Юрий Мамлеев - Московский гамбит

Лысина Лариона слегка побелела от смеха и злости, и тем не менее он как-то согласно кивал головой.

— Не думайте, что это дерево или куст. Вы никогда не поймете, к кому вас влечет…Бедный Ларион, ищите и не обрящете…

— Ха, ха, ха! — раздался надсадный хохот, из коридора в кухню вошел художник Эдик Бутов, растерзанный и с бутылкой водки. — Мы победим! Мы победим!

— Кто это мы? — поинтересовалась Вика Семенова.

— Искусство.

Ночь темнела в окне, ломаясь звездами, и Олегу слышался скрытый от людей плач — там, в небе.

Нина стояла у окна в комнате Саши: он ненадолго вышел. Там, на улице было пасмурно, виделось только серое небо, разгулялась непогода, щемящий ветер, казалось, проникал в самое сердце. Нина была по-своему счастлива и в то же время боль оставалась неразрешенной: кто он?

И по-прежнему непонятный ужас проникал в нее. Это было очень странное сочетание: счастье и ужас. Саша оставался в чем-то непроницаем.

Теперь она знала только, что он связан с «последней тайной». Но больше ничего. Само это слово «последняя» — вызывало у нее скрытую дрожь. Последняя тайна — о чем? Последняя, неоткрытая никому, тайна Бога. Имеющая отношение только к Нему? Или к миру тоже? Или, может быть, эта тайна — даже вне Бога? Нечто действительно последнее, post-божественное? И перечеркивает ли она все, что известно людям о Боге и мире, даже посвященным? Саша, кажется, говорил, что это по ту сторону обычной древней традиции, по ту сторону всякого эзотеризма, высшей йоги, реализация Абсолюта или Нирваны, и обычного нормального посвящения вообще. И ни в каких книгах этого нет. А может быть, это просто высшие ступени посвящения, о которых известно в метафизике, что они недоступны человечеству в его теперешнем состоянии? Кажется, все-таки, это был намек на что-то уже связанное с Абсолютом, но может быть это ошибка, она просто не поняла…

Она присела к столу, в кресло, налила бокал вина, и закутавшись, закрыв глаза, погрузилась в себя, в то же время пытаясь вспомнить те обрывки слов, которые все-таки вырывались у Саши, когда она, прижимаясь к нему, спрашивала… не идет ли он к гибели.

«Погрузиться в себя» было подлинным наслаждением, но уже все время всплывали, тревожа, Сашины слова, где-то уже потерянные и смешанные с ее мыслями.

«Это тайна всех тайн… Это не касается ни жизни, ни смерти, ни Бога, ни Дьявола, ни Нирваны, ни воскресения, ни конца мира, — проносилось в ее уме, — но это отодвигает на второй план все перечисленное. Это действительно последняя тайна, и она не содержится в Интеллекте, даже Божественном, хотя «преддверие» к ней хранится там, неоткрытое… людям… Но человек может просто коснуться, и даже не «преддверия», перестав быть человеком, по особой печати, которая лежит на нем в силу его особой метафизической ситуации во Вселенной. Но сначала надо пройти обычный путь — реализацию Абсолюта… Да, да… Странно и немыслимо… Богореализация — только первый шаг… А потом — высший отказ от полноты и счастья… Лишенность… Уход в вечно-трансцендентное… Но вне Абсолюта нет никакой реальности, нет ничего… Анти-реальность. Бездна… Тайна не быть в Центре… Уход от Света, после приобретения Его… Понимание того, что на Периферии, во Тьме, не в Боге, есть нечто, никому не открытое, чего нет в Центре… Есть нечто другое, чем просто ограничения на пути к Абсолюту, от которых избавлялись по мере движения к Нему… может быть дверь в Бездну… Инопонимание смерти… Последний занавес… И дело-то ведь не в словах…

Нина вдруг встала.

— Нет, нет, не то! — почти вскричала она в своем уме. — Я путаю, и ухожу в другом направлении. Не может, быть такого ужаса, такого абсурда, как Бездна вне Абсолюта. Есть Бездна в Абсолюте, Святая Тьма, по ту сторону бытия, Божественное ничто, но ведь не об этом же Саша говорил, это известно в обычном посвящении. Так о чем же? Неужели о таком немыслимом как о Бездне, которой нет? Ибо ничего нет вне Абсолюта! Или: есть всемогущая сфера того, чего «нет»? Это невозможно понять, это действительно вне Интеллекта. Это нам не дано, а Бог нам дан. То, что не дано, то невозможно реализовать! Анти-реализация!.. Тоска, лишенность… Нет, нет, я все путаю. Я все путаю… Вот она разгадка: речь идет просто о последней тайне Абсолюта, по ту сторону Нирваны, в святой тьме, о некой подоснове, последней подоснове, перечеркивающей все!.. Почему перечеркивающей?!. Просто последняя тайна Бога, которую Он не раскрыл ни в каких Священных Писаниях, ни в каких эзотерических учениях. Тайна о Нем, и следовательно о нас, и о всех. Да, да, конечно, это! И может быть, где-то на Востоке, в устной, бесконечно скрытой форме есть след… Среди немногих. Кому дано то, что не дано человеку…

Да, да, я, кажется, «поняла».

Она прошлась несколько раз по комнате, взад и вперед. Бросила взгляд на книги, разбросанные на столе, в шкафу, на кровати… «Реализация Абсолюта», «Человек и его становление согласно Веданте»… Нет, нет, это великое, но все о том, что «дано». Иное, нечто странное, проявляется здесь не в книгах, а в этой комнате, в расположении предметов, нет, нет, в чем-то неуловимом, в каких-то невидимых следах, в дуновении, и изгибе; в конце концов, в том, как лежат эти перчатки. Не сказать, чтоб это было «страшно», или «зловеще» в обычном смысле этих слов, как бывает, когда остается знакомый след Князя мира сего… Но это — абсолютно непостижимо и в то же время реально в своей анти-реальности, и это убивает… И какая-то музыка…

Она опять села в кресло.

— А может быть, третье — не последняя тайна Абсолюта, а нечто неизвестное, о чем немыслимо мне и гадать. Что я-то могу думать? Если этого нигде нет! Всего лишь несколько обрывочных Сашиных слов! И что меняет, если это окажется моим первым или вторым или третьим предположением! Все равно в любом случае, суть этого за семью печатями, да и по ту сторону всяких слов… Саша — непроницаем. И зачем, зачем мне пытаться проникнуть в то, что непостижимо, обшаривать недозволенное? Конечно, потому что я хочу знать, кто он, войти в его душу, слиться… Скучный женский эгоизм. Да еще имея в виду Сашу и его бездны! Смешно! Надо почтить молчанием и не касаться этого. Но вместе с тем я чувствую, что это у меня не только из-за отчаянного желания «слиться», а есть нечто другое, что тянет меня «туда», лишает разума… Какой-то полярный ветер захватывает меня. К тому же я боюсь за него, я патологически боюсь его гибели, ведь он посягнул на абсолютно недозволенное. Гибнут и при обычном пути… И неужели для него недостаточно того, что «дано», т. е., реализации Абсолюта? Быть не иным, чем Бог, обладать бессмертием, всей полнотой бесконечного бытия, счастьем, — при последнем слове какая-то неуловимая ирония, отход вдруг скользнули по ее губам, — и можно шагнуть дальше, если уж так тянет в бездны, в Нирвану, в за-бытийный аспект Абсолюта… Неужели этого мало?.. О, Господи, о чем я говорю?.. Здесь можно говорить только на уровне парадоксального мышления…