Айрис Мердок - Замок на песке

Прошло довольно много времени. Мор взглянул на часы. Еще немного, и он опоздает. Он повернулся и бросился через лес к кортам. Прежняя жара спала, оставив тепло и легкие облачка. Утоптанная дорожка пахла влажным песком и мохом, и маленькие белые облачка, на миг проглядывающие между ветками сосен, медленно плыли по направлению к долине. Мор начал думать, куда бы им пойти этим вечером. Можно поехать куда-нибудь далеко, даже в Лондон, или к побережью, к морю. Постепенно умиротворяющие мысли о Рейн овладевали его сознанием. Она влекла его вперед. Он ускорил шаг.

Тропу, по которой он шел, пересекала другая, протоптанная от общежития Пруэтта. Несколько младших школьников, одетых в резиновые тапочки, шли в сторону бассейна. Увидев Мора, они закричали: «Добрый день, сэр:» и отступили, чтобы пропустить его. Торопливо ответив на приветствие, он быстро прошел мимо и, оставив тропу, побежал напрямик среди деревьев, пока не разглядел сквозь листву здания кортов. Невзрачное вытянутое строение, с дверями на каждом конце и стеклянной островерхой крышей. Внутри находились шесть кортов, коридор и узкая галерея для зрителей. Пробежав по траве, Мор стремительно распахнул двери и направился к первому корту.

Там кто-то стоял, но это была не Рейн. Это был Бладуард. Мору потребовалась секунда, чтобы разглядеть его, и еще миг, чтобы понять, что Бладуард оказался здесь не случайно. Они молча смерили друг друга взглядами. Бладуард был одет по-воскресному — в черный костюм и необыкновенно чистую сорочку. Он глядел на Мора исподлобья. Казался немного смущенным. Стараясь отдышаться после быстрой ходьбы, Мор прислонился к грязно-зеленой стене. После того, как первое потрясение прошло, он почувствовал легкое удивление. С какой стати Бладуард здесь? Впрочем, в сумасшедшее время все складывается не так, как надо. Безумие затрагивает детали.

Бладуард наконец заговорил:

— Я отослал ее.

— Вы отослали ее! — Мор готов был рассмеяться. — Кто вам дал право? Она не ребенок.

— Вы отлично знаете, что она ребенок.

— Куда она пошла? Я сожалею, что не могу высказать все, что думаю о вашем совершенно идиотском вмешательстве.

— Мне надо вам кое-что сказать.

— У меня нет времени слушать, — ответил Мор. Взгляд его пылал. Бладуард смотрел в пол. Мор сделал нетерпеливое движение. Он был рассержен и огорчен, ему хотелось отыскать Рейн как можно скорее, где бы она ни была, ведь этот сумасшедший Бладуард наверняка расстроил и ее. И в то же время его интересовало, что же Бладуард собирается сказать. Все это мешало ему уйти.

— Я хочу поговорить с вами о том, как вы поступаете сейчас… по отношению к жене и мисс Картер.

— Полагаю, вы вмешиваетесь не в свое дело! — выкрикнул Мор. Он весь дрожал. Дерзость Бладуарда не укладывалась ни в какие рамки…

— Я думаю, вы должны обду… обдумать все очень тщательно… — произнес Бладуард, — прежде чем решитесь на дальнейшие шаги. — Теперь, одолев смущение, он в упор смотрел на Мора.

— Сегодня воскресенье, Бладуард, но одной проповеди достаточно. И не говорите о том, чего не знаете.

Над их головами на зеленом стекле мелькали тени прохаживающихся по крыше птиц. Рядом, в бассейне, неожиданно раздался визг и плеск воды. Птицы в испуге улетели.

— Как очевидец, я заявляю, что вы действуете ошибочно. — Он стоял очень прямо, опустив руки и широко открытыми, даже несколько выпученными глазами смотрел на Мора.

Мор понимал, что уже не сможет уйти. Он глубоко сожалел об этом. Он знал, что ни гневом, ни негодованием Бладуарда не остановить.

— Не вы ли не так давно провозглашали, что люди не должны судить друг друга?

— Иногда это становится нашей обязанностью — пытаться вынести какое-то суждение… и в таких случаях отказ от осуждения превращается из добродетели в боязнь быть осужденным в ответ.

— Ваше вмешательство безумно по своему бесстыдству и лицемерию. Но и во мне сейчас хватает сумасшествия, чтобы позволить вам сказать то, что вам сказать угодно. — Что-то в серьезности манеры Бладуарда совпало с доведенностью до крайности, в которой он себя постоянно чувствовал, и заставило заговорить на том языке, который предложил Бладуард. Он добавил: — Но позвольте мне сразу заметить, я вполне осознаю, что со всех сторон мое поведение достойно порицания.

Бладуард нисколько не удивился. Он ответил:

— Значит, вы на верном пути, мистер Мор! Суть не в том, чтобы рвать на себе волосы… а в том, чтобы делать то, что правильно.

— Ну так вы скажите мне, что правильно, Бладуард… — Он прислонился к стене. Нижняя часть стены была испачкана черными отпечатками ног. В тусклом зеленоватом свете над ним нависло лицо Бладуарда. Крыша потемнела. Должно быть, собирались тучи. Несколько капель звонко упало на стекло. Мор вздрогнул. Со стороны бассейна по-прежнему слышался радостный визг.

— Вы знаете, — сказал Бладуард. — Вы глубоко связаны с вашей женой и детьми, вы глубоко связаны с вашей собственной жизнью. Возможно, эта жизнь… эта жизнь держит вас вопреки вашей воли. Но если вы разорвете эти связи, вы тем самым разрушите какую-то часть мира.

— Возможно, — усмехнулся Мор, — но я смогу выстроить новую часть мира. — То, что он сказал, показалось ему пустым и тривиальным. — И как можете вы, неудачник, оценить ценность этих связей, как вы можете оценить, что такое человеческое счастье?

— Счастье? — с непонимающим выражением спросил Бладуард. — При чем здесь счастье? Неужели вы считаете, что вы или кто-то другой имеют хоть какое-то право на счастье? Эта идея — плохой вожатый.

— Она может быть плохим вожатым, но иного у меня нет! — с вызовом ответил Мор.

— Вы ошибаетесь, мистер Мор, — покачал головой Бладуард. Он наклонился к Мору. — Есть такое понятие, как пиетет перед реальностью. Сейчас вы живете во сне, это сон о счастье, сон о свободе. Но в своих снах вы принимаете во внимание только свои собственные чувства. И ваша жена, и мисс Картер, в сущности, вам безразличны.

— Что вы несете, Бладуард, — огрызнулся Мор устало. В скучном бесцветном воздухе кортов для сквоша он вдруг почувствовал себя, как в тюремной камере.

— Вы вообразили, что надо приблизиться к краю, чтобы открыть правду о себе. А нашли лишь склонность к разрушению и пустоту. И из этого вы сотворили ценность. Но оглянитесь.

— Знаете, Бладуард, даже если бы я мог отложить в сторону попечение о своем собственном благополучии, лучше я все равно бы не стал.

— Вы говорите неправду… вы и далее отдаленно не собираетесь откладывать заботу о вашем собственном благополучии. Вы только, об этом и думаете. Вы живете в мире придуманных вещей. Но если бы вы по-настоящему озаботились другими и если бы вы открыли свое сердце всему, что это мертвое сердце может воскресить, то вы бы стали настолько богаче душевно, насколько и представить себе не можете. Ценность духовных даров неизмерима.