Леонид Головня - Вкус «лимона»

– Сколько лет?

– До бальзаковского, думаю, не дотянула. Твоего, наверно, возраста, или чуть постарше.

– По-моему, ты меня разыгрываешь. Или монстра такого преподнесешь! Впрочем, мне все равно. Довериться можно – и хорошо.

– Ха! – хмыкнул Ашот. – Монстра! Женщина – персик!

– Почему ж она не замужем?

– Вот тут – загадка. Не выходит замуж, и все.

– Лесбиянка?

– Не замечена. На фиктивный брак согласилась, может быть, из-за денег, может быть, авантюру какую выдумала. Давай-ка побыстрей поедем, а то опоздаем к смотринам! – Ашот сел за руль. Он выспался и был в хорошем настроении.

Под шуршание колес Мавроди заснул, не решив вопрос – разыгрывает его Ашот или нет.

…Открыл он глаза в полной тишине. Все вокруг было голубым. Машина стояла, Ашота в ней не оказалось. «Конкорд» находился на стоянке у дома, освещенного с земли прожекторами, поливающими стены голубыми лучами. Вдруг свет с голубого сменился на красный.

Коля толкнул дверь и вышел. Перед ним светилось невысокое здание, похожее на фрагмент огромного океанского лайнера с круглыми окнами иллюминаторов. К распахнутой дверце вел пологий трап с веревочными перилами.

– Приехали. Столик для нас заказан и ждет! – Ашот спускался по трапу.

Зал, оформленный деревом в виде гипертрофированного морского кубрика, поголовно заполняла мужская клиентура. Народ пребывал в хорошем градусе и бурно реагировал на то, что происходило в центре помещения. Там сверкала круглая площадка, сцена, к которой тянулся мостик для выхода исполнителей. Сама площадка казалась подвешенной к потолку на пяти золоченых стержнях и была освещена сверху пульсирующими лучами. На деревянном балкончике играли музыканты.

На сцене происходило нечто похожее на перепляс с эротическими ужимками. Девицы по очереди выходили из общей танцевальной композиции и, обволакивая телом золотой стержень, напоминающий фаллос, поглаживали его руками, ногами, прижимались щеками или всеми частями тела одновременно. Заканчивалось соло полным раздеванием до минимальной повязки на интересном месте.

На бархатный барьер вокруг сцены мужички клали карточки с вложенными денежными купюрами и номерами столов, что означало приглашение за стол. Девица, забирающая карточку, засовывала ее за повязку и выкрикивала комплимент типа: «В моем вкусе – только высокие брюнеты!» (Если положивший карточку был высокий брюнет.) Или: «Я давно мечтала познакомиться с каким-нибудь лысым, но они не обращали на меня внимания. – И добавляла под хохот и хлопки: – Спасибо тебе, ты – первый!»

Если карточек оказывалось несколько, девица выбирала ту, в которой денег было больше. Потом она возвращалась в массовку, уступая место следующей танцовщице.

Выспавшийся Коля освоился, заказал коктейли и всевозможные лакомства.

– Что тут может делать «строгая женщина»?! – улыбнулся он. – Я тебя раскусил. Любишь злачные места. Хитрец! Сказал бы сразу. Я – с удовольствием. – Коля взял из вазы карточку с номером столика, полез за бумажником. – Хочешь какую-нибудь за стол?

– Не хочу, – поспешно ответил Ашот. – Не торопи события. Мы тут по делу. Невеста на работе все-таки. Позже сама появится.

– По делу! – усмехнулся Коля и оставил бумажник в кармане.

Всех девиц с площадки разобрали. Со смешками и болтовней они раскатились, как горох, по столикам. В зале забегали официанты. Притихшие музыканты ожили протяжным аккордом. Загремел радиоголос:

– Гастрольное соло леди Клары и ковбоя Дико!

– О-о! – с сожалением сказал Коля. – На соло у меня наличности может не хватить. Извини, подождем кордебалет.

Он вернул карточку в стопку.

Грянул «туш», и по мостику в луче прожектора к сцене двинулась пара. Герой и героиня были засыпаны блестками и одеты на манер персонажей оперы «Кармен». Заиграла и соответствующая музыка. Зал встретил пару шумными аплодисментами.

Кармен подняла руки с кастаньетами. Зал затих, и пара закружилась по сцене. Танец развивался по своеобразной драматургии в духе заведения. Под мотив «Тореадор, смелее в бой!» ковбой Дико сексуально возбуждался и начинал приставать к Кармен. Та увертывалась, как могла, вызывая бурную зрительскую реакцию. Тореадор зверел и переходил к решительным действиям. Он срывал с нее одну одежку за другой. Благо, шмоток на Кармен было обилие.

Танцевальный стриптиз подходил к финалу. Обнаженная Кармен уворачивалась от уже уставшего, но все еще буйного тореадора. Зал гоготал. На барьере росло количество карточек. Коля смеялся, пил коктейли, жевал шоколад и хрустел орешками.

Финал номера оказался тоже в духе заведения. Увертываясь, леди Клара (от Кармен ничего не осталось, кроме туфель и тоненькой повязки на бедрах) сорвала с изможденного тореадора джинсы, и взорам посетителей открылась пришитая к плавкам сморщенная сосиска. Под всеобщий хохот ковбой Дико, прикрывая сосиску руками, бежал со сцены.

Клара под музыку остановилась у золотого стержня-фаллоса, обвила его телом и застыла в мечтательной позе. Зал свистел.

Коля запил возбуждение коктейлем и смахнул слезу с ресницы.

– Отлично! – восторженно произнес он. – Спасибо, что привез.

– Выбор! Выбор! – неслись крики из зала.

Клара вступила на барьер. Раскланиваясь и благодаря за приглашения, прошлась каблуками по карточкам с деньгами. Не подняв ни одну из них, вернулась на сцену, взяла из кучи сорванной с нее одежды белую кисейную тряпку с мелкими цветами.

– У меня сегодня специальный стол, я сегодня – невеста, – провозгласила Клара и накинула кисейное полотно на голову, которое оказалось свадебной фатой. – Меня ждет русский жених! – Она протянула руку в сторону Коли. – Николай.

Мавроди заморгал ресницами, переводя взгляд с Клары на Ашота и назад.

– Я тебе говорил: женщина – персик! – воскликнул Ашот.

Обнаженная невеста-«персик» в фате и туфлях бухнулась к Коле на колени. Зал аплодировал. Коля глупым образом озирался. Ашот смеялся. Клара, торжествуя, обводила глазами зал. Ее взгляд остановился на Коле, двинулся было дальше, но возвратился назад. «Леди» уставилась на него, слегка наклонила голову, вдохнула запах Колиного одеколона. Во взгляде появилось напряжение, будто Клара вспомнила что-то неприятное. Коля заерзал на стуле, не понимая, в чем дело.

– Кола, ты был в Таллине во время джазового фестиваля? – спросила она, удивив Мавроди ярким грузинским акцентом.

– Нет.

Зал зашумел. Меж столиков бежал официант с подносом, на котором бутылка шампанского прижимала карточку с крупным номером.

– Приглашение в ложу! – кричал официант, стараясь быть услышанным в общем шуме.

Волна криков в зале согнала с лица Клары сосредоточенность. Она просияла.