Айла Дьюар - Непричесанные разговоры

– По чаю нельзя предсказать будущее, – вновь и вновь объясняла она. – По нему можно узнать лишь о настоящем и понять, что с вами происходит.

Потом она бросалась на видавший виды диван и в голос изливала свое отчаяние. Сэм, а позже и Кол сидели тихонько и слушали. Они привыкли к материнским вспышкам.

– Что им надо? Что я могу сказать? А-а, знаю! Все хорошо! Бог на небесах, а мама вас любит!

Доброй вестнице Коре прощали все ее грехи. Никто не дразнил ее детей безотцовщиной, не попрекал ее за дикие наряды. Впрочем, иных нарядов от гадалки и не ждали. Никого не смущала ее французская кухня – по мнению местных, вонючее и чересчур жирное варево. Наконец, никого не удивляли ее долгие прогулки с детьми и странные окрики: «Не таскаться!»

– Мы идем на поиски приключений. Не таскаться!

На обратном пути Сэм и Кол упрашивали:

– Ну пожалуйста, давай таскаться! Это так здорово!

– Ладно уж. Так и быть, один разочек: три столба тащимся, три – идем, следующие три – снова тащимся.

Коре прощали всякий хлам, который она приносила домой, – радостно везла в коляске сокровища со свалки, а Сэм и Кол нарочно тащились позади, шаркая ногами. А глаза хитрющие, ведь самое приятное на свете – делать то, что запрещено! Кора это прекрасно понимала.

– Смотрите, старинное овальное зеркало! А вот рама для картины. А вот стул на гнутых ножках, его нужно разобрать.

– Господи, Кора! Моя бабушка такое старье выбрасывала! – Бетти диву давалась, что за рухлядь Кора тянет в дом.

Но у Коры в гостиной, на кухне или в ванной рухлядь каким-то чудом преображалась, обретала свое место. Чтобы отблагодарить за ежедневное гадание на чае, Бетти попросила Уилла перекрасить Коре жуткие оранжевые стены. На свалках и в мусорных баках Кора находила выброшенные корни и наполовину погибшие растения – более безобидную добычу, чем краденое добро из магазинов. Кора высаживала находки на общем балконе у входа в квартиру. Поначалу ребятня вырывала их и швыряла с балкона на крыши машин, но Кора сажала новые. У нее была легкая рука. Со временем к ее крохотному цветнику привыкли и больше на него не покушались.

Каждый день по дороге в детский парк или в магазин Кора, Сэм и Кол играли в разные игры. За стеной с голубой «Уродиной» жили медведи, придуманные Сэмом. Они щеголяли в красных кепках и клетчатых штанишках и не спускали глаз с Коры и ее детей.

По дороге в детский парк – ровно тридцать три люка. Можно на них наступать и учиться счету. Можно искать в траве клевер с четырьмя листиками, на счастье. Поймаешь «самолетик» клена – загадывай желание. Смотрите, как на осеннем ветру кружатся желания, – всех не поймать. Наши несбывшиеся мечты.

– Загадывай желание, Сэм.

– Хочу мопед и апельсиновый леденец. Когда едешь на карусели, кажется, что кружится небо над головой. Жизнь прекрасна. Главное – увидеть прекрасное. Только не говори: и это все? И больше ничего? Кора без конца слушала радио, на кухне не умолкали хиты и шлягеры. По чистоте звучания той или иной радиостанции она могла угадать, который час.

Однажды, возвращаясь домой, Кора заметила, что церковь за углом превратилась в офисное здание. Снаружи висел плакат со списком фирм. Одна называлась «Небо без звезд Лимитед».

– Что это значит? – поинтересовалась Кора у неряшливого на вид толстяка, выходившего из здания. – «Небо без звезд Лимитед»? Чем же там занимаются?

Толстяк оглядел Кору, затем детей.

– Комиксы рисуем, – ответил он. – Одни – для продажи издательствам, другие – для рекламы.

– Ничего себе названьице! – возмутилась Кора. – С чего вдруг такая тоска?

