Бодхи - Майя: Форс-минор

— Здесь есть терраса с видом на озеро, пойдем?

— Да, терраса это здорово. Идем!

Мы подплыли к ресторану. Низкие мягкие кресла похожи на небольшие шезлонги, в них можно и сидеть и полулежать. Каждый столик отделен от других густыми кустами в кадках, большая лампада источает мягкий теплый свет, отодвигающий темноту лишь на расстояние вытянутой руки. Где-то в углу еле слышно звучит мантра и дымятся благовония. Я сдвинула чуть в сторону свое кресло, вытянула ноги и положила их к Дэни — прямо между его колен. Обхватив мои ступни, он стал довольно откровенно их тискать, гладить. Я приспустилась чуть ниже, и мои ножки уткнулись ему между ног. Там было упруго и горячо… Я смотрела ему в глаза и мягко нажимала пальчиками ног… эта игра восхитительна ( только не кончи, малыш )… Сумасшедшая мысль пришла мне в голову. Неторопливо отдавая каждое слово пространству, соединяющему нас, я произнесла:

— Дэни, если я… попрошу тебя… расстегнуть свои джинсы… достать член… и отдать его на расправу моим ножкам… ты сделаешь это?

Под моими пальчиками стало совсем упруго — наверное, ему даже стало больно от тесноты. Дыхание Дэни участилось, секундное колебание, едва заметный взгляд по сторонам, еще секунда, чтобы убедиться, что вокруг полный интим, и даже если подойдет официант, то все равно ничего не разглядит в полном мраке в глубине кресла. Руки Дэни потянулись вниз, но я остановила его.

— Ты не понял, я не прошу тебя сделать это, я лишь спрашиваю — сделаешь ли ты это, если я попрошу?

Он понял мою игру.

— Конечно.

— Ты достанешь его и отдашься моим ножкам?

— Достану…

— Хочешь этого?

— Хочу…

Мы смотрели друг другу в глаза и обменивались короткими фразами, смысл которых значил меньше, чем сам факт их произнесения в такой ситуации.

— Дэни, какой он?

— Он хочет тебя…

— Я чувствую… он такой горячий и такой упругий… тебе не больно, ведь он так напряжен, и ему тесно в джинсах?

— Немного больно…

— Ты хочешь поцеловать мне ножки?

— Да…

— Ты поцелуешь мне каждый пальчик? Потрогай, посмотри, какие у меня маленькие, аккуратные ножки.

— Поцелую..

— Представляешь, если ты сейчас его вытащишь, я обхвачу его пальчиками ног… ты сможешь не кончить?

— …

— Сможешь?

— Возможно…

— Не сможешь… представь себе — я зажимаю его своими ножками, стискиваю, поддрачиваю, горячая волна накатывает изнутри, и ты не можешь ничего с этим поделать, безвольно отдаешься наслаждению и кончаешь, я чувствую как бесстыдно вздрагивает твой член каждый раз, когда очередная струйка спермы вырывается из него… прямо на мои носочки… горячая…

— Подожди, стой… остановись… иначе я уже сейчас…

Бац!! Я с размаху ударила кулаком по столу. Дэни вздрогнул и чуть не вскочил с места. Индусы-официанты вспорхнули как курицы где-то в глубине кафе, но тут же затихли.

— Дэни, — я убрала ноги, наклонилась вперед и посмотрела ему прямо в глаза эсесовским взглядом. — Давай закончим тот разговор на ручье о твоем тибетском Ламе. Поставим точку, чтобы не оставлять в прошлом что-то недосказанное. Я буду с тобой предельно пряма и откровенна, потому что ты меня возбуждаешь, ты вызываешь симпатию, и не только эротическую, поэтому давай начистоту. Взять да и перестать испытывать полностью негативные эмоции… Этот совет мне кажется верхом абсурда — это все равно, что посоветовать возлюбить всех людей, поэтому либо твой Лама обычное трепло, которых я не переношу, либо ты что-то не так понял.

Похоже, буря в джинсах Дэни мгновенно утихла, он придвинул кресло к столу, сжал руки в кулаки и положил их на стол.

Прошла минута молчания.

Вторая.

— Дэни?

— Хорошо, я дорасскажу тебе ту историю, и мы вместе подумаем, что это все означает.

— А… не умею я вместе думать…

— Майя?

— Что? Что Майя? — Хотела сказать еще что-то, то ли грубость какую-то, то ли просто заплакать отчего-то захотелось… на минуту все показалось бессмысленным, убогим — сидят два идиота, рассказывают сказки, плачутся друг другу, а жизнь проносится мимо, говори, не говори… — Ладно, Дэни, забудь об этом… Так что там?

Дэни еще с минуту пристально смотрел на меня, смешно высунув кончик языка. Всплыла картинка из яслей — карапуз сидит на горшке, и кончик языка вот так же высунут… мне холодно, поздний вечер, кафельный пол, все чужое… да, все чужое — это чувство я с гордостью пронесла через всю свою жизнь — ощущение себя совершенно чужой в этой тусклой убогой тарелке.

— Когда я услышал от Лобсанга этот совет, я испытал и недоумение и разочарование — примерно как и ты. Если бы мне это сказал кто-то за столиком в кафе, я бы скорее всего поступил именно так, как ты там в горах — встал бы и пошел домой. Но мне это говорил человек, само присутствие которого уже красноречивее всяких слов. Мне, конечно же, не удастся словами передать ту атмосферу, но этот человек… не знаю, как сказать — в его присутствии я чувствовал что-то такое, что отзывалось во мне пронзительно, ярко, в какой-то момент даже захотелось заплакать, прижавшись к нему, как дети прижимаются к матери, и не от жалости к себе, а от глубинного восторга, словно я нашел свой остров сокровищ, и это все происходило со мной! А я не склонен к фонтанирующей сентиментальности, я не рыдаю по ночам в подушку, не читаю вслух стихи и не бью себя в грудь, декламируя на улицах:) Все-таки я рационален и не склонен э… как это ты говорила… да, вот, я не склонен к пузыристой и поверхностной экзальтации, поэтому мне тем более невозможно было отмахнуться от того, что я испытывал в его присутствии, списав все на недосып или излишнюю впечатлительность… С грустью я сказал, предвидя какой-то скучно-вежливый конец разговора, что на мой взгляд это невозможно — устранить все негативные эмоции, на что он ответил, что не имеет значения — что я об этом думаю, а имеет значение — готов ли я поставить перед собой такую цель и решить ее во что бы то ни стало, или не готов? Понимаю ли я, что эта задача в высшей степени важная, без решения которой не будет вообще ничего, никаких путей, никакого буддизма, никакого христианства, никаких просветлений — вообще ничего, или я не понимаю этого, не чувствую так?

— Дэни, — я нетерпеливо перебила его, — ну важная, важная это задача, но решить-то ее невозможно, где ты видел людей, которые ее решили?

— Я спросил у него в точности то же самое! Он ответил — «а где ты видел людей, которые ставили перед собой эту задачу и пытались ее решить со всей серьезностью и самоотдачей? А если ты хочешь видеть человека, который и поставил и решил эту задачу, то он перед тобой».

— Я бы хотела на него посмотреть… интересно все-таки — человек, полностью прекративший испытывать негативные эмоции… если это не дешевое позерство… А где найти этого Ламу, ведь он где-то здесь, в Индии, в Непале?