Кейт Уотерхаус - Конторские будни

— Короче, блестящая операция, — заключил Чарльз.

— Хотя себя и не принято хвалить, — скромно добавил Хью.

— Отправлено — и концов не найдешь, — подытожил Чарльз, решив оставить за собой последнее слово.

— Концы, стало'ть, в воду, — удовлетворенно сказал Ваарт.

Но Грайс не очень-то им поверил: природная осторожность призывала его поостеречься. Поздравлять их он, пожалуй, пока не будет, хотя ждут от него именно поздравлений. Как бы они ни ликовали, вряд ли им удалось упрятать в воду все концы.

Он думал напряженно и долго; потом на губах у него мелькнула победная улыбка, но он прогнал ее, чтобы не выглядеть враждебным, и с торжеством спросил:

— А налоги?

— Кххха! Ахххк! Х-х-хе! Чхих! Чха! Хвяк! У-ху-ху-ху-ху! — Он попал впросак. Сел, что называется, в лужу. Они от души потешались над ним.

— Именно, мистер Грайс! — покровительственно воскликнул Ферьер, когда раскаты хохота смолкли. (Все другие выражались гораздо ехидней. «Он думает, мы вчера родились! Умник, стало'ть, нашелся! Ох, и сказанул!» — выкрикивали они.) — О налогах мы первым делом подумали, мистер Грайс. Я осторожненько навел справки в муниципалитете. Их ежеквартально выплачивает налоговому управлению районный отдел Генерального казначейства, а рассчитывает ЭВМ, которую запрограммировали, когда «Альбион» стал коммерческим трестом. И пока программу ЭВМ не изменят — а этого наверняка в ближайшее время не случится, — все будет идти своим чередом.

— Есть еще какие-нибудь вопросы, уважаемый? — с наглой усмешкой спросил его Хаким, хотя ему-то, иммигранту или, может, сыну иммигрантов, следовало бы вести себя в Англии поскромнее.

— Нет, — сухо ответил Грайс. — Желаю вам всем удачи.

— Нам нужна помощь, а не удача, — сказал Ферьер. — Практическая помощь. Нас очень мало, понимаете? Больше, чем вы увидели сегодня, но все-таки мало. А если быть точным, то двадцать четыре человека, и те, кого здесь нет, ждут удобного момента, чтобы потихоньку уйти из «Альбиона», массовый уход насторожил бы высшее начальство. И все же у нас не хватает сотрудников. У «Глашатая» работы будет невпроворот, и мы ищем людей, которые стали бы трудиться не просто за деньги, а по велению сердца.

— «Глашатая»? — спросил Грайс, пропустивший мимо ушей, как это часто с ним бывало, основную суть рассказа и запомнивший только необычное название.

Из вороха бумаг на своем столе Ферьер извлек несколько фирменных бланков с изящно отпечатанной шапкой и один из них протянул Грайсу. Бланк был выполнен превосходно — броский, но не назойливый, современный, но без ультрамодернистских штучек. Не считая себя серьезным знатоком, Грайс все же с уверенностью сказал бы, что Ферьер, безусловно, профессиональный и даже, пожалуй, талантливый полиграфист-оформитель.

— Кое-кто из нас возражал против левоватого, так сказать, оттенка в этом названии, но мы тем не менее остановились именно на нем — надо же нам как-то назвать свое детище. Завтра типография «Альбион» окончательно исчезнет — возродившись под именем «Глашатай». А мы пока — если кто-нибудь поинтересуется — просто бригада наемных ремонтников. Грэйн-Ярд постепенно оживает, мистер Грайс, и ему вскоре понадобится своя типография. Возможно, вы и не обратили внимания, когда шли сюда, мистер Грайс, но ростки новой жизни пробиваются здесь повсюду. Давно заброшенные здания сдают в краткосрочную аренду, и на развалинах умерших возникают новые, пока еще крохотные, мастерские. Так после бомбежки люди вылезают из глубоких бомбоубежищ и пытаются снова наладить жизнь, хотя их окружают зловещие руины, а война еще вовсе не кончилась. Помните, у Арнольда Беннета: «И никто не замечал, насколько интересен этот процесс, это неспешное перераспределение капиталов, мешкотное воздвижение и медленное угасание репутаций на фоне уходящих в прошлое веков»? Сейчас опять начинается медленное, очень медленное перераспределение капиталов и воздвижение репутаций, и мы полны решимости включиться в этот процесс и завоевать собственное место под солнцем. Так хотите вы присоединиться к нам, мистер Грайс?

— Я? — Грайс был и польщен, и напуган предложением Ферьера. Первый раз ему предлагали новую работу: обычно он сам просился на свободное или освобождающееся, по слухам, место.

— Терять-то вам, стало'ть, все равно нечего, — подбодрил его Ваарт. — Чего вы там потеряете, в той стекляшке для лоботрясов? — Ваарт небрежно ткнул большим пальцем туда, где за рекой высился «Коварный Альбион».

И Грайс вдруг ощутил удивительную легкость. Это незнакомое ему ощущение нахлынуло на него, когда он переступил порог типографии, но поначалу оно затушевывалось взволнованным беспокойством, что он будет вовлечен в бурный круговорот каких-то притягательно опасных и таинственных событий. А теперь Ваарт как бы открыл ему глаза — он не хотел возвращаться в эту «стекляшку для лоботрясов», его двадцать пять лет мотало по таким вот лоботрясным, но однообразно каторжным службам… и чего он добился? Ему хотелось превратиться в одного из этих энтузиастов, хотелось поверить россказням Ферьера про возрождающуюся Англию. Он хотел работать на ножном печатном прессе, который мог изготовлять тысячу визитных карточек в час и на котором он отпечатал бы одну для себя — КЛЕМЕНТ ГРАЙС, СОТРУДНИК ТИПОГРАФИИ «ГЛАШАТАЙ». Он жаждал начать новую жизнь, стать новым человеком, купить новый костюм — может быть, кремовый, как у Хакима, — и вообще стряхнуть пыль с ушей. Ему осточертело унизительно таиться, считать после получки деньги в уборной, чтобы заначить несколько фунтов от жены, и потом трястись, как бы она их не нашла. Он хотел помнить ее лицо, обсуждать с ней по вечерам свою работу, жить в браке счастливо, иметь нескольких детей, о чем они даже и не заговаривали все эти годы. Хотел обедать в пабах и винных барах над рекой, а ужинать в японских ресторанчиках, где подают замечательные бифштексы. Он хотел… как это сказал Ваарт на собрании любителей?.. А впрочем, не важно, он хотел, чтобы у него выгорело с Пам, оно уже и выгорело, но он хотел еще раз. Ему хотелось жить полной жизнью.

— Об этом стоит подумать, — сказал он.

— Да о чем тут думать? — удивился Ферьер, и Грайс уловил в его голосе презрительные нотки. — Вам надо просто решить, хотите вы работать или дурака валять и к стенке, как говорится, приставлять!

— Совершенно верно, — сказал Грайс, отгораживаясь от их презрения надежной стеной своей обычной предусмотрительности. — Поэтому-то я и хотел бы сначала выяснить, чем занимается «Альбион».

— Неужто вы не знаете, мистер Грайс? — вмешался Копланд. — Наверняка ведь знаете. И все мы знаем.

— А мы вот чего, стало'ть, сделаем, — сказал Ваарт, хлопнув в ладоши, как торговец на рынке, предлагающий покупателю свой товар. — Время сейчас к пяти, верно? А у этих придурков собрание, стало'ть, в шесть. Вот и давайте-ка заглянем туда вместе, а потом уж вы и решите, чего вам, стало'ть, делать. Идет?