Юрий Холин - Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн

Когда-то, в далеком 1983 году, переехав на новую квартиру, я был несказанно счастлив не столь квартире – обычной «распашонке» в обычной «хрущевке» – сколь месту, в котором был построен дом. Будучи большим любителем природы, я вдруг обнаружил, что поселился в тихой парковой зоне у озера, которым можно было часами любоваться прямо из окна моего импровизированного кабинета.

Довольно обширная территория слева от дома представляла собой огромную рощу обычных для Кубани деревьев. Справа – искусственно насаженный бор уже основательно утвердившихся сосен двадцати с лишним лет.

Вдоль зеленой зоны и между ней и берегом озера тянулась асфальтированная дорожка, по которой по утрам бегали спортсмены, а вечером, особенно в теплое время года, прогуливались пенсионеры, влюбленные парочки и другие предпочитатели тишины и покоя. Днем меж деревьев бегала ребятня, нарушая тишину веселыми криками, а ночью темная гладь озера причудливо отражала свет окон многоэтажек на противоположном берегу, напоминая картины М. Чюрлениса.

Отцы города и района, где я теперь жил, намеревались очистить озеро и сделать настоящий парк вокруг него; и даже начали, как всегда с бурным энтузиазмом советских времен, ровнять берега, но наступила «перестройка», затем ушел «гегемон» и началась булгаковская разруха в головах людей, выразившаяся относительно моего места жительства непопаданием мусора в специальные баки сначала на десятки, а потом и на сотни метров. В результате этих неточных мусорометаний вся парковая зона превратилась в огромную свалку, временами поджигаемую. Данная ненависть к матери-природе привела к тому, что погибло большое количество деревьев, не выдержавших натиска огня. Оставшиеся не тронутыми сравнительно чистые места, загадились шашлычниками и другими любителями уестся до рвоты на лоне природы. Гулять стало невозможно из-за грязи, куч мусора, вони, битых бутылок, обилия мух, а в иных местах и крыс.

Попытка уходящего со своего поста мэра уже в 2001 году озеленить город и, в частности, восстановить наш уголок, обернулась множеством торчащих из земли изломанных или просто вырванных саженцев. Красоту удавили в зародыше!

Но ко всему привыкаешь или, скорее всего, смиряешься; тем более, наш уголок – это не исключение, а правило на фоне общего упадка нравов…

Это произошло как всегда неожиданно.

Однажды утром, выведя собаку на прогулку, мне необходимо было преодолеть определенный участок сей народной свалки и, пройдя мимо гаражей, спуститься к озеру, где еще можно было безопасно для здоровья гулять. Осторожно пробираясь среди угрожающе торчащих бутылочных стекол, остатков продуктов, издававших вонь, присущую только общественным мусорникам; давя коробки из-под молока и пустые консервные банки, в то же время внимательно следя за тем, чтобы пес не наступил на стекло, и натренированно уворачиваясь от клочков грязной бумаги, иногда поднимаемых порывами ветра, я подошел, наконец, к гаражам, большая часть которых уже ощущала вокруг себя натиск «разрухи».

Все время пути, разумеется, я глядел, в основном, под ноги, но, подойдя к стенке одного из гаражей, я по какому-то наитию поднял глаза, хотя явной необходимости в этом не было. На довольно видном месте темно окрашенной поверхности стенки большими белыми буквами были начертаны несколько строк с подписью, машинально прочтя которые, я остолбенел и какое-то время стоял как вкопанный с, наверное, очень необычным выражением лица, переживая явно саторическое состояние.

Хочу немного предварить дословное изложение сего крика души следующим комментарием. В описываемом месте и близ него компактно проживающих диаспор нерусского населения не наблюдалось, поэтому пенять на смердящие завалы и порубанные сосны для приготовления шашлыков более было не на кого, кроме как…

Итак, слегка оправившись от шока после прочитанного, я снова (строка за строкой) стал медленно, включая и процесс проговаривания текста, как при чтении молитвы или мантры, читать следующее, абсолютно грамотно написанное:

Русский человек

Я, десятки лет занимавшийся различными эзотерическими практиками, ездивший на учебу и семинары в Индию и другие страны к самым знаменитым специалистам в области йоги, дзэна и т. д., имеющий в этих науках большой опыт и степени доктора и магистра, сам написавший и издавший кучу книг по данной тематике – я стоял и плакал слезами очищения, слезами мудреца, обретшего вдруг Вселенскую истину, но не за тридевять земель, а здесь, у самого своего дома, и не от великих гуру и мастеров, а от своего, к сожалению, неизвестного соплеменника – Русского человека, который в порыве благородного гнева и от чистоты своей души и сознания, будучи мужчиной явно неслабым, начертал сей вызов русским свиньям, хамовому отродью, творящему исподтишка эту пресловутую разруху.

Вот это озарение! Вот это сатори! Когда, как после стакана доброй водки, продирает тебя до самого нутра своей жизнеутверждающей естественностью, затем заставляет тихо, в теплом растекающемся блаженстве призадуматься, и вдруг ощутить взрыв великого осознавания самой сути изначального Космического света. И кто бы мог подумать, что это может случиться на восприятии контрадикции понятий – русская свинья и Русский человек!

Многое стало ясным и перестало быть обидным!

Спасибо тебе и низкий поклон, мой неизвестный учитель, и за еще одну практику в обретении моего личного опыта просветления и за идею того, что есть еще Русские люди, осознающие, что все беды и несчастья, вся радость и счастье проистекают от самого человека и творятся лишь им самим.

А это значит – будем жить, славяне!?

Или опять произойдет в нас нечто непредсказуемое, чего нельзя умом понять, но при этом опять найдутся козлы отпущения в виде нерусей, и, так называемые русские, со свинскими замашками, а?…

Ю. Х.

Коваль и Холин оклеивали объявлениями своей школы рекламные шиты и столбы города. Стоя у очередного столба и аккуратно пропитывая его клеем фальцовой кистью, Холин заметил приближающуюся фигуру университетского товарища, добившегося большого поста на служебном поприще.

Будучи хорошо осведомленным о происходящем в городе, тот был крайне удивлен, увидев Коваля и Холина за этим не очень респектабельным занятием. Он подошел к Холину с радостными объятиями и возгласом:

– Ты что, Холин, совсем сдурел, портишь столбы на виду у всей публики? Насколько мне известно, ты недавно докторскую защитил в своей Индии. Давай отойдём, почирикаем о жизни в каком-нибудь кафе.