Лоренс Даррел - Месье, или Князь Тьмы

«Даже после шести веков замалчивания это слово будоражит душу — беспокойное и загадочное, оно тревожит память трагедией, в которой все неопределенно и сомнительно. Тамплиеры! В чем их грех? Что стало причиной их неожиданной, почти необъяснимой гибели? Пыль толстым слоем лежит на манускриптах, которые должны были бы дать ответ на эти вопросы, но которые, на самом деле, напускают еще больше тумана чудовищными двусмысленностями и откровенной ложью. Чем дольше изучаешь имеющиеся свидетельства, тем меньше им веришь: разгадка скрыта намеренно, так называемые факты — вранье, сохранившиеся документы предназначены для того, чтобы запутать. Значит, тайна останется тайной? Неужели нам никогда не выйти за рамки не выдерживающих критики домыслов и косвенных доказательств?

По всей Европе и всему Средиземноморью, начиная от северных дождей и туманов и до солнечных апельсиновых рощ Сирии, Португалии, Марокко можно найти печальные реликвии ордена — брошенные крепости и разрушенные замки, которые своей недоброй тишиной, словно все еще хотят убедить нас в том, что в пятницу тринадцатого числа тысяча триста седьмого года случилось нечто неожиданное и трагическое. Один из самых могущественных в мире религиозных орденов был уничтожен в одну ночь, разрушен до основания, разрознен и сожжен на кострах Инквизиции при подстрекательстве слабака папы [122] Имеется в виду Климент V, который под давлением короля Филиппа IV Красивого в 1309 г. перенес свою резиденцию из Рима в Авиньон. и преступного французского короля. Из их уст прозвучали фантастические обвинения, которые повергли в растерянность самые светлые умы и самые чистые сердца ордена, а ведь его членов так долго восславляли за благочестие, самоотречение и верность долгу. В те времена тамплиеры представляли собой, используя термины военной науки, передовую боеспособную армию, которой было по силам подчинить себе всю Европу. Более того, если смотреть с политической точки зрения, то тамплиеры были не только рыцарями, но и банкирами, державшими в руках золото королей…

И все же в пятницу тринадцатого числа тысяча триста седьмого года в соответствии с lettres de cachet [123] Королевские приказы об изгнании или заточении без суда и следствия (фр.) . короля Филиппа Красивого, разосланными всем сенешалям Франции (которые им запрещалось вскрывать и читать до двенадцатого октября), пять тысяч старших членов ордена тамплиеров, включая самого Жака де Молэ, Великого Магистра, и шестьдесят рыцарей его личной охраны, были арестованы при активном содействии Гильома де Ногаре, канцлера Франции. Их всех, словно кроликов, переловили за одну ночь. До нас не дошло ни одного документа, рассказывающего о возмущении или сопротивлении тамплиеров. Главный удар был направлен на центр распространившегося по всему миру ордена — на Парижский Тампль. Почему?

Предъявленные обвинения, даже если сделать поправку на обычаи того времени, поражают своей несообразностью. Создается впечатление, что рыцари тоже были сбиты с толку и не могли оправиться от изумления. Всемирно известный религиозный орден, считавшийся образцом бережливости и целомудрия, обвинили в содомии, в отправлении тайных обрядов, в ереси, в приверженности религиям, враждебным христианскому учению. Молниеносность удара, точно рассчитанное время и небывалые масштабы предъявленных претензий не позволили тамплиерам опомниться, перегруппироваться, подготовиться к защите от чудовищной несправедливости. Можно сказать, вся Европа сначала онемела от изумления, а потом встревожилась и испугалась из-за тяжких обвинений против рыцарей, поддержанных весьма шаткими свидетельскими показаниями. Мучительные процессы тянулись бесконечно и стали символом жестокости. Чем меньше оснований находили инквизиторы для осуждения, тем многословнее становились их приговоры, тем выше вздымалось пламя костров, на которых сгорали рыцари. Никто не верил в их греховность, и однако же все молчали.

Увы, ни недоуменное молчание, ни откровенное презрение не могли помочь тамплиерам разрешить страшную религиозную дилемму. Они не понимали, сомневались, шли на компромисс. Неужели король затеял все это всерьез? Или это всего-навсего вульгарный грабеж, учиненный вечно нуждающимся в наличных деньгах расточителем? Но зачем он выбрал такой рискованный способ, ведь в распоряжении ордена имелось пятнадцать тысяч боеспособных и полностью вооруженных воинов? Возможно, если говорить про оснащенность и профессионализм бойцов, это был самый мощный орден в Европе. Но рыцари не оказали сопротивления. Началось долгое изматывающее инквизиторское дознание «еретиков» — в Тулузе, Авиньоне и прочих городах остались горы документов, несказанно разочаровывающих своей неопределенностью и бессвязностью. Но факт остается фактом: в одну ночь пятнадцать тысяч человек на площади в сто пятьдесят тысяч квадратных миль были взяты под стражу. Ни о каких стычках нигде ни слова. Почему рыцари сдались без боя? Надеялись на свою чистую совесть? На то, что правда победит? Или их застигли врасплох? Тамплиерам было, где и чем защищаться. Их крепости, настоящие мастодонты, были неуязвимы, их армии умели воевать. Позднее король Филипп попытался переложить ответственность на инквизицию, заявив, что действовал по наущению святых отцов. Однако это не так, ибо инквизиторов оповестили, когда аресты уже совершились — чтобы они вели дознание в лучших религиозных традициях. Ногаре разослал двенадцать шпионов собирать компрометирующие улики. Не забывайте, его родителей-катаров сожгли те самые тамплиеры, которых он помогал уничтожить. Как бы там ни было, костер сложил он — при подстрекательстве короля. Огонь полыхал долго и жарко, но тем не менее в деле тамплиеров и поныне много загадочного и непонятного. Истина ускользает. Например, из многих тысяч рыцарей, которых пытали и допрашивали более семи лет, лишь трое признались в гомосексуальных связях…

Нужно, однако, ясно представлять традиционный взгляд на тамплиеров, ибо его придерживаются академические исследователи, создавая более или менее правдоподобную картину происшедшего. Главный приверженец этой точки зрения — профессор Оксфордского университета Бэзил Бэбкок — пишет:

«В реальном грехе тамплиеров нет ничего загадочного — хотя о нем ни разу не упоминается в длинном списке из ста двадцати семи вопросов, заданных инквизиторами всем без исключения рыцарям. Этот грех был грехом ростовщичества, и в нем единственное разумное объяснение обрушившейся на тамплиеров беды. Нам необходимо помнить, что именно тамплиеры были самыми могущественными и многочисленными представителями в «цеху» ростовщиков и банкиров средних веков, а свое непомерное богатство они обрели, финансируя крестовые походы и активно участвуя в них, чтобы защитить и проконтролировать свои вложения. Парижский Тампль был фокусом и центром мирового золотого рынка. Папы и короли считали тамплиеров надежными хранителями своих богатств — тех богатств, которые не запирают в сокровищницах, а реинвестируют под гарантии и неплохие проценты. После шестидесяти лет усердного накопительства под защитой мечей и крепостных стен, возведенных во всех уголках цивилизованного мира, тамплиеры могли поспорить богатством с королями и папами. Это не могло не сказаться на экономической жизни Европы. С богатством приходит жадность, с властью — высокомерие. Таким образом была подготовлена почва для будущего падения ордена».