Кейт Уотерхаус - Конторские будни

— А вы-то что об этом думаете? — не слишком галантно спросил он Пам.

Она промолчала, и на его вопрос ответил Сидз — верней, ушел от ответа.

— А вы?

— Да мне-то откуда знать? Я думал, вы меня просветите.

— Простите, Клемент, но мы хотим послушать ваш рассказ. Вам, стало быть, удалось выяснить, что в «Альбионе» нет Рекламного отдела, нет Службы сбыта, нет; вычислительной машины и коммутатора, — а вы работаете здесь всего неделю! У нас тут есть, знаете ли, служащие, которые за несколько лет не сумели собрать и половины ваших сведений. Так что еще вы обнаружили?

Снизошел, сукин сын, до похвалы, подумал Грайс. И, к тому же сделал вид, что мне самому удалось разведать про ЭВМ и коммутатор, хотя я только что узнал об этом от них.

Грайс на мгновение задумался. Нет, больше ему рассказывать не о чем — разве что про телефонный звонок Лукаса; но про звонок ему распространяться сейчас не хотелось… тем более что звонил-то Лукас именно Сидзу.

— Больше вроде бы ничего.

Сидз и Пам обменялись быстрыми взглядами, но на этот, раз они друг друга не предостерегали. На этот раа в их взглядах читалось: «Вот ведь дурень!»

— Я же предупреждал вас, что ничего он не понял, — бросил Сидз.

— Поразительно, — пробормотала Пам. — Сказать ему?

— Да уж заканчивайте, коли начали, — проворчал Сидз. Он откинулся на спинку стула и стал отрешенно покачивать свой бокал с вином, как человек, выпустивший из рук бразды правления. Если сам не хочешь выпить, мог бы налить другим, подумал Грайс, заглядывая в сврй пустой бокал. У них еще оставалось полбутылки вина.

Пам со сдержанным изумлением посмотрела на Грайса и спросила:

— Неужели вы не заметили, что все отделы в «Альбионе» — внутренние?

Слава богу, что Сидз не налил им вина: он неминумо выронил бы бокал, если б подносил его к губам, когда Пам задала ему свой вопрос. Ну конечно же! Как он мог не обратить на это внимания!

— К примеру, Почтовый отдел, — с насмешливым недоумением продолжала Пам, — он ведь занинается только внутренней перепиской. А Расчетный? Исключительно расчеты жалованья. А Закупочный? Ничего, кроме приобретения мебели и письменных принадлежностей!..

Все правильно, и ему не нужно было вдалбливать это в голову.

— Разумеется, заметил, — сказал он, почти убедив себя, что говорит правду.

— Да и не мог не заметить, раз ему удалось, по его словам, найти телефонную книгу, — поддержал его Сидз, все еще сидящий на стуле с видом бесстрастного свидетеля. Ему явно хотелось уверить Грайса, что он, в отличие от Пам, вовсе не считает его простофилей. — Зачем, спрашивается, у нас держат телефонную книгу под замком ? Только чтобы люди ничего не заметили.

Сидз слегка выделил голосом слова «под замком», и похоже, что с намеком на Грайсов грабеж.

— А зачем тогда они и вообще-то ее завели? — угрюмо спросил Грайс.

— Просто по необходимости, — ответила Пам. Начальники отделов, а их у нас около тридцати или даже сорока, не могут запомнить столько телефонных номеров.

— Но ведь, если верить Копланду, телефонные разговоры в «Альбионе» не поощряются, — сказал Грайс.

— Это относится только к рядовым служащим, — возразил Сидз, — потому что иначе им пришлось бы выдать список внутренних телефонов. А начальники отделов постоянно перезваниваются. Копланд, например, то и дело треплется с Лукасом, и для этого ему вовсе не надо всякий раз таскаться на четвертый этаж.

Так же как Лукасу вовсе не надо таскаться на восьмой этаж, чтобы поговорить с тобой, дружок; — сказал бы Грайс, если б захотел перейти в наступление. И, услышав ответ Сидза, тут же пожалел, что промолчал.

— Ну а кроме всего прочего, — нарочито небрежным тоном проговорил Сидз, — альбионские администраторы даже не подозревают, что кто-нибудь может взломать архивный шкаф, чтобы вытащить самый обычный на первый взгляд телефонный справочник.

Так же как я не подозревал, что тебя и Лукаса могут заинтересовать мои политические взгляды, до которых администраторам «Альбиона» нет вроде никакого дела, — сказал бы Грайс, если б не упустил время; а сейчас он уже был так растерян, что едва ли сумел бы составить внятную фразу. Стараясь быть предельно кратким, он, по возможности жестко, сказал:

— Я не взламывал шкаф, если вы метите в меня, он был открыт.

— А это уже новая версия. По вашему предыдущему рассказу, вы нашли внутриальбионский справочник и телефонную книгу на архивном шкафу.

Ну и гнусная же у него ухмылка, подумал Грайс, именно гнусная, иначе не скажешь. Понимая, что надо выкручиваться, он судорожно искал в уме какие-то оправдания. Но ему на помощь неожиданно пришла Пам. Ей надоели их препирательства, и она, чтобы с ними покончить, задала вопрос, который, по существу, спас Грайса:

— Да какое все это имеет значение?

— Некоторое имеет, моя дорогая, особенно если в будущем нам понадобится взломщик, — самодовольно отозвался Сидз. — Его таланты могут сослужить нам неплохую службу.

Пам, к досаде Грайса, очень этим заинтересовалась.

— Вы действительно взломали Копландов архивный шкаф? — спросила она.

Грайс, пожалуй, никогда еще не попадал в такое паскудное положение. Если он признается, они могут толкнуть его на какой-нибудь чертовски опасный шаг. А впрочем, даже если он попробует запираться, они все равно сумеют вытянуть из него правду. И чем дольше он будет упорствовать, тем позорней будет выглядеть подоплека этого «взлома» — желание украсть конфетину…

— Я в общем-то могу открыть его архивный шкаф. Каждому, кто работал в «Комформе», известен один трюк…

— А зачем бы вам его открывать?

— Может, чтобы полакомиться конфетами? — предположил Сидз, и эта мысль очень его развеселила.

Теперь, когда роковые слова были сказаны, Грайс не знал, радоваться ему или стыдиться. Однако, секунду поколебавшись, он выбрал радость — раз уж третьего, как говорится, было не дано.

— Все может быть, — осторожно сказал он. — Я, видите ли, хотел спрятать служебные документы. Ну и поскольку мне не трудно открыть любой отдельский шкаф…

— Да ведь сейчас это самое важное! — перебила его Пам, не дав ему рассказать в шутливой форме, почему он выбрал шкаф Копланда. — Значит, если нам понадобятся какие-нибудь документы, мы можем на вас рассчитывать?

Грайсу вспомнился мрачный Уотергейтский скандал, и он с беспокойством проговорил:

— Рассчитывать на меня в деле взлома и проникновения — или как там трактуются эти действия в законах? Трудное задание.

— Но вы сможете его выполнить?

— Очень трудное задание. А зачем вам это нужно?

Послышался один из тяжких вздохов Пам, содержащий, по примерным подсчетам Грайса, девяносто процентов негодования и десять — презрения.