Дмитрий Дейч - СКАЗКИ ДЛЯ МАРТЫ

Этаж - последний, чулан - всё тот же,

Всё та же дрянь размазана по стенам…

Неплохо.

Она огляделась. В тёмном шкафу - одна-одинёшенька среди хлопьев пыли и легиона рубашек, повисших на плечиках.

Стоп-кадр: застывший в пыльном воздухе сонм ангелов…

- Сонм-сонм… сонм-сонм-сонм… - промурлыкала Моль и едва не поперхнулась:

Здесь сонмы ангелов, алкая свободы,

Стучатся в пыльные и сумрачные своды.

Тут откуда-то сверху раздался Голос. Он был таким зычным и гулким, что вначале Моль ничего не расслышала.

- Что? - закричала она, - Я ничего не слышу!

- Я говорю: нет у нас никаких сводов! - громыхнул Голос.

- Вы не могли бы говорить потише?!! - взмолилась Моль. - Желательно - шёпотом! Говорите шёпотом, будто в шкафу кто-то уснул и вы боитесь его разбудить!

- Если этот Кто-то уснул и я боюсь Его разбудить, - раздумчиво прошептал Голос, - чего ради я стану с Ним разговаривать?

- Хороший вопрос, - призналась Моль, и немного раздражённо добавила: а вы что, философ? Парадоксов друг?

- Что-то в этом роде… - ответил Голос, - Так куда они стучатся, сонмы эти?

- Они стучатся в стены, дверь и потолок! - ответила Моль, не скрывая иронии.

- Зачем же они безобразничают? Случайный прохожий может подумать, что в шкафу завёлся полтергейст! Представляете себе что тогда начнётся!

Моль тихонько засмеялась:

- На самом деле никто никуда не стучится. Просто я снова попала в Безвыходное Положение, а в Безвыходном Положении только и остаётся что писать стихи. Видите ли, я запуталась в складках. Этот мир полон складок. Окажись на моём месте кто пожиже, он бы уже рыдал, ожидая неминуемой смерти!

- А вы, стало быть, в ожидании неминуемой смерти - стишата пописываете?

- Ага! - радостно созналась Моль.

- И много уже написали?

- Уйму!

- Таааак… - Голос звучал всё громче и громче, словно позабыв о том, что его просили сбавить тон, - ну и где же они - ваши стихи?

- Где?… - Моль слегка растерялась, - Ну… по большей части… тут.

- Простите?

- Я помню их наизусть.

- Что ж, прочтите что-нибудь…

- С удовольствием. Что бы вам хотелось услышать?

- Что-нибудь осмысленное… с намёком… на обстоятельства.

- Ясненько! - сказала Моль, - никаких проблем:

Вы засмейтесь, палачи!

Вы рассмейтесь, скрипачи!

Смейтесь, смейтесь, усачи!

Хохочите, хохмачи!

Наступила тишина. Голос ждал продолжения, а Моль - аплодисментов. Наконец, она вежливо кашлянула, как бы давая понять, что пауза затянулась.

- Ну что ж, - осторожно сказал Голос, - нельзя не признать… у вас хорошее чувство ритма…

- Спасибо! - просияла Моль, - я знала, что вы станете меня боготворить, и из элементарного чувства благодарности спасёте от неминуемой гибели! Ведь правда, спасёте?

- Разумеется… - рассеянно отозвался Голос и, помолчав, как бы нехотя добавил: а ведь я тоже пишу стихи. Хотите послушать?

- Конечно!

- Вот - самое свежее, надеюсь, вам понравится:

Вскормил кукушку воробей,

Бездомного птенца,

А тот возьми да и убей

Приемного отца!

Моли стихотворение не понравилось.

- Совсем неплохо… - сказала она после минутного молчания, - Птенец - бездомный. Голодный, наверное… И убийство - неожиданное и жуткое. За душу берёт!

- А вот ещё:

Тот, кто крошек не сберег,

Черствой коркой пренебрег,

Будет каяться, когда

Постучится в дверь нужда.

