Илья Игнатьев - Два вечера на троих.

А ты садись вот, и дальше сам, Илья, а мы с Пашкой с Атосом его пошли гулять, а посуду… прощаю я тебе посуду, Ил, но ты зря это вот лыбишься, это вот я тебе один только разочек и прощаю…

Илья:

Паш! Полчаса, и всё. Потом гони его домой, а то завтра ему на английском будет… Вадим, догони их, спроси, Тошик взял свой мобильник?.. Тетеря… Вадим, вот ты же старший у нас, почему тогда так? Почему Антон разгильдяй у нас?.. Вот и воспитывай!.. Ну, почему?.. Хотя, ремень, - это… Да, метод. А что? Вот в «инкубаторе» были методы… Да ничего я не предлагаю, просто надо с Тошиком тебе поговорить, ну там, по-взрослому, чо в самом-то деле?.. А я и так вечно, как жандарм, блин, какой-то, как Николай I в Европе, надоело… Вот дурак ты, Вадим, только ведь так и скажешь про тебя! При чём здесь это?.. И что, знаю я, что ты его любишь, вот и тем более тогда, надо тебе с ним построже… Ладно, дай я тут почитаю, что Тошик написал, иди себе в ванную… Ага, ладно…

Так, так… Так. Да… Блин, я и не думал, что Тошик так это вот спокойно рассказывать будет. Ну да, вот и Шурик ведь часто говорил, что у детей психика мобильная, а Тошик наш и вообще… Чемпион, он чемпион и есть. Молодчина Тошик. Значит, смывается вся эта дрянь у него из памяти, - нет! - я ведь что хочу сказать: - это ведь и не забыть нам, ни Антону, ни мне, такое не забывается, и права мы не имеем это забывать, потому-то и рассказываем всё, но… Молодчина Тошик, чемпион…

А вот я не знаю, получится ли у меня спокойно, ведь про то рассказать сейчас придётся, про что я и Вадиму даже толком и не рассказывал…

Тошик не пошёл на занятия в тот день, и я тоже не пошёл, только у меня никакой температуры не было, ясен перец, - так просто, не захотел, и не пошёл, - ну, не просто так, конечно… Почти всё время, что я был в «инкубаторе», я делал то, что хотел делать, - ну, в разумных пределах, - и не делал того, чего я делать не хотел. Нет, я не был там «в авторитете», но сначала был Шурик, а потом, когда Шурика не стало…

Шурик… Александр Анатолиевич Прокопенко. Он после пединститута, после распределения, работал у нас. Десантник бывший, я любил его, и он меня любил, но он мне так и не рассказал, почему он после армии, - после Чечни, - почему он решил стать учителем. Я думаю, что… Нет, не знаю, он не рассказал. Он бы рассказал, но он погиб, - он Чечню прошёл, - ни царапинки, - а тут погиб, - случай сучий, - несчастный сучий случай… Мотоциклист был Шурик, настоящий рейсер, не то, что байкеры эти, бегемоты брюхатые, и я у Вадима тоже вот себе моц выпросил, - Moto Guzzi мне Вадим купил, V11, с рук, правда, но один чёрт дорогой, - это ж легенда, суперный моц! - по мне, так лучший из родстеров… Да, Вадим тоже память о Шурике почитает, хоть и не знал он его, только по моим рассказам…

Нет, я не буду отвлекаться, может быть, потом когда-нибудь я ещё про Шурика и расскажу подробней, - хотя, про него не подробней надо, про него надо ОЧЕНЬ подробно рассказывать, но это ладно пока…

Короче, я не пошёл на занятия, ну их в жопу, мне надо было кое-чем заняться, а мои занятия были важнее всех занятий в этом инкубаторе. Ведь дело было в том, что я решил валить. Но ведь документы, я же говорил уже. Они были у директрисы в кабинете, вместе с другими документами и личными делами. А я решил валить, и мне нужны были мои документы, это ясно. Все документы. Тошик сказал уже, что у нас в санчасти шёл ремонт, и это было в тему, - я случайно, когда мы таскали оттуда мусор там всякий, надыбал ящик с медицинскими картами, и как-то так вот свою карточку решил посмотреть, просто так, безо всякой мысли, а пока я её смотрел, я и решил свалить…

