Борис Левандовский - Голос

– Кто здесь? – сказал Влад в темноту.

Может, у тебя просто крыша едет? – спросило левое полушарие его мозга у правого. Нет, не думаю, – последовал ответ.

– Кто…

«Друг… друг, о котором ты всегда мечтал, но которого у тебя никогда не было».

– Я, – Влад осекся.

Это произошло, контакт состоялся, он получил доказательства.

– Где ты?

«Близко».

– Мне очень плохо, – Влад вел отчаянную борьбу с наползающим из темноты ужасом. – Мне п-плохо…

«Я знаю».

– Почему я тебя не вижу?

«Потому что ты не можешь меня увидеть. И не трясись, я не причиню тебе вреда».

– Точно?

«Конечно. Никогда».

– Это ты помог мне в зале?

«Разумеется».

– Значит, ты правда… друг?

«Если бы было иначе, разве стал бы я тебе помогать, верно?»

– Кажется, да, – согласился Влад, все еще млея от ощущения ирреальности происходящего. Теперь-то он понимал, что, должно быть, чувствовали те ребята из «От заката до рассвета», когда забрели в бар «Крученые титьки» и поняли, в какой компании очутились. Только… если голос сказал правду, почему же тогда…

– Почему ты не предупредил, что они идут за мной?

«Потому что сам этого не знал. Мне очень жаль, что они так поступили с тобой. Но я обещаю, они сильно пожалеют о том, что сделали. Мы их найдем и серьезно поговорим».

Сам не зная, почему, но Влад сразу поверил.

– Ты собираешься наказать их, да?

«Не я – это сделаешь ты».

– Но как? – Влад даже прыснул. И скривился от боли в мошонке, которую вызвал спазм смеха. – К-как?

«Об этом не беспокойся».

– Господи, да я даже не знаю, доживу ли с этим до утра, – он коснулся кончиками пальцев низа живота.

«К утру все пройдет. Бывает и хуже, поверь».

К утру? Влад хотел было спросить, уж не собирается ли голос его исцелить, как в тех религиозных передачах, на которые он иногда натыкался, щелкая каналами «ящика», и никогда не смотрел, потому что считал, что если бы и впрямь после чего-то такого хромые плясали и слепые бежали в кино, (а ушибленные яйца принимали нормальную форму), народ валом бы пер в эти секты. Но не спросил.

А как насчет сегодняшней игры? – сам себе возразил Влад вместо этого. Предсказать ходы игрового автомата, где все построено на случайных числах, тоже ведь невозможно.

– Почему? – Спросил Влад.

«Что – почему?»

– Почему… я?

«У нас есть что-то общее. Нас обоих заставили играть по чужим правилам, унизили. Разве не так обошлись с тобой?»

– Да, – прошептал Влад.

«Только давай договоримся, ты не будешь задавать слишком много вопросов, потому что скоро сможешь во всем разобраться сам».

– Хорошо, – что-то замаячило на периферии его сознания, какое-то сомнение, но исчезло, не найдя возможности зацепиться.

«Я предлагаю покончить с этим раз и навсегда, – сказал голос. – И начать игру по своим правилам».

– Как это?

«Подонки, что напали на тебя, должны быть наказаны. Разве ты считаешь иначе? Ведь это и есть справедливость».

– Да, – Влад впервые почувствовал, как в нем начинает вскипать настоящая злость и негодование. – Это и есть справедливость. Точно.

«Ты готов призвать их к ответу, готов изменить правила?»

Готов ли он? Что за вопрос!

– Но как? – Влад внезапно засомневался, но это было уже сомнение иного рода. Что он может сделать парням вроде Стаса? Как выступить против них в открытую? Исход такого шага был заведомо предрешен. Вспыхнувший было азарт мести начал стремительно угасать.

Подобное с ним случалось уже не раз, когда он возвращался из школы весь в синяках и подолгу ворочался в постели без сна, воображая, как однажды призовет обидчиков к ответу. Ему грезились их корчи в страшных муках, униженные мольбы о прощении… Но чаще Владу виделось, как эти выродки умирают какой-нибудь ужасной смертью. В мире своих фантазий он был если не Богом, то хотя бы божком, но наступало утро и все расставляло по своим местам.

Этот голос, назвавшийся его другом, мог внушить ему надежду, может быть, даже подвигнуть на что-то неординарное. Но он не был способен сделать из него кого-то другого или на худой конец придать ему ощущение некоего жесткого стержня внутри, отсутствие которого в ситуациях вроде сегодняшней Влад ощущал сильнее, чем присутствие всего остального. А это значило, что завтра наступит очередное беспощадное утро. Вот в чем была проблема.

«Доверься мне, – сказал голос. – Я знаю, чего ты боишься. Но если мы будем действовать вместе, им нас не одолеть».

И Влад снова поверил.

«Тогда чего мы ждем?»

– Что… СЕЙЧАС?

«Зачем терять время».

– Но…

«Тише, тс-с-с… А то твои предки решат, что ты привел к себе женщину».

Мысль о том, как он приводит женщину к себе в комнату, Влада развеселила и очень понравилась. Похоже, этот голос был… парнем что надо.

«Просто доверься мне, – повторил голос. – И помни, что теперь мы с тобой заодно».

– Конечно, заодно, – произнес Влад и удивился смыслу этих слов.

«Слушай меня: закрой глаза, вот так, хорошо. Мы сейчас кое-что сделаем. Тиканье часов, они там. Теперь приближайся к ним».

– Я не…

«Приближайся к их тиканью. Разве ты не видишь комнату?»

– Ком… о, черт! Я могу .

«Тогда смелее».

– Боже, у меня получилось.

«Который ты видишь час?»

– Начало первого.

«А точнее?»

– Восемнадцать с половиной минут.

«Теперь встань и проверь».

Влад начал подниматься с постели и вдруг застонал. В промежности разыгралась целая баталия. Невероятно, но он совсем об этом забыл! Он кое-как проковылял по комнате, стараясь ни на что не налететь в темноте, взял с книжной полки будильник (старый работяга, звон которого он успел глубоко возненавидеть за более чем десять лет) и поднес к окну, чтобы лучше рассмотреть круглый, с тонкими золотистыми стрелками циферблат.

– Это какой-то фокус?

«Ложись, у нас на сегодня большая программа», – вместо ответа сказал голос.

Он летел над ночным городом. Внизу проплывали узкие извилистые улочки центральной части Львова, мерцали огоньки. Слева от него целилась в небо белая башня городской Ратуши. Влад поменял направление и дважды облетел ее. Затем, сделав невероятное ускорение, рванул вверх, где на высоте четырнадцати километров завис между облаками и черным, усеянным мириадами звезд небом.

Все это не требовало от него ни малейших усилий, то есть так ему, по крайней мере, казалось. Это было захватывающе грандиозно!

Он резко спикировал вниз, пронизывая слой облаков, пронесся над крышей Оперного театра, площадью с памятником Шевченко, одиноко тянущим руку в пространство, словно за подаянием, и оказался над безлюдной улицей Коперника.

Влад опустился еще ниже: с высоты метров в пять он видел место, где проходил вечером, возвращаясь домой из зала игровых автоматов, и где лишился всего своего выигрыша. Мог даже отчетливо различить размазанную кучу собачьего дерьма на тротуаре, в которую угодил локтем; ее развезло еще сильнее от непрерывно идущего дождя.