- Превосходные стихи, - солгала Моль, - сразу видно профессионала. К тому же - мудрые!… Я, пожалуй, возьму у вас пару уроков стихосложения. Не хотите ли пригласить меня на чашку английского чаю?

- Я бы не прочь, - ответствовал Голос, - да вот загвоздка: терпеть не могу чай.

- В таком случае можно было бы ограничиться кофе со сливками…

- Я вообще не пью.

- Никогда?

- Никогда.

- Вот ведь незадача какая… а что же вы делаете?

- Вот, иногда с насекомыми беседую, но это - в хорошем расположении духа…

- Стало быть, у вас - хорошее расположение духа?

- Сносное.

- Тогда уже можно начинать меня спасать. Будь вы не в настроении, появилось бы какое-то оправдание, а так… никакой причины не спасать меня у вас нет. Так что - давайте… Приступайте.

Голос хмыкнул и пробурчал:

- Вас не нужно спасать. Вы и сама превосходно справитесь. Поверните направо. Теперь налево. Поднимитесь наверх. Налево. Ещё раз налево. Всё. Вы совершенно свободны.

Моль взлетела и покружила немного в темноте, пытаясь распознать источник Голоса. Не найдя никого, она протиснулась в замочную скважину и только собралась было покинуть навсегда пыльный старый шкаф, но тут Голос шепнул:

- Хотелось бы уточнить кое-что напоследок… если можно…

- Конечно, всё что угодно! Я вам так обязана!

- Про палачей я всё понимаю. Вы засмейтесь, палачи. Всё ясно. А вот со скрипачами куда сложнее. Откуда эти скрипачи? Что за скрипачи такие?

Моль вздохнула и призадумалась, пытаясь сформулировать ответ. Голос понял её молчание по-своему и продолжил:

- Ну хорошо, не надо скрипачей. Давайте с усачами разберёмся. Разве на их месте не могли оказаться лихачи? Или циркачи какие-нибудь?

Моль снова вздохнула:

- Нет, никак не могли.

- Но почему?

- Видите ли, если бы на их месте оказались циркачи, вы бы меня не спасли.

Голос помолчал немного и сказал:

- Ничего не понимаю.

- Я тоже, - призналась Моль. - но заклинание должно быть идеальным, каждый элемент на своём месте. Иначе не cработает.

- Какое заклинание?

- Все мои стихи написаны в Безвыходном Положении. Я живу пока пишу. Прощайте.

Сказав это, Моль выпорхнула наружу, покружила по комнате и пропала из виду. Старый шкаф вздохнул и пробормотал про себя:

- Трюкачи. Калачи. Врачи. Мячи. Очи… Ничего не понимаю…

- Я утончаюсь, - пожаловалось Тонкое, - Меня уже почти не видно. Ещё пара ковшей времени, и я совершенно исчезну.

- Мне бы ваши заботы, - вздохнуло Толстое, - а впрочем… подвиньтесь, я расскажу вам о том, что значит вовремя, с надлежащим вкусом и разумением, исчезнуть.

И оно аккуратно, насколько позволил вес, присело на краюшек - чтобы ненароком не спихнуть собеседника с насиженного местечка.

- Начнём с того, что исчезают по крайней мере шестидесятью различными способами, - сообщило Толстое, - из них мне достоверно известно восемь. Внемлете?

- Внемлю, - пискнуло Тонкое, голосом ещё более тонким, чем прежде. Оно и в самом деле убавлялось в размерах - прямо на глазах. Толстое подозрительно прищурилось и поспешило продолжить:

- Впервые это произошло со мной во время войны Алой и Белой Роз. Я очутилось на поле боя, войска стремительно сближались: справа - конные рыцари в длинных белых плащах поверх дребезжащей бойцовской утвари, достойные витязи, всяк при бороде и роскошном арабском скакуне, титулованные особы, огнеглазые, гневные мстители…