Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Она сперва держалась из последних сил, а потом взмолилась.

- Не могу столько! И как ты только раньше всю неделю воздерживался?

Я объяснял непонятливой мисс, что я держался потому, что спал в постели один, а теперь, с такой красивой женщиной спать раздельно - преступление! Мы что, для того пожениться хотим, чтобы спать врозь? - задавал я Витольдовне провокационный вопрос.

Раньше на отдыхе тоже возникла подобная проблема, но там Тамара целый день отдыхала, а вечером выпивала со мной, и была, в общем, на взводе. А тут - работа, да и выпивать каждый день она отказалась. У меня, конечно, был маленький резиновый баллончик, вместо кружки Эсмарха, на всякий 'пожарный' случай. Но Тамара стала буквально спаивать меня, чтобы я заснул и не требовал отдачи супружеского долга. Она плохо представляла себе режим жизни закалённого в питье и сексе хлыща, и чахла с каждым днём. Я оказался для неё, действительно, вроде Пол Пота для Кампучии.

- Послушай, мисс, может, пойдёшь ещё раз на компромисс? - шутливо уговаривал я мою 'сожительницу' на очередное грехопадение.

- Знаешь, если мисс часто идёт на компромисс, то он превращается у неё в компромиссис! - съязвила мне она моей же любимой присказкой.

- Думаю, что это тебе не угрожает! - философски заметил я ей на это.

- Что ты имеешь в виду? - взвинтилась Витольдовна.

- Успокойся, совсем не то, о чём ты подумала! - парировал я, - ты же не идёшь на компромисс, вот тебе ничего и не угрожает! - лицемерно успокоил я разволновавшуюся мисс.

Когда я решил брать билеты для поездки на отдых в Сухум, которые заказал заранее на начало июля, она мне позвонила на работу и сказала, неестественно скрипучим голосом:

- Дождь идёт, плохое настроение, ты знаешь, я тут подумала, и решила (это было её любимым выражением), не поеду я с тобой в Сухум. Приходи вечером, забери свои вещи!

Я, конечно же, ожидал эти слова расставания, но только после отдыха в Сухуме. Однако лучше разобраться сейчас, чтобы не портить лета на ругань и упрёки. Тем более - в Сухуме, при всех. Что ж, пришёл вечером, и сложил вещички.

- Может, ляжем на прощание? - предложил я.

Тамара возмущённо указала мне на дверь. Пожав плечами, я вышел.

Дело в том, что, уезжая в Ивановское, Тамара-маленькая пригласила меня приехать к ней, уверяла, что там можно хорошо отдохнуть, и квартира на съём есть. Оставила 'маршрутку' - как доехать и дала телефон директора пионерлагеря, по которому можно до неё дозвониться. Вечером же, придя домой я дозвонился до Тамары-маленькой и сообщил, что хочу приехать. Она искренне обрадовалась и сказала, что завтра же 'забронирует' квартиру, вернее маленький частный домик.

А утром, часов в восемь, раздался телефонный звонок. Звонила Витольдовна, просила срочно встретиться у метро 'Кунцевская'! Я был свободен, и через полтора часа уже стоял в назначенном месте. Тамара пришла нарядно одетая, хорошо причёсанная, 'причепуренная' и надушенная моей любимой 'Красной Москвой', где, как говорят, содержится мускус.

Увидев её, почувствовав этот знакомый запах, я так непреодолимо захотел с ней 'у койку', что всё сжалось внутри, аж дыханье спёрло. 'Спокойно, спокойно, джигит, - сказал я себе, - не давай себя оседлать! Ты сделал выбор, и не мельтеши теперь, как цанцар!' (цанцар или цанцари - грузинское слово, означающее человека малодушного, слабовольного, необязательного, у которого 'семь пятниц на неделе', 'перекати поле' и тому подобное. Не могу даже подобрать точного русского синонима!).

