Айрис Мёрдок - Святая и греховная машина любви

— Оставь это и убирайся ко всем чертям, — сказала Эмили, забирая у него совок. — Сиди в своей вонючей машине и жди.

— Может, лучше… — начал Блейз.

— Нет. Она пусть остается, а ты убирайся.

Блейз колебался. Повисла напряженная пауза, все трое молча смотрели друг на друга. Наконец Харриет догадалась шагнуть в сторону, и Блейз, словно очнувшись, направился к выходу. Две женщины, мимо которых он прошел не глядя, остались наедине.

— Думаю, раз уж вы здесь, мы можем перекинуться парой слов, но потом вы уйдете, — быстро проговорила Эмили. — Я не собиралась с вами встречаться, это ваша идея — не слишком удачная, на мой взгляд.

Эмили стояла, широко, по-хозяйски расставив ноги, глядя на свою гостью снизу вверх. Ей по-прежнему было стыдно, но, во всяком случае, она уже успокоилась. Руки ее были сжаты в кулаки, и вся она была словно цельнолитая, словно выплавленная из какой-то очень упругой стали. Чувствуя себя несгибаемой и в то же время гибкой и молодой, она радовалась тому, что может уверенно и спокойно произносить какие-то слова, но понятия не имела, что ей делать и что говорить дальше.

— Простите, — снова сказала Харриет. — Я, наверное, помешала. Надеюсь, вы не думаете, что я… Блейз ведь успел сообщить вам, что мне уже все известно? Для меня это было большое потрясение.

— Какая жалость. — Эмили заложила сжатые в кулаки руки за спину. Не сводя глаз с Харриет, она принялась раскачиваться с пятки на носок. Теперь она была довольна, что напялила с утра свою самую старую водолазку. В первую минуту, когда Блейз сказал ей, что привез Харриет, она чуть не бросилась переодеваться.

Взгляд Харриет блуждал по комнате, перебегая с одной вещи на другую. Простенький сервант без одной дверцы, оконное стекло с длинной трещиной, кресло с подранной обивкой, пятно на ковре. Ричардсон, свернувшийся в старой коробке из-под обуви.

— Вот-вот, смотрите как следует, — сказала Эмили.

— Не сердитесь на меня. — Харриет уже переключилась на Эмили и теперь изучала ее с тем же откровенным любопытством, с каким только что разглядывала Ричардсона. — То есть, конечно, моей вины тут нет, но я хорошо понимаю, сколько вам пришлось выстрадать. Я знаю, Блейз вел себя нехорошо по отношению к вам, он мне все рассказал.

— Так уж и все, — сказала Эмили. — Очень сомневаюсь. — Во всяком случае, очень надеюсь, что не все, добавила она про себя. — Я понимаю, вам, конечно, приятно было бы видеть во мне страдалицу, но уверяю вас, это не так. Мне-то как раз жилось не так уж плохо. Это вас, бедненькую, дурачили столько лет…

— Не надо, — остановила ее Харриет и неожиданно добавила: — Может быть, выпьем чаю?

Эмили разобрал смех. Она смеялась хрипло, зло, долго не могла остановиться.

— Послушайте, выпейте лучше хереса, — сказала наконец она и достала из серванта два стакана. Наполнив, взяла один себе, другой оставила на столе.

— Я ведь не совсем из любопытства пришла, — сказала Харриет. — То есть мне, конечно, хотелось посмотреть, но… Не знаю, поймете ли вы, каково это — услышать совершенно неожиданно… про ребенка и про все…

Хочу ли я видеть ее слезы? — спросила себя Эмили. Нет. Никаких слез. Если она заплачет, я тоже не выдержу и разревусь. Сейчас главное — пережить этот кошмар, не дать ей взять над собой верх. Только продержаться до конца разговора, выпроводить ее — а тогда уже рыдать, голосить, все что угодно. Красивое лицо Харриет казалось непомерно строгим — наверное, ей тоже нелегко было себя сдерживать — и непомерно большим. А она не такая уж старуха, подумала Эмили. И не такая уродина. Он лгал. Только никаких слез. Сцепив зубы, она молча ждала, что будет дальше.

— Мне просто было важно вас увидеть, — продолжала Харриет. — Чтобы почувствовать, что все это реально, мне надо было как бы установить с вами некие отношения…

— Я не желаю иметь с вами никаких отношений, — сказала Эмили. — Для меня вы не существуете.

— Но дело в том, что я существую, — негромко и терпеливо, словно растолковывая трудный для понимания собеседницы момент, проговорила Харриет. Глаза у нее при этом были огромные и серьезные.

Может, воспользоваться моментом, послать ее куда подальше, подумала Эмили. Я ее, она меня, вот и посмотрим, кто кого. Хотя что тут смотреть, ясно, что ей меня не одолеть; такую задавить — раз плюнуть, но это было бы слишком просто. Захочу — она у меня вмиг зальется горючими слезами, запросит пощады; но это тоже слишком просто, после самой противно будет вспоминать. Нет, пусть уж лучше все кончится поскорее, без всяких «кто кого».

— Не обольщайтесь, милочка, — тихо сказала Эмили и с неожиданной прямотой добавила: — Я хочу, чтобы Блейз был моим. Хочу, чтобы он жил со мной — по-настоящему. Вам ясно, чего я хочу? Сочувствую, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Вот так.

— Конечно, он должен чаще с вами встречаться, — заторопилась Харриет, — и об этом я как раз тоже хотела поговорить. — Она взяла со стола свой стакан, но не пила, а просто вертела его в руках. — Я знаю, что он до сих пор пренебрегал своими обязанностями. Вы, может быть, думали, что когда он мне расскажет, я… Впрочем, нет, я не знаю, что вы думали…

— Ну, во всяком случае, я не слишком надеялась, что вы потребуете развод, — усмехнулась Эмили. — Я не такая везучая. Но, собственно, не все ли теперь равно.

— В конце концов, мы с вами обе женщины…

— Так, и что?

— Пожалуйста, отнеситесь серьезно и спокойно к тому, что я скажу. Разумеется, все это было так неожиданно, и я почувствовала себя такой несчастной…

— Бедняжечка… — начала Эмили.

Харриет, уже оставившая свой стакан в покое, предостерегающе подняла руку и продолжала.

— Что-то очень важное и незыблемое, вернее, казавшееся мне совершенно незыблемым, ушло — или, во всяком случае, изменилось. Мне сейчас очень нелегко, и я много думаю о нашем с Блейзом браке. Я должна быть честной сама с собой — а значит, я должна думать и о вас. Вы говорите, что между нами не может быть никаких отношений, и в обычном смысле вы, вероятно, правы… Но мы просто должны признать друг друга. Я хочу сказать… я не собираюсь мешать Блейзу… встречаться с вами и выполнять свои… обязанности, финансовые в том числе… И я никогда…

Сейчас она не выдержит, подумала Эмили, и ей вдруг захотелось протянуть собеседнице руку помощи.

— Выпейте хереса, — сказала она.

— Да, да, конечно. — Харриет предприняла еще одну отчаянную попытку объясниться. — Понимаете, мы же не можем притворяться, особенно после того, как мы друг друга видели, это будет неправильно, и мы обе должны помочь Блейзу, и, кроме того, нам нужно думать о вашем ребенке, а есть еще обязанности, которые надо выполнять…

— Какие же? — спросила Эмили.

— Видите ли, я считаю вас жертвой, а не преступницей…