Дзюнъитиро Танидзаки - Шут

Вот так и текла его жизнь. Ни у кого Сампэй не пользовался авторитетом. То и дело он терпел огромные убытки. Торговля его шла вкривь и вкось, и вскоре он окончательно разорился. Став торговым агентом, Сампэй при встрече со старыми знакомыми обязательно говорил: «Вот подождите, скоро я опять стану богаче вас всех!»

Кое-где были еще дома, где с ним обходились любезно и где для него всегда находилась неплохая работенка, которая позволяла ему заработать. Но женщины постоянно обирали Сампэя: весь год он едва сводил концы с концами. Когда же Сакурай по уши залез в долги, он со словами: «Прошу тебя! Возьми меня к себе на работу!» — пришел в лавку к своему бывшему приятелю Сасакибара.

Так Сампэй опустился до положения простого приказчика. Но, несмотря на это, он не мог забыть сладость развлечений с гейшами, ставших его второй натурой.

Бывало, сидя за конторкой, Сампэй предавался воспоминаниям, напевая про себя какую-нибудь песенку. С раннего утра он ходил буквально сам не свой. В конце концов он терял всякое терпение и любым способом, пуская в ход все свое красноречие, отпрашивался с работы и шел развлекаться.

Знакомые поначалу охотно давали ему взаймы, думая про себя: «И все-таки что-то хорошее есть в этом парне!» Но в конце концов и они начинали сердиться из-за его назойливости. «Черт знает что за человек, этот Сакурай! Просто разгильдяй какой-то! На него и положиться совсем нельзя! Конечно, он был когда-то неплохим парнем… Но приди он ко мне еще разок все с той же просьбой, я ему задам такую головомойку!» — думали о нем.

Его прогоняли, а он свое: «В следующий раз я вам обязательно всё верну. Пожалуйста, простите меня! Я вас прошу, поверьте мне в последний раз! Не откажите в любезности, дайте взаймы! Вас устроит, если я верну всё сразу? Ради бога, я вас прошу! Заклинаю вас всеми святыми!..» Он буквально ходил по пятам, моля об одном, и почти все уступали.

Сасакибара надоело наблюдать все это. И вот однажды он сказал: «Послушай! Я изредка буду брать тебя с собой! Давай уж больше не беспокой людей!» Время от времени господин водил его в чайный дом, и с тех пор Сакурай стал работать усердно. Его словно подменили. Служить он стал преданно и ревностно. Когда у Сасакибара становилось мрачно на душе из-за постоянных волнений, связанных с торговлей, не было для него ничего приятнее, чем смотреть на благодушное лицо Сампэя за чаркой вина! И господин стал частенько брать его с собой. В конце концов это стало для Сампэя более важным занятием, чем работа приказчика. Слоняясь без дела с самого утра, он частенько шутил: «Я — гейша при лавке Сасакибара!» — и был при этом весьма горд.

У Сасакибара была жена из добропорядочного семейства и дети, старшей из них была дочь лет шестнадцати. Все — от хозяйки и до служанки — любили Сампэя. Частенько со словами: «Сакурай-сан, Сакурай-сан! Для тебя есть угощение, иди-ка отведай!» — зазывали его на хозяйскую половину и просили рассказать что-нибудь интересное. «Если бы я была такой беззаботной, как ты, мне и бедность была бы нипочем! Прожить всю жизнь играючи — это большое счастье!» — говорила ему хозяйка. И тогда Сампэй долго повторял без устали с самодовольным видом: «Совершенно верно, хозяйка! Потому-то я так и не знал горя! И это благодаря тому, что я всегда вел веселую жизнь!» Иногда Сампэй пел тихим хрипловатым голосом. Он знал все: и народные песни, и баллады, и сказы. Когда он затягивал песню, все слушали с большим вниманием. О модных песенках Сампэй узнавал всегда первым. Стоило ему только научиться новой песне, как он со словами: «Госпожа, хотите я напою вам занятную песенку?» — сразу же шел демонстрировать свое умение на хозяйскую половину. Каждый раз, когда в театре Кабуки шла новая пьеса, Сампэй несколько раз ходил смотреть ее на галерку и выучивал буквально каждую нотку интонации известных актеров Сикуван и Яодза.

Случалось, что где бы то ни было, а порой даже в самых неподходящих местах: в уборной или посреди улицы — он, широко раскрыв глаза и запрокинув голову, начинал старательно выполнять голосовые упражнения. Когда Сампэю было нечего делать, он весь день напролет напевал народные песни или подражал голосам известных актеров. Казалось, человек не может найти себе места, если не будет развлекаться, пусть даже в одиночестве.

С детских лет Сампэй испытывал пристрастие к музыке и юмору, ведь он родился в Атаго, в районе Сиба. Когда Сакурай учился в начальной школе, учителя считали его вундеркиндом, да и памятью он обладал превосходной. Но и примерно с этого же времени у мальчика появилась склонность к шутовству. Несмотря на то, что он был первым учеником в школе, его приятели обращались с ним, как со своим слугой, а Сампэй находил в этом огромное удовольствие.

Мальчик страстно увлекался искусством рассказа. Артист взбирался на высокое кресло и, отвесив несколько поклонов, обращался к зрителям: «Добрый вечер, господа! Я хочу рассказать вам одну историю… Самой большой слабостью одного господина были вино и женщины. Если уж говорить о женщинах, то они действовали на него куда сильнее, чем вино. Ведь еще со времен Аматэрасу в нашей стране говорят: «Без женщин на этой земле вечно была бы ночь!»

То упоение, с которым он начинал свой рассказ, его увлеченная манера, казалось, говорили о наслаждении, которое испытывал сам рассказчик от своего выступления. Каждым словом, каждой фразой он смешил женщин и детей, время от времени окидывая публику своим ласковым, приветливым взглядом. В этом взгляде была непередаваемая доброжелательность. В такие минуты Сампэй особенно остро чувствовал что-то наподобие теплоты от человеческого общения. Когда артист весело, в такт сямисэну затягивал народную песню своим великолепно поставленным голосом, то даже у детей зарождались в душе смутные стремления к веселой и беззаботной жизни, их начинали волновать туманные намеки на удовольствия и радости, отпущенные человеку.

По дороге в школу Сампэй частенько останавливался под окнами учителя музыки и, как завороженный, с восхищением слушал пение. Иногда он засиживался за уроками до глубокой ночи, но стоило только ему услышать песню уличного музыканта, как Сампэй моментально захлопывал учебники и, опьяненный чудесной музыкой, забывал все на свете.

Когда ему исполнилось двадцать лет, его впервые позвали к гейшам. Женщины уселись перед ним полукругом и начали играть на его любимом инструменте — сямисэне. С бокалом вина в руке Сампэй испытывал огромный накал чувств, и глаза его наполнялись слезами.

Таков был Сакурай, человек, без сомнения, одаренный. Но профессиональным шутом Сампэй стал исключительно благодаря господину Сасакибара. «Что за польза слоняться по дому без дела? Как ты отнесешься к тому, чтобы стать клоуном, если я помогу тебе? Ты будешь даром пить вино да еще получать за это чаевые! Лучшего занятия для тебя не придумаешь! Для такого лентяя, как ты, это — самое подходящее!» — сказал господин Сасакибара. Сампэю сразу же пришлась по душе эта идея, и с помощью Сасакибара он в конце концов устроился учеником шута в Янагибаси. Тогда-то он и получил от своего учителя имя Сампэй.