- Нур, сердце разорвалось на десять частей! - целуя меня, сладким, манящим голосом заговорила соблазнительница-Витольдовна. - Зря я тебя обидела, каюсь и беру свои слова назад! Давай сейчас пойдём домой, а потом поедем вместе в Сухум!

У меня так засосало внутри, что в глазах потемнело от желанья. 'Вот она, сирена Одиссева, губительница мужиков!' - Твердил я самому себе. 'Улисс выдержал, а ты, мастер спорта, силовик, и подашься! А Тамара-маленькая, бесхитростная и простодушная, зря будет ждать тебя! Обещал ведь, а ещё мнишь себя европейцем!'.

- Тамара, у тебя семь пятниц на неделе, а у меня - только одна! Я уже обещал другой женщине провести с ней лето. Конечно, после того, как ты мне указала на дверь. Не я нарушил слово, а ты. И тебя не я подвёл, не подведу и другую женщину, которой обещал!

- Ах, ах, у тебя есть и другая женщина! - запричитала Тамара, - а я-то тебе верила!

- Ни ты мне девственницей не досталась, ни я тебе нецелованным! - жёстко сказал я Тамаре. Будем хоть честны и верны слову. Я обещал поехать с тобой и поехал бы, но ты отказалась. Тогда я дал слово другой, и теперь сдержу его, если теперь она сама не пойдёт на попятную. Такова уж наша мужицкая доля!

- А как же моё лето, мой отдых? Куда я поеду, ведь я уже вышла в отпуск! - проговорилась Тамара: она облегчила мне расставание.

- Надо было думать, когда указывала мне на дверь! Чао, какао! - я 'сделал ручкой' и зашёл в метро. - Господи, спасибо тебе, что не дал мне смалодушничать!

Этим же днём я прибыл в Ивановское через Черноголовку. Это сейчас мы знаем Черноголовку, как мощного производителя водки и газводы; а тогда тоже знали, но как посёлок весьма серьёзных физиков. Что-то они опасное для человечества производили, а что - не было дано знать простому народу.

Мы встретились в детском саду, и Тамара пошла показывать мне наш домик. Домик принадлежал местному жителю - Витьке-горбуну, доброму, но сильно пьющему парню. Сдал он этот домик нам дёшево, а сам жил у какого-то приятеля. Комната в домике была одна, с койкой у печки, которую не топить было почему-то нельзя. Так что мы ночами просто плавали в поту от жары. Иногда Витька, уже сильно пьяный, приводил в домик своих друзей, и когда они допивались до положения риз, то оставались и на ночь. А нам приходилось перешагивать через валяющиеся на полу тела.

Туалет был во дворе, и туда нужно было проходить мимо собачьей будки, где на цепи сидела большая и свирепая с виду собака. Её пасть, при натянутой как струна цепи, находилась в миллиметре от тела человека, проходящего в туалет. И именно этого миллиметра не хватало разъярённому чудовищу, чтобы задрать насмерть страждущего. Поэтому иногда человек так до туалета и не доходил - страх делал своё дело раньше.

Но, несмотря на все эти страсти, всё было путём и весело. Сексуальный режим Тамару-маленькую, в отличие от Тамары-грозной, вполне устраивал. Не мешала даже жаркая печь, пьяные тела на полу, и свирепая собака. Тамара-маленькая всё воспринимала спокойно и как 'подарок от Бога' - 'Айнэ гутэнэ гебратэнэ ганц ист айнэ гутэнэ габэ фон Готт' - как любят говорить евреи на своём идиш.

Я привёз с собой фотоаппарат с автоспуском; мы наводили его на нашу койку, закрепляли и фотографировались во фривольных позах. Они подчас были настолько новы и оригинальны, что я таких не встречал даже в спецжурналах. Приятно сейчас бывает взглянуть на эти фотографии и вспомнить молодость. Телосложение у обоих партнёров было тогда на зависть - будь это сейчас, наши 'фотки' можно было бы продавать любителям 'клубнички'.