Илья Игнатьев - Мишка Forever

- Ты здесь? Ну, я так и подумал, в подсобке тебя нет, вот тут я шапку твою прихватил и сумку, что ж ты их бросил-то? Эй, пацан! Ты чего, да не бойся ты, ничего я тебе не сделаю.

Я сквозь красный туман в голове чувствую, как он присаживается передо мной на корточки, осторожно пытается разжать мои руки.

- Да ладно, брось, кончилось уже всё, ничего с тобой больше... - я резко вскидываю голову, сквозь слёзы смотрю на него.

Он, осёкшись на полуслове, раскрыв рот, потрясённо смотрит на меня. Похоже, видок у меня тот ещё.

- Что, и тебе захотелось, да?! Что ж ты там растерялся, вот дружки-то твои, - а? Посмелее они будут, ловко они со мной, вдвоём-то... - рыдания снова перехватывают мне горло. - Ни... ничего я тебе не бу... не буду я ничего, на, бей, тварь, можно!

Он хватает меня за запястья, начинает встряхивать мои руки.

- Ну что ты, а? Ну, успокойся, ну пожалуйста! Я же сказал, что ничего тебе не сделаю. Ну всё, кончай, пацан, а? Тише, тише, всё уже...

Он встряхивает мои руки снова, не сильно, осторожно даже как-то. И с правой моей ладони вдруг срывается капелька крови и падает ему на щёку. Он растерянно выпускает мои руки, вытирает эту каплю и недоумённо рассматривает свою руку.

- Что это? Это же кровь!

Он снова берёт меня за руки и, довольно больно их выкрутив, смотрит на мои ладони.

- Ни фига себе! Где это ты так?!

Он, задрав голову, смотрит на проволоку, на двери. И сама проволока и дверь вокруг неё перемазаны моей кровью.

- Вот же чёрт! На крышу-то тебя зачем потянуло, а?

Я, не мигая, смотрю ему прямо в глаза. Меня снова наполняет всё те же восхитительные решимость и ненависть. Тварь! Сдохни сразу после меня, тварь! Его серые глаза вдруг широко раскрываются, похоже, он понимает...

- Да ты что, пацан! Рехнулся, бля! Ты что?! - его глаза темнеют, тонкие ноздри раздуваются и опадают, он теперь трясёт меня за плечи, трясёт всерьёз, я даже стукаюсь головой о стену. - Думать даже забудь! Ты о родителях подумай! А мне, что потом, следом за тобой, что ли?! Я же ничего тебе не сделал, ну прости, не помешал я этим уродам, да успокойся ты, никто никогда ничего не узнает! И их ты больше не увидишь никогда! Обещаю тебе! Они вообще не с нашего района, я с ними в больнице просто познакомился, лежали вместе, всё забудь о них. Ну всё, всё, кончай психовать, не хочу я с тобой с крыши прыгать.

Я всё так же, не мигая, смотрю ему прямо в глаза. Он пытается мне улыбнуться, получается не очень, - видно, что он здорово потрясён. Ненавижу! Кожа у меня на скулах натягивается, губы немеют, - мне знакомо это моё состояние, случалось уже со мной такое несколько раз в жизни и ничем хорошим это не кончалось...

- Чтоб ты сдох, и эти гады твои, твари! Чтоб вы сдохли! В больнице они вместе лежали! Пацанам вы там вместе за щеку давали, таким же, как я! Сдохни ты, будь ты проклят, тварь!

Я говорю не громко, сил у меня нет орать, но голос мой звенит от чувства и от напряжения. Он отшатывается от меня. Я тяжело роняю голову на коленки. Всё, решимость моя кончилась, растворилась в слезах. Ни с какой крыши я уже прыгать не смогу... Я снова беззвучно плачу. Ну почему это случилось со мной! И ведь какой хороший был день, на тренировке как бесились, и снег... Я чувствую у себя на голове лёгкую, осторожную руку. Гладит ещё, сука, успокаивает! Но сил у меня нет даже на то, чтобы просто скинуть эту паскудную, ненавистную мне руку.

