечера, звонит 'суровому' и своенравному Председателю Гостелерадио Лапину, о том, что некий профессор в кожаном пиджаке из жюри 'Это вы можете!' хулил нашу автомобильную промышленность.

- Узнать, навести порядок, доложить!