Олег Рой - Дом без выхода

Несмотря на то что одна из них была матерью, а другая – гувернанткой, о детях почти не говорили. Что касается Сашуры, то Виолетта лишь изредка пересказывала какой-нибудь забавный случай, происшедший с ним днем, или цитировала смешное высказывание мальчика. В ответ на это Тина дежурно улыбалась и тут же переводила разговор на другую тему. Точно так же реагировала она на сообщение об ушибах и царапинах сына – только на этот раз вместо дежурной улыбки на ее лице появлялось дежурное выражение тревоги, исчезавшее сразу же после того, как Виолетта заявляла, что ничего страшного нет и все уже в порядке.

С Катей же дело обстояло куда сложнее. С первых же часов пребывания в этом доме Виолетта поняла, что между матерью и дочерью идет самая настоящая война. Разумеется, она стала союзницей Тины, не допускала и мысли, что та может быть в чем-то не права, всячески сочувствовала ей и сожалела, что у Кати такой скверный характер. Вскоре наблюдательная Виолетта заметила в этих непростых отношениях еще один нюанс – соперничество из-за Стаса. Как-то она обронила вскользь, что Катя ревнует отца к Тине, и сама удивилась, насколько той это было приятно. С тех пор гувернантка нет-нет да возвращалась к этой теме, повторяя хозяйке, как муж любит ее, и намекая, что жена для него значит намного больше, чем дочь.

Но, разумеется, главным предметом их разговора была работа Тины – ведь этот вопрос архитектор Кириллова могла обсуждать часами, и Виолетта активно помогала ей в этом. Она продолжала восхищаться домом, задавала наводящие вопросы, интересовалась подробностями и всегда выслушивала пространные монологи «этой работоголички», как они со Старухой называли между собой Тину, с неизменным вниманием и интересом.

Иногда беседа как-то сама собой перетекала в русло несовместимости профессионализма и домашнего хозяйства. Тина жаловалась на «домостроевские» взгляды мужа, Виолетта, разумеется, делала вид, что полностью разделяет позицию Тины.

– Нет, я просто не могу понять Станислава Алексеевича! – восклицала она. – Неужели он не осознает, что роль домохозяйки – это совсем не ваше предназначение? Кто дал мужчинам право считать, что все женщины на свете созданы исключительно для немецких «четырех К»?

– Знаете, Летта, мне иногда кажется, что им движет профессиональная ревность, – доверительно сообщила Тина, отхлебнув коктейля. – Мы с ним вечно боремся за лидерство, еще с института.

– Все может быть! – пожимала плечами собеседница. – Разве их поймешь, этих мужиков? И потом, между нами, у него есть для этого все основания. Ведь вы же действительно прекрасный специалист, даже я, человек непосвященный, чувствую это по вашим рассказам. Сигаретку хотите? (К радости Виолетты, выяснилось, что Тина не такая уж ярая противница вредных привычек. Она не только разрешила гувернантке курить во время их вечерних посиделок, но и сама иногда, тайком от детей и Стаса, позволяла себе сигаретку-другую.)

О себе Виолетта говорила немного, ровно столько, чтобы у собеседницы не возникло ощущение «игры в одни ворота». И Тина, сама того не замечая, день ото дня становилась все откровеннее и откровеннее с новой подругой. Не прошло и недели, как она уже делилась с ней самым заветным и наболевшим.

В интимной жизни Тина всегда была сдержанна, чтобы не сказать – холодна. Замуж она вышла довольно рано, Стас был ее первым мужчиной, и не успела она еще справиться с типичными для непросвещенной девственницы тревогами и комплексами, как тут же забеременела Катей. С тех пор сексуальные отношения для нее подсознательно крепко связались с разного рода негативом – тяжелая беременность, трудные роды, долгое недомогание после родов, потом постоянный страх повторной беременности. Появление второго ребенка лишь усугубило эти переживания – Тину до сих пор не покидало подозрение, что Стас сделал все нарочно, чтобы засадить ее дома. При всем при том она действительно любила мужа, дорожила им и отчаянно боялась потерять. Поэтому всю жизнь женщине приходилось разрываться между нежеланием близости и страхом, что Стас уйдет от нее к другой, более темпераментной. Да еще Марьяна, с ее вечными бесстыдными откровениями, то и дело подливала масла в огонь... Однажды, когда коктейлей было выпито особенно много, Тина призналась новой наперснице, что так и не научилась получать удовольствие в постели. Все эти ощущения, о которых рассказывала Марьяна, были ей абсолютно незнакомы. И Виолетта, движимая стремлением поддержать собеседницу, ответила ответным признанием – якобы у нее та же проблема. Старуха, сидевшая на перилах веранды и внимательно прислушивавшаяся к разговору, от хохота чуть не вывалилась в сад.

В последнее время поведение Стаса сильно изменилось, и это особенно настораживало Тину. Он допоздна задерживался на работе, чуть не через день ночевал у себя в кабинете. Интимная близость, и раньше-то случавшаяся у них не слишком часто, теперь и вовсе бывала раз в месяц, а то и реже. Сам-то секс, допустим, Тине совершенно ни к чему, без него даже лучше. Но вот все остальное... «Быть может, у него завелась любовница? – предположила Тина. – Вдруг он вернулся к Марьяне, он всегда с такой симпатией о ней говорит... А еще есть длинноногая секретарша Снежана, и Лиза Тулупова, начальница отдела маркетинга, которая с него глаз не сводит, и эта рыжая девица в новом отделе продаж... Да мало ли их! Почти каждая из гувернанток, которые были до вас, Виолетта, только и мечтала о том, чтобы залезть к нему в постель!» Слушая эти возбужденные речи, Виолетта не спешила согласиться с хозяйкой, но и не опровергала ее подозрений. Все может быть, Станислав Алексеевич такой интересный мужчина... Не исключено, что какая-нибудь стерва и сумела добиться своего. Хвалить Стаса и восхищаться им она теперь могла сколько угодно. В самом же первом их разговоре Виолетте стоило только пару раз упомянуть, что она мечтала бы о таком сыне – и подозрения хозяйки, если они и были, уснули навсегда. Теперь Тина видела в ней не соперницу, а лишь старшую подругу.

В общем и целом Виолетта была довольна тем, как развиваются события. Отношения с хозяевами складывались если и не идеально, то, по крайней мере, вполне прилично. Тина теперь души в ней не чаяла, и Стас был очень доволен, что они подружились. При встречах с гувернанткой он теперь почти всегда находил время перекинуться парой слов. Он шутил, заинтересованно расспрашивал о детях, а однажды даже попросил у нее совета, описал свой конфликт с начальником строительного отдела и поинтересовался, что она, как психолог, думает – увольнять ли ему сотрудника сразу или дать ему еще один шанс.

Словом, со старшими Кирилловыми у Виолетты все было нормально. Неплохо обстояли дела и с Сашурой. Конечно, на игры, прогулки и занятия с ним уходило слишком много времени и сил, да и сам воспитанник был совсем не подарок. Но как бы Виолетта ни сердилась на него, как бы ни была раздражена и даже выведена из себя его проделками, она никогда не позволяла себе повысить на мальчика голос, всегда была внимательна, терпелива, заботлива и в меру требовательна. Уставший от частой смены нянь, Сашура быстро привык и привязался к «тете Лето». А она начала потихонечку облегчать себе жизнь. Первым делом гувернантка отучила своего подопечного спать днем – ведь ему скоро в школу! И это дало ей возможность раньше его укладывать и оставлять побольше драгоценного вечернего времени на общение со Стасом и Тиной.