- Ну, послушай ты меня, перестань, не плач. Ну, погоди, да слушай же, блин! Прости меня, я как козёл поступил, должен я был им помешать, сам не знаю, что со мной случилось, - ступор какой-то! Стоял там и смотрел, бля... Хуже их, точно! Мог же, мог! Одним движением мог я их остановить! Запросто мог, я ведь самбо пять лет занимаюсь... Прости ты меня, если можешь! А я себе этого никогда не прощу! Ну что ты хочешь? Всё сделаю. Ну, хочешь, я сейчас к ним поеду, а? Прямо с тобой, вместе. А, чёрт, я знаю только где Наиль живёт... Ну и хорошо, его это идея была... Кровью сука умоется! В ногах у тебя ползать будет, хочешь? Ну не молчи же ты! Сам ему за щеку дашь! Хочешь?

Я отрицательно качаю головой.

- Отстань ты от меня, пора мне давно... - устало шепчу я, поднимаю голову и вдруг вижу, что этот пацан тоже плачет!

Не так как я, не сильно, но несколько слезинок всё же поблёскивают у него на щеках. Вот ведь, блин! Неужели он серьёзно так переживает? Ему-то какое дело до того, что со мной случилось? И ведь, правда же, - он-то ничего со мной не делал. Ну, мог помешать этим уродам, говорит, что мог, а как там на самом деле, кто ж его знает... Да и не изменишь уже ничего! Молчал бы только потом, главное. Это самое главное, - чтобы потом молчал! Да и сейчас мне его слушать совсем не в тему...

- Пусти, пойду я, - я освобождаюсь от его рук, медленно с каким-то трудом, поднимаюсь на ноги.

- Погоди, постой! Ну, куда ж ты пойдёшь в таком виде? Пойдём ко мне, умоешься, почистишься, я же в этом подъезде живу, мы на прошлой неделе переехали. На седьмом этаже. Пойдём? У меня и дома никого нет пока.

У меня в животе снова что-то обрывается. Я как-то невольно вжимаюсь в угол, чуть было опять не присев от поганого липкого страха. Даже не могу отрицательно мотнуть головой.

- Да не бойся ты! Ну что же ты, в самом-то деле, как маленький, - этот пацан, похоже, легко почувствовал моё состояние. И сейчас, спустя двадцать лет, я не перестаю удивляться тому, с какой легкостью Мишка всегда может угадывать мои чувства, настроение и иногда даже мысли мои... - Не бойся, говорю же! Не снегом же тебе умываться, размажешь только всё. Ну, хочешь, я даже в квартиру заходить не буду, а? Тебя запущу, собаку нашу в комнате закрою и тут же в подъезд выйду. Пойдём, а?

Его голос становится каким-то... жалобным? Нет, конечно. Просящим, скорее. Совсем чуть-чуть. Но я, как ни странно, успокаиваюсь, тяжёлый ком в желудке потихоньку рассасывается. В самом деле, привести себя в порядок мне просто необходимо. Необходимо, как... как дышать! Мамы дома нет, на работе она, за это я не боюсь, это нужно мне самому. Я просто физически не могу зайти к себе домой со следами этой... этого... в общем, с этим на лице.

- Меня Миша зовут, а тебя как?

- Ил... Илья, - всхлипнув, отвечаю я машинально.

- Ну, вот и хорошо! Ну что, Ил-Илья, пойдём? - говорит он, как ни в чём не бывало.

Я смотрю на него исподлобья. А-а, ладно, была, не была! Хуже не будет, хуже уже некуда... Да и если бы он хотел чего-то... ну этого... он бы здесь попытался, чего ж ему меня к себе домой-то тащить, палиться... Я молча киваю головой и стараясь не глядеть на этого, такого неожиданного пацана, начинаю осторожно спускаться по довольно крутой железной лестнице. На площадке девятого этажа я останавливаюсь подождать, всё также старательно избегая смотреть на него.

- Это, пойдём пешком, а то у нас лифт ещё не работает. Чёрт, да ты же и сам знаешь, наверное...