Я, наверное, не буду объяснять, почему я так решил, - ладно? - а то мы так год будем рассказывать, а до главного так и не дойдём. Ну, вот, - и я уже знал, что свалю, но ведь документы! Конкретного плана, как их у директрисы увести, у меня не было, но ведь я решил, - чем это не план, - само решение, это ведь уже тоже план, так ведь? Ну, а раз решил, значит надо действовать. Только так, - это не только Вадим так живёт, Шурик ведь тоже так жил, - все настоящие так живут, а я тоже хочу стать настоящим…

Слоняюсь я, короче, по инкубатору, по нашей спальной половине, слышу, в душевой вода шумит. А у нас душ был в самом конце этажа, за ним уже была малышовая рекреация, только ход туда был заколочен, так что получалось как бы тупик. И я думаю: - вот ведь гадство, опять какой-то олигофрен воду не закрыл! Пустяк это, ясен перец, но кипиш мне не в тему был, ни по какому поводу. Да, я забыл ведь сказать, у нас и так намечалась какая-то проверка, из ОБЛОНО, что ли, да не важно, - одним словом, мне, с этим моим «планом без плана» кипиш был нужен, как… как зайцу триппер (во, Вадим, а это как тебе, - это не штамп ведь?). И я зашёл в душевую, просто зашёл, - что там к чему посмотреть…

Посмотрел, блин, - Тошик там вешался… Как же! Вешался, - Антон уже повесился. И всё очень даже просто: труба, верёвка какая-то… Но то, что он жив ещё, это я сразу понял, он дёргал ногами, - пятки били по мокрому кафелю, - руками Тошик делал такие движения… как будто плыл по-собачьи, - хм, плыл, это он щас у нас чемпион, а тогда он плавать и не умел вовсе, - ну вот, руками Тошик как в воде двигает, только очень быстро, а голова на грудь наклонилась… и страшно так, что аж…

(Тошик, прости меня, - прости за то, что я сейчас напишу, я этого тебе ещё не говорил, даже в «Доме гимнастов» у Мурзика-Тузика, даже когда мы с тобой думали, что всё уже, конец нам, что вот и наш черёд пришёл на «снаряды» отправляться…).

И я срезал Тошика… Срезал своим ножом от “Shokuroff”. Этот дорогой нож-автомат, это единственная память у меня от Шурика, это его подарок, и это память о нём… Этот ножик, с клинком скованным вручную из редкого мозаичного дамаска, похожий на каменные ножи древних людей, он и сейчас у нас память, забрал его Вадим у Мурзика-Тузика, нож этот сейчас стоит на катана-какэ, среди Вадимовых клинков, и Вадим говорит вот, что среди этих мечей, на которых слава, в которых Честь и Достоинство настоящих людей, там этому ножику самое место…

Ну, вот, - срезал, значит, я Тошика. Я не думал, когда нажимал на кнопку выброса лезвия, не думал, когда перерезал эту верёвку. То есть, совсем не думал, - но вот когда Тошик упал мне под ноги, я начал думать. И ведь вот что я подумал первым делом: - идиот ты, Титов, каким идиотом был, таким и остался! На кой тебе это? Ну? Повесился пацан, и хрен бы с ним, а ведь то, что ты его снял, так это же ещё больше проблем, чем если бы просто уйти себе по-тихому…

Прости, Тошик. И ты, Вадим, тоже прости… Я тогда не был настоящим, я тогда думал лишь о себе, но ведь после смерти Шурика мне, вроде, и не о ком как бы было думать, - но это всё чухня, это не оправдание, - я ж понимаю, для настоящего человека это совсем не оправдание…