Стэнли Макферсон с улыбкой указал на небо:

– Представьте ночной город. Небо темное, без единой звездочки.

– А почему «Лимитед»? – лукаво спросила Кора, отметив про себя, что джинсы у толстяка мятые и растянутые, на свитере пятно от пива, а на одной из его бутс не хватает шнурка. Ну и неряха, подумала Кора. Похлеще меня.

Стэнли пожал плечами.

– Для солидности.

– Ага! Понимаю.

Так Кора познакомилась со Стэнли. Они не подружились: не здоровались, но приветствовали друг друга кивком. Не общались, а лишь кивали.

Когда Сэму уже было два, а Колу – год, Кора устроилась официанткой в бар неподалеку. В музыкальном автомате завывали Пэтси Клайн и Хэнк Уильямс («Неверный мой!..»), а мужчины заигрывали с Корой. Та на их уловки не поддавалась. С парнями покончено. Впрочем, отчего бы не поболтать?

– Кора, красавице вроде тебя в этом гадюшнике не место. – Посетитель хмуро оглядывал серые пластмассовые табуретки и грязный красный ковер.

– Отвяжись. Если между ног у тебя варит чуточку лучше, чем в котелке, то ты еще не совсем пропащий человек.

– Да ты, оказывается, стерва!

– А как же? Капелька стервозности женщине только на пользу.

Три раза в неделю Кора ходила в вечернюю школу. Вместо платы нянькам она гадала на чае. Няньки приносили в пакетах чашки, им не терпелось услышать предсказание. Что мне сулит будущее? Что-нибудь хорошее? Кора всегда внимательно изучала узоры. Вертела чашку так и сяк, думала. И неизменно приносила добрые вести. Кому охота сидеть в чужом доме, смотреть за чужими детьми и думать о мрачном будущем?

Кора изучала английскую литературу и французский язык. Днем, между прогулкой с детьми и работой, она училась. На работе прятала книжку под стойкой бара и читала, сунув в рот жвачку. И пританцовывала под завывания Тэмми Винетт или Джонни Кэша. Посетители угощали Кору пивом и расспрашивали о книгах.

– Что ты там почитываешь, Кора?

– «Гордость и предубеждение».

– Ну и как?

– Нравится.

– Есть хорошие местечки?

– Не то, что вы подумали.

– Ну и зачем тогда читаешь?

– В жизни есть вещи поважнее машин, секса, шмоток и дешевых удовольствий.

– Это ж какие?

Кора, жуя резинку, устремила взгляд вперед.

– Любовь. Честность. Гордость. И тому подобное.

– Ну и оставайся с ними. А я выбираю секс, шмотки, машины и дешевые удовольствия. Тебе бы тоже этого хотелось? Только честно.

– Да. Но я с этим борюсь. Видите, честно-пречестно. – Кора просияла. – Все у меня получится.

И все же порой, отскребая пол на кухне (уборку Кора изредка все-таки делала), она ложилась навзничь, устремив взгляд в небо. И вздыхала: «Что за ерундой я занимаюсь?» Однажды Кора, усевшись на полу, воскликнула:

– Этот пол меня переживет! – И принялась яростно колотить по ненавистным черно-белым плиткам. – Я умру, а он останется, останется! – Кора окаменела, потрясенная горькой правдой. Закрыла лицо руками. – Боже, да мои ли это слова? Я перескочила через поколение. Стала похожей не на маму, а на бабушку.

Хотелось кричать, но вместо этого, чтобы облегчить боль от внезапного открытия, Кора заметалась по комнатам, срывая с себя одежду. Добралась до ванной, налила воды и нырнула в нее. Сэм и Кол немедленно плюхнулись следом, а потом сидели рядышком и изумленно таращились на Кору, пока та яростно терла себя мочалкой, повторяя: «Вот так! Вот так! Только так и не иначе!» Подняв волну, Кора выскочила из ванны, завернулась в полотенце и вновь забегала по квартире.