Питер Робинсон - С ПОЛЯРОИДОМ В АДУ: Как получают МБА

На весь трехнедельный период этих собеседований Филипп перебрался со снежных склонов Тахо обратно в наш дом. Они с Джо окунулись в самую гущу поиска работы, уединяясь в библиотеке, чтобы почитать про десяток банков, с которыми договорились о встрече.

Если собеседником оказывался только я один, то как Филипп, так и Джо вполне откровенно делились своими стратегиями. Джо хотел вернуться в тот банк, где он работал до бизнес-школы, "Саломон Бразерс", но предстоящее лето намеревался провести с кем-то из конкурентов «Саломона». "Это даст мне более прочную позицию, когда я в следующем году поведу с «Саломоном» переговоры насчет бонусов, — объяснял Джо. — Мой старый босс скажет: "Н-да, Джо так просто не купишь. Будем с ним обращаться неправильно, так он возьмет и уйдет в тот банк, где работал летом"…

Филипп тоже, казалось, отлично знал, что делает, вплоть до галстука от «Гермеса». "Дома, в Швейцарии, — говорил он, — гермесовы галстуки считаются вульгарными. Только идиот может так тратиться на шелковую тряпочку". Но в одном из журналов Филипп прочитал, что такие галстуки были популярны среди американских инвестиционных банкиров: статья именовала их "силовыми галстуками". Словом, он купил себе несколько штук в аэропортовом дьюти-фри, когда возвращался в Штаты после рождественских каникул.

Филиппов план предусматривал собеседования со всеми банками. Однако, так как у него образование было юридическим, а вовсе не финансовым, он был убежден, что лишь менее важные, второклассные фирмы сделают ему предложение. Этого было вполне достаточно. Он примет одно из этих предложений, проведет лето, изучая все насколько сможет, а потом, вернувшись осенью в Стенфорд, будет в состоянии приступить к осаде банков первоклассных.

— А на следующий год? — сам себя вопрошал Филипп. — Тогда я получу предложения от "Голдман Сакса" и "Первого Бостонского".

Как я уже говорил, со мной Джо и Филипп обсуждали свои планы вполне открыто. Но вот зато разговаривая друг с другом, они лукавили.

Джо: Ты с кем планируешь собеседования?

Филипп: Да-а… не решил пока. Может, чего-нибудь из хозтоваров. Там, "Проктор энд Гэмбл"… Я вообще очень мылом увлекаюсь.

Джо: Ты знаешь, и я тоже. Думаю провести лето на "Клороксе".

Оба при этом хмыкали, отлично зная, конечно, что друг друга надувают.

После того, как интервью начались, смешки резко пошли на убыль. И действительно, все эти собеседования круто изменили настроения в бизнес-школе. Стенфорд традиционно гордился духом сотрудничества среди своих студентов. В Гарварде, например, с их жестокой системой оценок за успеваемость, студенты беспрестанно боролись друг с другом за отметки и внимание со стороны профессоров — по крайней мере, так считали в Стенфорде. "Но у нас, — как сказала Эстер Саймон на ориентации, — все по-другому. Мы считаем, что студенты получат более богатые знания, если станут работать сообща".

Этот идеал сотрудничества был нечто большим, нежели просто официальное мнение Стенфорда о самом себе. Как я узнал из курса "Организационной бихейвиористики" в осенний семестр, такая позиция влияла на характер поведения самих студентов. Многие из них позволили себе несколько ослабить работу над ОБ во второй половине семестра, вместо этого уделяя образовавшееся время на более сложные и математически насыщенные предметы типа компьютеров и «лесоводства». Недели за две до семестровых экзаменов Эверетт Адамс, высокий атлет из Джорджтауна, привлек меня и еще пару дюжин других студентов к подготовке единого конспекта за весь курс. Когда стала приближаться сессия, к каждому из нас начали подходить остальные однокурсники за фотокопией этого нашего конспекта. В один из обеденных перерывов Эверетт созвал нашу рабочую группу на совещание.

— Ну что скажете? — спросил Эверетт, по очереди оглядывая каждого из нас, когда мы собрались в кружок на внутреннем дворике. — Оставим конспект себе? В конце концов, это мы его делали. Или поделимся с другими?

— Мне очень не нравится идея, что нас будут считать агрессивными или враждебными, — сказала одна из дам. — Давайте поделимся.

Эверетт подождал, не примет ли кто-то противоположную точку зрения. Этого так и не случилось. В тот же день, после обеда, Эверетт спросил профессора Хэммонда, нельзя ли сделать небольшое объявление.

— Если кто еще не знает, — сказал Эверетт, — то наша группа подготовила полный конспект этого курса. Сейчас у вас по рукам ходит листок с нашими именами и телефонами. Если кто хочет копию конспекта, обратитесь к кому-нибудь из этого списка.

Сообщение вызвало дикий восторг.

— Эй, — отреагировал Эверетт, — если б мы хотели друг другу глотки рвать, то пошли бы в Гарвард, верно?

Сейчас, одним лишь семестром позже, Джо с Филиппом лгали друг другу в глаза. Даже личности с устойчивой психикой, типа Дженнифер Тейлор, начали выказывать резкие перепады в настроении: оживляться после хорошего собеседования, огрызаться на однокурсников после неудачного. Как-то раз, вернувшись домой, я взял в руки газету, которую Джо оставил на кухонном столе. Сам он сидел в гостиной и ничего не делал, только пил пиво. "Газету мою читать можешь, — резко бросил он, — но не вздумай перепутать мое место". Перепутать его место? В газете?!

Джо следовал своему плану, побывав на собеседованиях с каждым банком, кроме "Саломон Бразерс".

— Но, Джо, — спросил я, — разве вербовщики не в состоянии понять, что ты неискренен? Разве они сами не задают вопрос, отчего это ты ходишь на собеседования к ним, когда уже провел четыре года на "Саломоне"?

— Ну да, задают, — ответил Джо. — Но я тогда просто делаю честный вид и говорю, что хочу работать для "Беар Стернс" или "Морган Стенли" или кто там еще есть, потому что они лучшие инвестиционные банкиры мира. Ты всегда можешь рассчитывать на банкирское тщеславие, Питер.

Этот прием сработал. Джо получил предложения от всех банков, с которыми разговаривал, и окончательно остановился на "Ширсон Леман Бразерс", в основном потому, что их штаб-квартира располагалась в центре Манхеттена, невдалеке от "Саломон Бразерс". Таким путем Джо сможет встречаться на ленчах со своими старыми коллегами по "Саломону".

Филипп тоже вел беседы, то с одним банком, то с другим. В своем серо-сизом двубортном костюме и при галстуках от «Гермеса» Филипп выглядел именно тем, кем он и был — урбанизированным, искушенным европейцем, — и мне казалось, что инвестиционные банкиры его прямо-таки с руками оторвут. Этого не случилось.

— "Морган Стенли", — объявил Филипп как-то вечером, держа в руках небольшую пачку отказных писем, именуемых на стенфордском сленге «бубенцы». — "Голдман Сакс". "Первый Бостонский". — Но вместо того, чтобы выглядеть расстроено, Филипп казался вполне даже веселым. Все шло согласно плана.