Мейв Бинчи - Уроки итальянского

В течение всего матча Фиона изо всех сил пыталась разобраться в том, что происходит на поле, чтобы вопить и размахивать руками в нужные моменты. Ее сердце пело. Она думала, как же это здорово — все то, что составляет жизнь других девушек: ходить на матчи со своими парнями, а потом встречаться с их друзьями и подружками их друзей.

Она была на седьмом небе от счастья.

Сейчас ей надо кое-что запоминать: в каких случаях назначается угловой удар, в каких — штрафной, а когда — вбрасывание. И она не должна забывать еще об одном — самом важном: ни в коем случае не заводить с Барри разговоров о его матери, отце и о таинственном букетике фрезий.

Сьюзи оказалась настоящей красавицей с копной густых темно-рыжих волос. Она работала официанткой в кафе «Храм», расположенном в одном из престижных районов Дублина. Фиона сообщила ей, что обслуживает пациентов в кафетерии при больнице, и извиняющимся тоном добавила:

— Так что мы с вами, как видите, в разных весовых категориях.

— Нет, — твердо произнесла Сьюзи, — ваша работа гораздо важнее. Вы обслуживаете людей, которые по-настоящему нуждаются в этом, а я — тех, которые выходят в свет, просто чтобы покрасоваться.

Мужчины были рады тому, что девушки так быстро нашли общий язык, и они сосредоточились на обсуждении только что закончившегося матча, разбирая его буквально по косточкам. Потом они заговорили о том, как здорово будет поехать в Италию.

— Твой Бартоломео тоже с утра до вечера говорит об этом их viaggio? [74] Поездка (итал.). — поинтересовалась Сьюзи.

— Почему вы его так называете? — в свою очередь спросила Фиона.

— А разве его зовут не так? — искренне удивилась Сьюзи.

— Да нет, на самом деле он — Барри.

— О Господи, значит это все проделки Синьоры! — рассмеялась Сьюзи. — Она и впрямь неподражаема! Синьора снимает комнату в доме моих родителей, преподает на вечерних курсах итальянского языка и называет Лу Луиджи. Я настолько привыкла к этому, что теперь и сама его часто так называю. А ты тоже поедешь?

— Куда?

— В Р-р-им, куда же еще! — пояснила Сьюзи, мечтательно закатив глаза и перекатывая на губах букву «р».

— Вряд ли. Честно говоря, я еще не очень хорошо знаю Барри. Но если между нами все будет складываться так, как мне бы хотелось, то, может, и поеду. Чем черт не шутит!

— Тогда начинай копить деньги прямо сейчас. Поездка обещает быть потрясающей. Лу хочет, чтобы мы поженились в Италии, или хотя бы чтобы это путешествие стало для нас свадебным.

Сьюзи подняла руку, на которой красовалось кольцо с большим сверкающим камнем.

— Какое чудо! — задохнулась от восхищения Фиона.

— Камень, правда, не настоящий, но для меня это не главное.

— Подумать только, медовый месяц в Риме! — с завистью в голосе проговорила Фиона.

— Плохо только, что во время этого медового месяца мне придется делить мужа с еще несколькими десятками людей, — заметила Сьюзи.

— Это еще проще: значит, тебе придется развлекать его не круглые сутки, а только ночью, — сказала Фиона.

— Развлекать его? А как насчет того, чтобы он развлекал меня? Я, честно говоря, рассчитываю именно на это!

Фиона, как с ней часто бывало, прикусила язык. Конечно, такая девушка, как Сьюзи, не может рассуждать иначе. Она ожидает, что этот Луиджи будет плясать вокруг нее. Сьюзи в отличие от Фионы не будет пытаться угодить ему, не станет мучиться, боясь, что раздражает и утомляет своего парня. Как, наверное, здорово обладать подобной уверенностью в себе! А с другой стороны, для этого нужно быть такой же красавицей, как Сьюзи, — с гривой рыжих волос, с богатым любовным опытом, и уметь соблазнять молодых людей вроде Луиджи, которые дарят своим девушкам кольца с огромными самоцветами… Фиона печально вздохнула.

Сьюзи смотрела на нее с симпатией.

— Ну что, очень скучала на матче? — спросила она.

— Да нет, не очень. Я ведь раньше никогда не была на футболе. И даже сейчас не совсем поняла, что же такое офсайд. А ты?

— О Господи, да нет, конечно! Я и не пыталась понять. Стоит только разобраться в этих подробностях, почувствовать к ним вкус, как ты сразу же окажешься на промерзших трибунах среди тысяч сумасшедших людей, от крика которых лопаются барабанные перепонки, а потом еще будешь встречаться с ними и часами обсуждать всякие пенальти и эти… как их… офсайды. Нет, такое не по мне.

Сьюзи, похоже, знает все на свете. Фиона смотрела на нее с нескрываемым восхищением и завистью.

— Как у тебя получается быть такой… ну, уверенной, что ли? Это потому, что ты такая красивая?

Сьюзи с подозрением покосилась на Фиону. Нет, судя по всему, эта девочка с жадным взглядом большущих глаз за толстыми стеклами очков вовсе не потешается над ней и спрашивает совершенно искренне.

— Я никогда не задумывалась о том, как выгляжу со стороны, — столь же искренне ответила она. — Мой отец постоянно твердил, что у меня вид хабалки и шлюхи, мать говорила, что я слишком легкомысленна, в тех местах, куда я пыталась устроиться на работу, заявляли, что я злоупотребляю косметикой, а парни, которые хотели затащить меня в постель, уверяли, что я красавица.

— Да, мне это знакомо, — кивнула Фиона. Мать ей говорила, что она выглядит глупо в своих майках с днями недели, а людям в больнице они нравились. Некоторые утверждали, что очки ей очень идут, поскольку делают ее глаза еще больше, а другие спрашивали, почему она не носит контактные линзы. Иногда она сама любовалась своими длинными волосами, а порой ей казалось, что с ними она похожа на школьницу-переростка.

— В общем, в один прекрасный день я поняла, что уже взрослая. Мне стало ясно, что никогда не смогу нравиться всем без исключения, — продолжала Сьюзи. — Тогда я решила, что главное — нравиться самой себе. У меня красивые ноги, поэтому я теперь ношу короткие, но стильные юбки, и стала использовать меньше косметики. И вот когда я перестала переживать из-за того, как на меня смотрят другие, на меня и впрямь стали оглядываться.

— Как ты считаешь, стоит мне сделать короткую стрижку? — доверительно спросила Фиона.

— Хочешь — постригись, хочешь — оставь все как есть. Пойми, это твои волосы, твое лицо, и ты должна делать с ними только то, что тебе самой хочется. Не слушай ни моих советов, ни советов Бартоломео, ни советов матери, иначе ты до конца жизни останешься маленькой девочкой. По крайней мере, таково мое мнение.

Как складно и просто все выходило у ослепительной Сьюзи! А Фиона чувствовала себя мышкой в очках. В очках и с длинными волосами. Но если она избавится от того и другого, то превратится в подслеповатую мышь с короткой стрижкой. Как же ей повзрослеть и научиться принимать самостоятельные решения? Наверное, должно произойти что-нибудь такое особенное, что укрепит ее волю?