Пол Остер - Левиафан

— Правильно. Вы — нет. Это я вам должен.

— Чушь собачья.

— Вас не интересуют мои резоны — ради бога. Но что мешает вам взять деньги? Не для себя, так для вашей девочки. Мне ничего от вас не надо. Просто возьмите деньги.

— И что будет?

— Ничего не будет.

— Я стану вашей должницей, да? Вы ведь этого хотите? После того как я возьму ваши деньги, вы будете считать меня своей собственностью.

— Собственностью? — У Сакса вдруг сдали нервы. — Моей собственностью? Да вы мне даже не нравитесь! После такой встречи — глаза бы мои на вас не глядели!

Лилиан улыбнулась. Это была непроизвольная реакция, такая разрядка после невероятного напряжения. Улыбка мелькнула и исчезла, но он воспринял это как обнадеживающий знак. Что-то сдвинулось с мертвой точки. Между ними впервые возник какой-то контакт.

Нельзя было терять ни секунды. Он попросил ее немного подождать, а сам пошел за деньгами. Дальше объясняться не имело смысла. Довольно абстрактных рассуждений, теперь нужны доказательства. Пусть деньги говорят сами за себя. Только так она может ему поверить: посмотрев на них, потрогав руками.

Но, дойдя до машины, он понял, что все не так просто, как ему казалось. Стоило ему открыть багажник, как его порыв куда-то пропал. До сих пор Сакс представлял себе это так: он отдает ей саквояж и уходит. Такой картинный жест, почти как в кино. Ангел небесный пролил на нее золотой дождь и, прежде чем она успела что-то осознать, улетел обратно. Только сейчас, столкнувшись с Лилиан лицом к лицу, он понял всю абсурдность своих фантазий. Ее враждебность напугала и деморализовала его. Было совершенно непонятно, что последует дальше. Вручить все деньги значит полностью отдать ей инициативу. Такая ошибка может обернуться чем угодно. В лучшем случае Лилиан унизит его, швырнув деньги ему в лицо. В худшем — возьмет их, а потом позвонит в полицию. Угроза уже прозвучала, и в ее нынешнем состоянии озлобленности и мнительности ничто не помешает ей эту угрозу осуществить.

В конце концов Сакс отсчитал пятьдесят стодолларовых бумажек, сунул деньги в разные карманы пиджака, застегнул молнию на саквояже и захлопнул багажник. Теперь — прыжок в неизвестность с закрытыми глазами. Повернувшись, он увидел в дверном проеме освещенную фигурку: Лилиан, подбоченясь, пристально следила за его действиями. Он пересек лужайку под ее немигающим взглядом, неожиданно возбужденный этой неопределенностью, в предвкушении самого ужасного, что может сейчас произойти.

Она пропустила его в дом, вошла следом и закрыла за собой дверь. В этот раз он не стал ждать приглашения, прошел на кухню и сел на шаткий деревянный стул. Лилиан села напротив. Уже никаких улыбок или хотя бы искорки любопытства в глазах. Ее лицо превратилось в маску. Он ждал какого-то сигнала или знака, который позволит ему начать, но перед ним была глухая стена. Он не мог до нее достучаться, не мог проникнуть в ее мысли. Оба как в рот воды набрали в надежде, что другой заговорит первым. В молчании Лилиан чувствовалось упорное отторжение. Чтобы не задохнуться или не закричать, Сакс смахнул со стола все, что на нем было; грязные тарелки, кружки из-под кофе, пепельницы и столовые приборы с грохотом полетели на пол, покрытый зеленым линолеумом, брызнули осколки. Он смотрел ей прямо в глаза — ее лицо не дрогнуло, как будто ничего не произошло. Непередаваемое мгновение, картинка на века. Он почувствовал, как по коже бегут мурашки, — это был озноб куража пополам со страхом. Он достал из карманов две пачки денег и пододвинул к ней.

— Вот, — сказал он. — Они ваши.

Она глянула на пачки, но брать их в руки не стала.

— Сотенные купюры. Или только сверху?

— Не только. Здесь пять тысяч.

— Это, конечно, деньги, даже для богатенького Буратино, но все же не те деньги, которые поворачивают жизнь на сто восемьдесят градусов.

— Это только начало. Можно сказать, задаток.

— Понятно. А дальнейший расчет?

— Тысяча в день. Тысяча долларов в день, на неопределенный срок.

— Неопределенный — это сколько?

— Долго. Хватит на всё. Чтобы выплатить долги и бросить работу. Перебраться в хороший дом. Купить новую машину и обновить гардероб. И еще останется столько, что вы не будете знать, на что их потратить.

— Вы, часом, не ангел-хранитель?

— Я просто ваш должник.

— А если я вам скажу, что меня это не устраивает? Может, я предпочла бы получить все сразу?

— С этим я и приехал, но ситуация немного изменилась, поэтому в ход идет запасной вариант.

— Мне казалось, вы стараетесь быть со мной любезным.

— Да. Но мне хочется, чтобы вы тоже были со мной любезны. При таком раскладе нам будет проще сохранять равновесие.

— Не доверяете, я вас правильно поняла?

— Вы заставили меня понервничать. Да вы это и сами знаете.

— Я что-то не очень поняла насчет ежедневных выплат. Вы каждое утро в назначенный час будете, как почтальон, вручать мне конверт и уезжать? Или завтрак с нами тоже входит в ваши планы?

— Я уже сказал, мне от вас ничего не надо. Эти деньги ваши без всяких обязательств.

— Когда имеешь дело с таким умником, не мешает на всякий случай уточнить. Я не знаю, что вам говорила обо мне Мария, но мой передок не продается. Ни за какие деньги, понятно? Насильно в постель меня никто не уложит. Я трахаюсь, с кем хочу и когда хочу, так что ангел-хранитель может спрятать подальше свою волшебную палочку. Надеюсь, все ясно?

— Я не вхожу в ваши планы, вы не входите в мои, куда уж яснее.

— Вот и отлично. А теперь дайте мне время подумать.

Я валюсь с ног и иду спать.

— О чем тут думать, вы уже знаете ответ.

— Даже если знаю, оставим это на завтра. У меня был тяжелый день. А теперь оцените мою любезность: я позволяю вам провести ночь в гостиной на диване. Ради Марии. Время позднее, и номер в мотеле вы сейчас не найдете.

— Вы не должны создавать для себя неудобства…

— Я никому ничего не должна, просто я так решила. Хотите — оставайтесь, не хотите — не надо. Только решайте быстро, потому что я иду спать.

— Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.

— Скажите спасибо Марии. В гостиной страшный бардак. Если что-то будет мешать, можете сбросить на пол. Вы мне уже продемонстрировали, как вы это умеете.

— Обычно я не столь примитивен в общении.

— Главное, никакого общения со мной. Вход на второй этаж воспрещен, verstehen? [19] Понятно? (нем.) У меня в тумбочке лежит пистолет, и, если что не так, я умею с ним обращаться.

— Зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца?

— Курица здесь, а яйца там. В багажнике машины. Яйца все равно достанутся мне, даже если курица погибнет.

— Опять угрозы?

— Я не сторонница угроз. Просто хочу, чтобы вы обращались со мной любезно. Очень любезно. И не строили на мой счет никаких иллюзий. В таком случае между нами возможны деловые отношения. Я ничего не обещаю, но, если вы будете вести себя прилично, возможно, я даже сумею побороть свои предубеждения.