Леонид Головня - Вкус «лимона»

Подумав, набрал номер.

– Уоррен, привет! – наигранно весело заговорил он.

– Привет.

– Я капитально устроился наконец. Справка из Белоруссии по твоему адресу вот-вот придет. Если в сентябре не будет, сразу дай знать. У меня к тебе просьба. Я перед моим другом, о котором тебе говорил, в товарищеском долгу. Посоветуйся с адвокатом, можно к нему на свидание идти?

– Ни в коем случае! Процесс продлится не один год. Не рискуй. Товарищ поймет. Ты ему сейчас не помощник.

Время потянулось, отбрасывая назад недели. Мобильник молчал. Дерево за окном пожелтело.

Коля лежал как каменный, обхватив локти руками. За стеной кто-то вел на скрипке жалостливую, больную мелодию. Вспомнились однажды сказанные Гиви слова: «В Америке отказывают деликатно: «Вам позвонят!»

Тихий скрип двери заставил его повернуть голову. В дверях стояла Лейла с почтовым конвертом. Коля поднялся, взял конверт, поблагодарил.

– Задержитесь на минуту. Деньги за октябрь. – Он передал ей очередную плату и захлопнул пустой бумажник. – Кто у вас на скрипке так хорошо играет?

– Мой брат Рамир. На конкурс в оркестр готовится.

– Желаю ему удачи!

– Спасибо!

Конверт был из России. Коля достал цветную карточку и набрал длинный ряд цифр на телефоне.

– Привет, Сашок! Справку получил. Деньги будут на твоем счету. Через неделю можешь снимать в любом автомате, чеки подписывай и остаток проверяй.

– Должен предупредить. Если в загс придет контрольный запрос из Штатов, его очень сложно будет выловить. Ребята сделали все возможное. С самого начала они не гарантировали…

– Предложи дополнительную сумму. Тебе переведут.

Коля отключился. Он посмотрел на пустой бумажник, вышел на улицу и сел в автомобиль. Запустил мотор, глянул на счетчик бензобака. Стрелка опустилась к нулевой отметке. Коля заглушил мотор и отправился пешком.

В банке он открыл сейф, присел на корточки. Деньги Гиви лежали в пакете аккуратным брикетом. На бумажке Коля написал: «Беру в долг тысячу». Поставил число и расписался.

Брякнул мобильник. Коля включил трубку.

– Зайонц звонит.

От волнения Коля встал.

– Рад слышать! – сказал как можно приветливее. – Я думал, не позвонишь, – выдал он свои переживания.

– Я еще позвоню. Сейчас беспокою совсем не по делу.

– Что такое?

– Как я понял, ты со страховками знаком?

– Занимался одно время.

– Сделай любезность. Подскочи к моим родителям. Они в Нью-Йорке живут. Второй телефон на моей карточке – домашний. Отец ногу сломал в квартире. Разберись со страховкой. Я вырваться не могу, к вечеру буду.

Коля сник и снова опустился на корточки к сейфу.

– Подъеду, – пообещал он, морщась и преодолевая разочарование. Вдруг он снова вскочил и закричал в трубку: – Макс, врача вызывали?

– Нет. Они у меня беспомощные, как дети.

– Я немедленно выезжаю. Перезвони им, чтобы никого не вызывали. Я знаю, что делать! – Первую минуту Коля не мог справиться с эмоциями. – Неужели везет?! – пробормотал он.

Коля метнулся к выходу и побежал по улице. Дома он долго искал ключи от машины. При этом несколько раз выглянул зачем-то в окно. Найдя ключи в кармане брюк, он стрелой выскочил на улицу и прыгнул в автомобиль. Торопливо заправившись на бензоколонке, Коля вырулил к перекрестку и, дождавшись зеленого светофора, полетел по главной авеню. У «Лориного салона» он круто повернул, сбавил газ и поехал вдоль переулка. У стеклянного дома «Гивина мечта» одиноко скучала на безлюдном тротуаре «вечная лужа». Старушки, ветерана и их ветхого креслица у соседнего дома не было. Постоянный «прохожий» тихой улочки, видно, прожил невечную жизнь.

