Стьюарт Хоум - Встан(в)ь перед Христом и убей любовь

Те, с кем я выпивал, встретили мою речь восторженными криками, но Сайида тут же стащила меня со стола и поволокла к посадочному терминалу номер тридцать два, потому что по громкоговорителю только что объявили, что посадка на наш рейс заканчивается. Я начал возиться с моим ремнем, но застегнуть его смог только с помощью стюардессы. Стюардесса была хорошенькая, с обесцвеченными перекисью волосами до плеч и мускулистым телом, тщательно вымоченным в духах «Чарли». Я пробормотал что-то о бесплатной выпивке, но она ответила мне, что для моей же собственной пользы она не будет подавать мне спиртные напитки. Я заснул еще до того, как выключили свет, чтобы позволить пассажирам расстегнуть привязные ремни и закурить. Когда после поездки на такси я обнаружил себя глядящим на воды Цюрихского озера, я почувствовал себя намного лучше. Я дышал свежим ночным воздухом и понимал, что жизнь прекрасна.

Мы с моей спутницей взошли на мост над тем местом, где Лиммат впадает в озеро, так что слева от нас очутилась река, а справа — озеро. После того, как мы перебрались на правый берег, я повел Нафишах в Старый город. Кончено, больше всего бы меня порадовало сейчас, если бы Сайида сейчас смогла увидеть, как я занимаюсь любовью со шлюхой прямо на рыночной площади, но сначала нужно было сделать дела. Хотя я не бывал в этом городе уже восемьдесят лет, Шпигельгассе я отыскал без особенного труда. По пути в мою прежнюю резиденцию, мы прошли мимо дадаистского клуба, в котором я провел немало прекрасных вечеров. Хорошо, что я жил в верхней части улицы, потому что в нижней части Шпигельгассе выглядела довольно мрачно. Мы миновали две площади и затем остановились. Нужный мне ключ по-прежнему был прикован к решетке водостока короткой цепочкой.

— Идем, — сказал я Нафишах. — Здесь нет ничего, кроме старых воспоминаний. Пошли лучше на левый берег.

Я провел моего психопомпа по Гроссмюнстерплатц, чтобы дать ей возможность полюбоваться статуей Шарлеманя. Из соображений безопасности я решил, что будет лучше промолчать о значении здания, которое украшает эта статуя. Если Сайида когда-либо интересовалась историей реформатства, то она несомненно наслышана и об Ульрихе Цвингли и о башнях, которые Виктор Гюго иронически окрестил «перечницами». Окольными путями я отвел Нафишах обратно на то место, с которого мы начали свое путешествие. Достав долларовую купюру из кармана, я поднял этот талисман высоко над головой и попросил Нафишах следовать за мной на расстоянии шести шагов. Таким образом мы прошествовали полторы мили по Банхофштрассе, торговому бульвару, прославленному на весь мир благодаря своим липам. Шикарные дамские лавки, фирменные магазины, дорогие ювелиры и бутики не интересовали меня. Изысканные рестораны влекли гораздо сильней, но в основном мое внимание было обращено на импозантные банки и деловые центры, поскольку здесь располагался, в первую очередь, престижный деловой квартал. После того как наша прогулка закончилась и зеленая бумажка полностью сыграла уготованную ей роль, я сжег две трети ее, а оставшуюся треть положил в задний карман в качестве талисмана.

— Время пришло! — объявил я, подводя Сайиду к какой-то неприметной двери.

Затем я использовал тот самый ключ, ждавший меня на протяжении стольких лет. Мы зашли в элегантно обставленную комнату и камера внутреннего наблюдения зафиксировала, как мы уселись на кожаный гарнитур, предоставлявший желанный приют многим усталым путникам. Мы сидели в молчании почти четверть часа, пока в комнату не вошел какой-то человек и не обратился к нам по-французски. Он извинился за задержку, объяснив, что ему необходимо было свериться с записями.

— Никаких проблем, — заверил я его, вставая.

Он повел нас через надежно охраняемое здание к стеклянному лифту и по дороге мы немного побеседовали на смеси английского, итальянского, немецкого и французского. Пока мы спускались все глубже и глубже в пучины земные, я не обменялся с моим ангелом ни словом. Через стеклянные стены лифта мы видели мелькавшие мимо великолепные коллекции произведений искусства, многие из которых были похищены у их законных владельцев Гитлером и его приспешниками во время последней войны между империалистическими державами. Лифт остановился и мы прошли вереницей комнат, наполненных до потолка бесценными побрякушками. Наконец, мы достигли цели нашего путешествия. Дверь распахнулась, демонстрируя нам комнату, доверху наполненную серебренными и золотыми слитками, картинами старых мастеров и коллекционными винами.

— Это ваш русский вклад, — объявил наш провожатый на столь чистом английском, что ему позавидовал бы любой диктор Би-Би-Си. — Я заверяю вас, сэр, что все находится в полном порядке.

— Да, да, все в полном порядке, я просто хотел, чтобы моя спутница увидела некоторую часть моих запасов. Теперь мы можем идти.

Номера я, разумеется, зарезервировал в отеле «Савой», поскольку мне нравились тамошнее до хруста накрахмаленное белье и великолепно вышколенный персонал. Покинув хранилище, мы с Сайидой направились прямиком туда. Я заказал сандвичи и стаканчик спиртного на ночь и через пять минут после того, как насладился этой скромной пищей, уже лежал в постели. Я уснул как убитый и проснулся на заре оттого, что почувствовал, как Нафишах теребит моего восставшего ото сна красавца. Поскольку время для полноценного секса еще не наступило, я позволил девице просто хорошенько выдрочить меня. Пока малютка трудилась над моим любовным мускулом, а любовные соки вскипали в моем паху, я отчаянно пытался вспомнить, где я познакомился с этой девчонкой. В чаду похмелья я пришел к выводу, что эта похотливая пышечка — актриса, пытающаяся заполучить какую-нибудь роль в моем фильме.

Такси доставило нас в аэропорт в кратчайшее время. Моя спутница делала какие-то загадочные намеки на неожиданные перемены в моем настроении в течение нашего путешествия, которое она считала чем-то вроде оккультного испытания. Несмотря на то, что я находил подобное самомнение, которое я счел довольно неуклюжей попыткой применить систему Станиславского, по меньшей мере глупым, я убедил лицедейку после того, как мы пройдем паспортный контроль в Хитроу, отвезти меня в Фаррингдон. Я, должен признаться, был несколько обеспокоен, обнаружив, что имею при себе паспорт на чужое имя, в который, однако, была вклеена моя фотография. Тем не менее я решил, что лучше будет воспользоваться этой подделкой, чем заявлять, что я где-то посеял свои документы.

Хотя я не могу сказать, что явился слишком рано, но я и не опоздал. Когда я вошел в двери, Ванесса Холт элегантно восседала на одной из деревянных скамей в "Отменном Бифштексе". Для начала будущая звезда заказала "артишоки под винегретным соусом", в то время как я остановился на "теплой спарже под сыром "пекорино"". Мне нравилось, как выглядит моя визави и я быстро пришел к выводу, что она посещала то же самое театральное училище, что и моя бесстыжая случайная знакомая из Цюриха, поскольку и та, и другая практиковали метод Станиславского, взявши за основу нелепую выдумку о том, что они принимают от меня посвящение в оккультное общество.