Леонид Головня - Вкус «лимона»

Был поздний вечер, когда дверной звонок в Колиной квартире нетерпеливо и продолжительно прогудел три раза.

– Иду, иду, весь вечер жду. – Коля нажал кнопку селектора и побежал по коридору. – Что ты гудишь, у тебя есть ключ, – говорил он, открывая дверь.

Лори стояла у перевязанного веревкой сундука, из которого торчал железный прут.

– Почему не позвонила? Я бы приехал, привез, – засуетился Коля.

– Звонила, тебя не было.

– Я рано вернулся.

– Днем звонила.

– Да ладно! Решилась наконец! Ко мне переезжаешь!

– Нет, Амор, к тебе переехать я не могу. В кофре – ценности, которые мне некуда деть, а они – самые важные у меня.

– Что за ценности? – Коля поволок сундук в дом.

– Увидишь сейчас. Уф, жарко мне! Взмокла, пока паковала. – Лори прошла в ванную и прямо в джинсах и кофточке шагнула под душ.

– Ты что?! – вскричал удивленный Коля.

– Удобно-о! – зазвенел ее голос из-под струи. – Я потом тут все выстираю. Попробуй как-нибудь.

– У меня хорошая новость, – поспешил сообщить Коля.

– Какая?

– Крупный бизнес начинаем с Гиви.

– Какой?

– Лайнер нанимаем для новогоднего круиза на три дня.

Лори взвизгнула, мокрая, прямо из-под струи воды бросилась к Коле, обхватила руками за шею, начала целовать.

– Мы поедем?!

– Разумеется, – ответил он, отряхиваясь от воды и вытирая лицо. – Ты мне удачу принесла.

– Папа так же говорит, – скороговоркой сообщала она. – Они не намечали рожать восьмого ребенка. Трудности наступили с заработком. В день, как я родилась, повезло. Принеси халатик, он – сверху в прозрачном мешке. Выйди отсюда, включи музыку и жди меня. Я любимый диск привезла, найдешь там.

В сундуке под халатом Коля увидел «ценности»: коврики, всевозможные медные подставки, старинные подсвечники, куклы-грелки для чайников, маски, фигурки божков и животных вперемешку со спортивными значками, подернутой ржавчиной рапирой и старой стираной белой майкой футбольной команды «Реал».

В сундуке заиграл мобильник, выпустив на свет бодрое вступление из знаменитого хита Тома Джонса «Ситуация».

– Тебе кто-то звонит! – крикнул Коля.

– Не включай его. Не могу сейчас разговаривать. Кому надо, перезвонят.

Быстрый ритм мелодии звучал с перерывами и подвинул возбужденного Колю на танцевальное настроение. Взмахнув руками, он вильнул телом и пропел под музыку обрывок песни, завязший в ухе.

Вытащив халатик и подергиваясь в ритме музыки, Коля вернулся к ванной.

– Зачем тебе столько старого барахла? – спросил, передавая халат в приоткрытую дверь.

– Это не барахло совсем! – запротестовала Лори. – Я вещи по всем фри-маркетам собираю. Хочу, чтобы дом был, как у моего прадедушки в Луго.

– Где это?

– В Испании. Мы туда обязательно съездим.

Коля включил музыку, мотался по квартире, поглядывая на ванную. Разделся и лег в кровать.

Лори вышла. Коля лежал не шевелясь – знал, нельзя торопить. Без каблуков она казалась маленькой, девочкой-подростком. Подросток несла в хрупком теле наслаждение, которое он не мог забыть несколько дней. Она всюду погасила свет, опустила жалюзи и сама ответила на вопрос, который Коля хотел задать:

– Не люблю, если кто-то смотрит.

– Кто смотрит?! Ночь. Ты никого не видишь, и тебя – никто.

– Все равно.

В полной темноте она сбросила халатик, легла и прижалась губами к уголку его губ, слегка придушив его шелковой копной невесомых волос. Не целовала и Коле не позволяла. Сама она все это придумала или создатель наградил ее такой жаждой к изощренной ласке и щедрой фантазией? Она целовала воздух, тревожа губами лишь волоски, если они попадались на ее пути. Его кожа лица, шеи, груди, живота, не ощутив ожидаемого прикосновения, напрягалась и вздрагивала. Через короткий промежуток времени Колино тело наполнилось волнением, которое длилось, длилось и росло. Сама она дрожала от желания, но ничего не делала, чтобы удовлетворить его. Горячо дыша, целовала губами все по второму разу. Временами Коля не мог выдержать. Постоянно порывался обнять и прижать ее к себе, чтобы удержать наслаждение, боясь, как наркоман, тянущийся за порцией «дури», что сила сладкого наваждения ослабеет. Лори молча останавливала его порывы.

Наслаждение не слабело, становилось еле терпимым и совсем нестерпимым до одурения… Он взмолился. Наконец – долгожданное соединение и последующий совместный взрыв с хриплыми криками. Тело, однако, еще помнило испытанное наслаждение долгое, долгое время. Его жалко было отпустить, отвалившись ко сну или отвлекшись на слова. Наступила тишина. Каждый хранил в себе друг друга в молчании.

…Утром Коля наслаждался полнотой семейного счастья. Его будущая половина порхала у кухонного прилавка, готовя завтрак. Стряпала там что-то невероятное. Резала бананы и бросала их в кипящее на плите масло. Неожиданно обретенное равновесие сменилось холодком в желудке. Вспомнился разговор в вагоне с компаньоном, который предстоит начать. Он должен сказать ей: «Лори, ради дела приходится обманывать людей и красть», но не мог.

В Колином уме мечты о миллионе и счастье в семейной жизни приобретали конкретные формы, но никак не компоновались вместе. Жить без Лори он не хотел, но и сказать ей правду не получалось.

– Вот я вляпался! Что теперь делать? – вслух произнес он и глубоко вздохнул.

– Ты что?! – крикнула Лори звонким голосом. – Никак не дождешься?! Я сейчас. Все готово. – И принялась накрывать на стол.

Реклама в газете под картинкой белого лайнера тем временем перечисляла известные имена российского концертного мира, который в полном неведении об этом спал в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве. Там уже наступила ночь.

Гиви сидел перед двумя пачками писем. Брал из одной листок, подписывал, прижимал печатью, складывал и совал в конверт.

– Что за люди, Тома? – спросил он, читая листок из второй пачки. – В конце актерского списка для представления в посольство? Раиса, Алла?..

– Для артистической команды нужны администраторы?

– Разве мы их не найдем здесь, если понадобится? – Гиви посмотрел на Тому с удивлением.

– Маленький бизнес в каждой туристической компании. Бабы в Америку хотят.

– Как бы такой бизнес боком не обошелся, – проворчал Гиви.

– Десяток раз делала, – успокоила Тома.

Несмотря на ноябрьский пронизывающий ветер, компаньоны шли по улице одухотворенные.

– Только в деле понимаешь: время – деньги, – говорил Гиви, прикрываясь капюшоном от холода. – Каких-то полтора месяца, и мы – в полном порядке. – Он тряханул набитым портфелем.

Народу на улице было мало. Прошедший ураган загнал нерабочий народ в дома. В мусорных урнах и на земле валялись кучи поломанных зонтиков. Поперек тротуара кое-где перекрывали путь сломанные деревья. Упавшую толстую липу бригада рабочих пилила на чурбаны.