Александр Торин - Кризис

Я – мыслю, следовательно, я – существую. Для счастья мне требуется совсем немного. Крыша над головой пока что имеется. Сигарет осталось три пачки. И еще: нормальный кофе. Почему в Америке невозможно найти нормальный кофе? Даже нормальный кофе в зернах? Нет, возможно, но в очень специальных магазинах, а пилить сорок миль в один конец ради пакетика зерен мне не хочется. Край непуганных идиотов, ну что еще тут можно сказать… Придется съездить.

А прежде всего, мне нужен компьютер. Просто необходим. Иначе я никогда ничего не напишу. Как я завидую этим туповатым белобрысым школьникам, режущимся в смертельные схватках, которые разворачиваются на экране. Они даже не представляют себе, что если бы процентов десять тех средств, которые человечество тратит на оживление прыгающих на экране фигурок, направить на медицинские исследования, возможно, рак и СПИД были бы уже побеждены. Нет, куда там. Гораздо важнее удовлетворить присущий нам инстинкт разрушения.

И опять я устал. Поздно уже, фонари зажглись. Главы ненаписанной книги лезут в голову, не дают заснуть. Все просто, – уравнения выстраиваются в сознании и маршируют на игрушечном Бородинском поле, как бумажные солдатики. Ну конечно, если сократить вот этот член… Господи, как же они до сих пор этого не понимали. Или, предположим, качнем вот с этой стороны. Половинка усатого полковника с саблей сокращается, какая красота! И они меня уверяли, что нельзя разделить амплитудную и фазовую составляющие? Ерунда, полная и бездарная ерунда. Когда б вы знали, из какого сора…

И снова зазвонил телефон…

– Алло? – я еще был где-то далеко, воодушевленный своими маленькими научными открытиями.

– Ну чего, про должок не забыл? Смотри, в пятницу к тебе придем, а не то, извини…

– Кто, кто это говорит? – Голос мой осип.

– А какая, на хрен, разница. Ты, главное, не забывай, откуда ноги растут. В пятницу будь дома, с бабками и без дураков.

И запищал гудок, а я понял, что несмотря ни на что, я сейчас поеду покупать себе компьютер. Пахнущий свежей пластмассой убийца человеческого духа, неодушевленный аппарат, позволяющий рисовать на экране графики, решать дифференциальные уравнения и писать заумные тексты.

Я проснулся в одиннадцать утра, поехал в магазин, протянул кассиру очередную кредитную карточку, и вернулся домой с огромными картонными коробками и значительно возросшим долгом. В коробках лежало мое будущее. И, распаковав его, я начал работать.

Да здравствует изобретение человеческого гения: клавиатура, жужжащий ящик, и монитор, на котором строчка за строчкой возникает мое послание человечеству. Оно рождается из пустоты, секунду назад еще ничего не было, и, о чудо, вот уже сам собой образовался текст, в котором так легко узнать меня, мои страдания, мысли и бесчисленные опечатки . Ума не приложу, каким образом вкрадываются десятки ошибок в несколько страниц текста. Но этот мучительный процесс – впереди. Он только начинается, и я уже оказался в кювете.

Я сразу же сделал стратегическую ошибку, непростительную человеку моего возраста и житейского опыта: ваш покорный слуга начал писать предисловие, изливая потоки желчи, накопившиеся в нем за последние месяцы. Проведя за этим занятием пару часов, я обнаружил, что предисловие растянулось на десять страниц, и напоминает жалобу старого склочника в Контрольную Комиссию ЦК КПСС. Пришлось безжалостно стереть многочисленные лирические отступления, и я почувствовал, что устал и позорно хочу есть.

– Ну, ничего, дальше пойдет как по маслу, – утешал я себя, толкая перед собой тележку в супермаркете. Хлеб сегодня дорогой, зараза. Мясо и того хуже. А, черт с ним, все равно живу в долг. Мозгу необходимо питание.

Вернувшись домой, я бросил обрезки говядины на сковородку, обильно посыпав их перцем, и, даже не дождавшись, пока они прожарятся, накинулся на адскую, шипящую смесь, насытился и через несколько минут почувствовал, что хочу спать.

Момент был критическим. Если я сдамся сейчас, засну, не начав писать первую, самую сложную главу, все мои последующие замыслы пойдут прахом.

Глава упорно не желала начинаться. В десятый раз перечитывал я предисловие, все более убеждаясь в собственной бездарности. И, каюсь, заснул. Во сне все вырисовалось передо мной с чрезвычайной ясностью. Барьеры были сняты. Все очень просто, даже очевидно. Люди не понимают, или не задумываются над очевидными вещами. Итак: – Я проснулся, кинулся к клавиатуре и радостно отступил параграф.

И полилось, и покатилось, само собой, безо всякого усилия. Картинки и графики, дайте мне рычаг, и я переверну Землю! Поле распространяется в пространстве, где мой курс электричества Калашникова? Какой он был симпатичный и интеллигентный человек, мне довелось слушать его лекции, работать с ним, даже хоронить его в актовом зале нашего института. Господи, законы твои незамысловаты, по крайней мере, их внешняя оболочка. Если осознать то, что усвоено на лекциях в полукруглой аудитории, в которой деревянные скамьи изрезаны античными иероглифами, символизирующими взаимоотношения полов, значит удастся выжить в этом мире.

Глава была закончена, я с легким ужасом посмотрел на двадцать полновесных страниц и скопировал творение рук моих на диск…

Ах, какой прекрасной была эта неделя. Я спал, когда мне хотелось, вставал иногда днем, как маньяк подходил к своему, с жуткой скоростью начинающему устаревать компьютеру, и писал, писал. Дня через два мне пришлось вылезти за пропитанием в магазин. Меня тогда поразил яркий солнечный свет, режущий глаза, и зеленая листва, распустившаяся на деревьях.

К концу недели были написаны три главы. Они являли неблагодарному человечеству маленький шедевр. И навалилась роковая пятница. Проснувшись в три часа ночи, я почему-то подумал, что если меня убьют – будет обидно.

Я сидел около телефона, напряженный как струна, и обдумывал, что скажу им, какое вселенское презрение я вложу в свои, давно заготовленные слова. Телефон молчал. А, может быть, они придут, позвонят в дверь, и, поняв, что денег нет, застрелят меня? Главное, чтобы не мучили, не резали тело ножом, это, должно быть, очень страшно. Мне кажется, что если я осознаю, что через секунду это гадкое лезвие воткнется мне в сердце, в живот, перережет горло, я просто сойду с ума…

И телефон все-таки зазвонил.

– Алло? – Я вздрогнул. На улице уже светило солнце, видимо, я заснул в кресле.

– Папа? – Это звонил мой сын.

– Да, малыш, что?

– Почему ты не приехал? Я тебя жду. Мама уже ругается. Ты же обещал пойти со мной сегодня в зал игровых автоматов.

– Какие еще игровые автоматы, – рассердился я. – Ты о чем?

– Сегодня же суббота. Ты меня всегда по субботам забираешь, ты что, забыл?