Геннадий Головин - Нас кто-то предает

Торопливо они пошли по коридорам, спускаясь по лестницам все ниже и ниже, и оказались наконец в огромном подвале, заставленном множеством винных бочек.

— Сядь! — приказал горбун. — Откуда тебе известны эти слова? Я тебя никогда не видел.

— «Змея и Роза»? Раненый. Он шел в дом Фрида Далмата. В наш дом. На него напали… Собаки Десебра. Он в нашем доме, в подвале. Он послал меня на Ореховый мыс, к этому… к Адльберу. Я должен был сказать: «Змея и Роза». Я должен был сказать: «Эрику схватили». Я должен был сказать: «Нас кто-то предает…»

— Ты сказал?

— Нет. В доме никого не было. Я хочу сказать, в живых никого не было. Один только котенок. Старик и три его сына… много крови…

— «Нас кто-то предает…» — повторил горбун. — Многие говорят: «Нас кто-то предает…» Что слышал ты там, на балконе?

— Этот… черный, лысый…

— Януар, — сказал горбун.

— Да, Януар. Он уговаривал Десебра взять в жены дочь Даута. Чтобы смирить Перхлонес. Чтобы стать владельцем всех богатств Перхлонеса. Чтобы стать во главе всех воинов Перхлонеса.

— А Даут? При живом Дауте… — удивился горбун.

— «Он стар и болен. Печальный исход может наступить во всякую ночь» — так было сказано. Горбун вдруг рассмеялся:

— О! Они не знают Эрику!

— «У придворного лекаря в келье много склянок с настоями самого разнообразного свойства. Есть и такие, что превращают строптивых дев в тихих и влюбленных невест». Так было сказано.

Горбун уронил голову и прошипел сквозь зубы:

— О, желчь змеи! Только тебе, Януар, могло такое прийти в голову!

— Десебр скажет свое решение только завтра к вечеру. — Тимур сказал это с сочувствием, обнадеживающе. — Время еще есть.

— День — ночь — день. Нас мало осталось в городе. У нас нет денег, чтобы попробовать подкупить стражу. Я один в замке!

— Нас двое, — сказал Тимур.

— Тот, кого ты прячешь в подвале, он тяжело ранен?

— Он сказал, что он уже не встанет.

— О боги! — Горбун заметался по подвалу. — Беги к нему! Если он жив… может быть, есть еще кто-то кому можно сообщить? Мне нет ходу из замка. Все, что я смогу, — узнать, где они держат Эрику. Как ты вошел сюда?

— Я… я не знаю.

— В следующий раз пойдешь здесь! Горбун отворил потайную дверь за бочками.

За распахнутой дверью открылись возделанная долина Перхлонеса и синие горы вдали.

— Пойдем! Мальчик шагнул следом за горбуном за пределы замка и в ужасе замер. Сразу под стеной замка был ров, в котором во множестве бегали зверолюди. Хрипели, скалили пасти, роняя слюну, повизгивали от злобного нетерпения.

— Не бойся… — Горбун извлек дудочку. — Их взяли детьми из Цахской долины.

Заиграл на дудочке простенький мотив. Зверолюди замерли, очарованные.

— Это колыбельная… — сказал, оторвавшись на мгновение от игры, горбун. — Колыбельная, которую поют матери в селах Цахской долины. Они все помнят свою колыбельную. Иди!

Горбун продолжал играть. Зверолюди вели себя как ласковые кошки, норовили потереться о ноги Тимура, пока он перебирался через ров с помощью короткой лестницы.

Едва горбун кончил играть, зверолюди, возмущенно и яростно взвыв, бросились на стену рва, вслед за Тимуром.

— Лови! — Горбун бросил дудочку Тимке.

— Я не сумею! — отчаянно крикнул мальчик. Горбун уже закрывал дверь.

…Смотритель, с внимательным интересом глядя Тимура, наливал в кружку вино из чайника. Прошло, судя по всему, секунды две.