Коля прибавил скорость, повернул на главную улицу и, сколь позволяло движение, понесся по ней.

Тупик узкого коридора на третьем этаже, до которого Коля дошел, казалось, состоял из четырех дверей в одну комнату – так близко они прислонились друг к другу. Он дернул за скобку под номером 3-С. Кляцнул бубенчик, и тут же открыла дверь голубоглазая старушка. Прихожей в квартире не было. Коля оказался в углу гостиной и понял, что попал правильно. Старушка – вылитый Макс, невысокая, круглолицая, в очках.

– Проходите, Коля, присаживайтесь.

Захлопнув дверь, она заторопилась к черному дивану. Села рядком со старшим Зайонцем, вытянувшим вперед ногу, туго закрученную полотенцем. В такой позиции, как в приемной у крутого чиновника, они, видимо, ждали Колю давно. На столе лежали листы страховых документов.

– Что ты за пустой стол сажаешь?! – сказал муж. – Человек с дороги… Мы, по сути, первого товарища своего сына видим. Годами от него ничего не добьешься. Как в пустыне живем.

– И правда, Аркаш. – Она вскочила с той же поспешностью, с какой садилась. – Коля, у нас суп сегодня грибной со сметаной и котлетки домашние.

– Спасибо, спасибо. – Коля почувствовал забытое петербургское гостеприимство и заговорил, как в сериале из старой жизни: – Покорнейше благодарю, только от стола. Сыт.

– Тогда чайку с вареньем. Сейчас поставлю!

Она исчезла в кухне.

– Не волнуйтесь вы! Давайте сначала с делом разберемся. – Коля взял бумажные листки со стола. – Как случилось с ногой, Аркадий Максимыч?

– Нелепо случилось! – послышалось из кухни. – Делать ему нечего. Полез в ванной антресоль мастерить. Все ему бегом надо жить. Подождал бы сына.

По лицу Аркадия Максимовича пробежало неудовольствие.

– Мы, Николай, колбасная иммиграция, – начал он не на тему. – Тридцать пять лет учительствовали в провинции. Сюда нас брат ее потянул. Сам застрял в Германии, а мы благодаря Максиму тут оказались. Я ничего не говорю, колбасы я наелся. Во! Видишь, живот отрастил. Цвету и пахну, как георгин в огороде. Завтрак. Двор. Обед. Телевизор. Ужин. Спать. А я привык по восемнадцать часов работать.

– Ты про сына забыл совсем, – вошла с вазой варенья и тарелкой оладий жена. – Где деньги было в России взять, чтобы его выучить!

– Сейчас вот выучили! – вскричал муж. – Такой колледж закончил! Учиться бы дальше и учиться. Я бы, глядишь, хоть в сторонке, но тоже в курсе современной физики был. Для чего приехали, чтобы он в банках штаны просиживал и аферы придумывал? Теперь на биржу торговать тянет. Тьфу! Торгаша вырастили.

Мать Макса присела рядом:

– Он объяснял тебе, спекулянт здесь – звучит гордо! Сорос, вон, в графе профессия «спекулянт» пишет!

– Тьфу! – еще раз «плюнул» старик.

– Нынешняя молодежь по-другому живет. Мир хочет посмотреть, денег ей побольше нужно.

– Ты все за свое. Ученые люди здесь зарабатывают прилично! Не на аферах, – сказал Аркадий Максимович и почему-то с опаской взглянул на Колю.

– Аркаш, человек тебя по делу спрашивает.

– Чего тут по делу особо сказывать! Вступил со стремянки на край ванны да поскользнулся. Хорошо, что башку не разбил. – Интонацией и взглядом он донес до Коли всю неустроенность своей нынешней американской жизни.