Тимур ошалело огляделся.

По-прежнему вокруг него была комнатка смотрителя в музее. Груды экспонатов, таблицы, карты, муляжи, горой сваленные ржавые латы, черенки, шлемы.

На шкафчике, там же, где и раньше, лежали полотняные мешочки с монетами. Тимур задумчиво задержал на них взгляд.

— Детра… — спросил он слегка охрипшим голосом. — Кто такая была Детра?

Смотритель ошарашено откинулся на спинку кресла, будто бы его отшвырнуло.

В глазах его нечто вроде опаски нарисовалось. Он смотрел на Тимку пораженно.

— У тебя… — спросил он косноязычно, — да вот это? — И показал возле головы.

— Что? — Тимка потрогал голову.

— Посмотри в зеркало.

Тимур встал, подошел к зеркалу, висевшее на стене.

В темных его волосах отчетливо серебрилась седина.

Тимка послюнявил палец, попытался оттереть, но ничего, понятно, не получилось из этого. — Не знаю, — легкомысленно пожал он плечами. Может, и давно. Не замечал.

Вернулся к столу и, едва лишь усевшись на прежнее место, спросил: — Детра… Кто такая была Детра?

— Откуда ты знаешь?.. — почти испуганно спросил смотритель. — Откуда ты можешь знать о ней?

— Не знаю.

— Ты понимаешь? — Глаза смотрителя прямо-таки бегали по лицу Тимура, высматривали, ощупывали, проницали. — Ты понимаешь, что я единственный, кто знает это имя! Я сам — вот этими руками — я единственный вынимал из раскопа свитки канцелярии Януария!

— Януара, — поправил Тимур. Тот на мгновение опять замолк.

— Никто, кроме меня, не читал эти свитки! Ты можешь это понять?

— Не-а… — с некоторым даже нахальством отозвался Тимур.

— Где ты вычитал про Детру? — Казалось, еще немного, и смотритель набросится на мальчишку с кулаками.

— Если б я читал, я разве бы спрашивал вас про нее? — наивно поглядел Тимур.

— Откуда ж ты знаешь?! Черт тебя подери!

— Да не знаю я ничего, дядечка! Что вы на меня орете? Ну ладно. Скажу. Меня недавно электричеством шарахнуло… Ну, я после этого маленько и чокнулся. Мне сны снятся. Будто я там. И Десебр, и Януар этот кривоногий, лысый… ну и все остальное. Они про Детру говорили. «Златокудрая, многомудрая…» Это она предает?

Не в силах ответить, смотритель просто кивнул, пытаясь проглотить комок в горле.

— Вот и все. Только вы, пожалуйста, никому не говорите. Приятно, что ли, если все будут знать?

— П-п-потрясающе! Это ни в какие ворота не лезет, но это потрясающе! Ты знаешь, парень, что можем с тобой сотворить? Мы докторскую можем! Да это ж как дважды два! Если, конечно, не врешь.

Мне докторскую ни к чему. Вам — докторская, а там — старика с сыновьями… — Он передернулся от воспоминания. — Эрику за Десебра собираются замуж выдавать.

Дочь Даута Мудрого? За Десебра?! Даута, — машинально поправил Тимур. — За Десебра… А что, свадьбы не было? — спросил он с интересом и надеждой.

— П-первый раз, слышу. Ни в каких источниках ничего подобного.

— Ф-фу! Уже легче! — сказал облегченно Тимур. — Да только надеяться на это… А насчет Детры… Кто она была?

— Вроде бы дочь какого-то военачальника у Даута. У Даута, — виновато поправился смотритель. — Вращалась в верхах.

— «Вращалась»… — пренебрежительно усмехнулся Тимка. — Она эта была… Кости ему по ночам грела.

Смотритель возликовал, озаренный:

Конечно! А я-то бился: откуда такая осведомленность? Ну, конечно, он же вдовствовал уже пять лет… И конечно же…