Джессика Адамс - E-mail: белая@одинокая

— Извини, что все так вышло.

— Да ладно.

— Я хотела послушать, как ты играешь, — сказала я. — Но Кайли сказала, что видела моего бывшего парня с другой. И я сорвалась.

— А-а… Бывший парень.

Есть в Лайме что-то такое: хочется рассказать ему обо всем, что накопилось на душе. И я рассказывала. И не могла остановиться.

— Мы познакомились на работе. Пока не взяли собственного юриста, наше агентство обращалось к Дэну. А я и не думала тогда ни о каком романе — совсем ушла в себя. Как-то подсчитала — оказалось, что у меня было пять серьезных романов и еще уйма пустяковых. В общем, мне надо было побыть одной. Ну, это все, конечно, только теории.

— Значит, ты решила побыть одна.

— И встретила Дэна. Я позабыла обо всех своих друзьях, с головой уйдя в это безумство. Роман… Ты замечал, что первые три месяца — самые сумасшедшие?

Лайм качнул головой, и трудно было понять, означает это да или нет.

— Я жить не могла без Дэна. Просто не могла. Футбольный клуб организовал однажды автобусную экскурсию, и все поехали… Я всю дорогу провела у Дэна на коленях и болтала, болтала без умолку, уткнувшись ему в плечо. Все было без затей, как у горилл каких-нибудь.

— Без умолку болтала? — переспросил Лайм.

— Так и должно было получиться. Бац — встретились на вечеринке, и уже через десять минут я была на крючке. На следующих вечеринках я чуть мозги не сломала — вычисляла, будет он там или нет. Прямо как игра в детектива. Понимаешь, я взвешивала все «за» и «против». Появляется кто-то один из компании — значит, может появиться другой, а тогда, не исключено, придет и Дэн.

— А как у вас все заладилось?

— Выпивка, — объяснила я. — Только так и могло получиться. Все было настолько очевидно — каждый раз, когда мы встречались, между нами словно вспыхивала огромная красная стрелка: «ЭТИ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВМЕСТЕ». А когда все до такой степени ясно, то невольно начинаешь смущаться и ничего не можешь сделать. Потом как-то вечером мы распили вместе бутылочку скотча, и я грохнулась, а он меня подхватил.

— Как романтично.

— Хотелось бы, конечно, чтобы получилось поизящнее. Только на самом деле все вышло именно так.

Теперь мы оба притворялись, будто Лайм — не более чем случайный слушатель, а я по-приятельски выкладываю ему эту историю. По-простому, как повелось в наши девяностые между женщиной и мужчиной. И друг до друга нам никакого дела нет. То был чистый фарс, но почти каждый мой роман начинался с маленькой увертюры. Болтая с Лаймом, я одновременно гадала, до каких пределов мне можно откровенничать.

Мы оба знали, о чем в действительности идет речь. Это вовсе не было простой трепотней. Это был деловой разговор. Собеседование перед романом. Мне тридцать, ему — несколькими годами больше, и оба мы уже миновали ту пору, когда можно запросто улечься с кем-нибудь в постель, — ну, по крайней мере, я так думаю. В полиции такое, кажется, называется предварительным расследованием. Я изо всех сил убеждала Лайма, что я вовсе не какая-нибудь сбрендившая корова, а он старался меня раскусить. Он же внушал, что для него пара пустяков — выслушивать истории про других мужчин. А я пыталась объяснить ему, какая я на самом деле. Это было довольно проблематично — особенно если учесть, что у меня в крови вовсю бушевал рислинг.

Будем говорить честно: все упиралось в то, о чем я как раз старалась умолчать. А это ведь было самое главное — почему Дэн меня бросил.

Держу пари, это повергло бы в шок даже ибиса. А все потому, что я отчаянно старалась забеременеть — втайне от Дэна. Вот в чем все дело. Дэн умотал со своим семейством на Бали, и мне безумно не хватало его. И когда он вернулся, я затолкала всю упаковку своих таблеток в бурый мешок для мусора, засунула его в другой пакет и выкинула все это в мусорный ящик в ванной. О чем я думала, когда вытворяла это? Не знаю. Одним моим гормонам ведомо.

Когда подошло время месячных, я заработала худший постменструальный синдром в жизни — как будто мое тело расплачивалось со мной за все. Немного придя в себя и снова обретя способность думать, я отправилась прямиком к врачу — за следующим рецептом.

Целых две недели я могла зачать ребенка от Дэна. Тогда — прощай, карьера. Но в то время я ни о чем ином и не мечтала. Словно фильм крутился в голове: вот мне стало нехорошо за завтраком, я отправляюсь к врачу, получаю результаты и спешу к Дэну на работу — преподнести ему сюрприз. В фильме он неизменно кружил меня в объятиях и мчался за цветами. А в реальной жизни? Ну, вы уже поняли.

Наверное, большинство людей обо всем в конце концов позабыло бы и жило дальше как ни в чем не бывало. И Дэн никогда ничего не узнал бы, и наш роман, вполне возможно, тянулся бы долго и счастливо. Но за пару недель до моего дня рождения мы сцепились из-за какого-то пустяка, и ссора переросла в скандал из-за кое-чего посерьезнее — из-за детей.

Всегда одно и то же. Начинаешь с брюзжания из-за того, что он любит Квентина Тарантино и что ему только осталось переехать в видеомагазин, и еще он думает, что Фисташка — потрясное имя для собаки, а ты так совсем не думаешь и вдруг заявляешь: «А таблетки свои я выкинула в ящик для мусора». Умора.

Из всех моих скандалов с Дэниэлом Хоукером только этот не завершился сценой на диване и валяющимся на полу лифчиком. А вскоре я получила поздравительную открытку, где было написано, в какую я превращаюсь славную старушку.

И теперь, когда рядом сидел Лайм, я думала об одном: в какое же дерьмо мы лезем во имя любви. И что еще важнее: а согласна ли я на такое снова?

— Так ты хочешь еще?

Лайм с улыбкой протягивал мне вино. Да, улыбка у него сногсшибательная: мужчина, который не может не стать другом… А если дать волю воображению, то и любовником. Но теперь все не так, как прежде, и прошлого я вернуть не могу.

В двадцать два я запросто сходилась с такими, как он. Я могла отправиться и на концерт его группы, и на пикник с выпивкой, резвиться в постели — до неизбежного прощания. Но сейчас во мне словно что-то сломалось, теперь я не верила, что у меня что-нибудь получится. Вот чем все кончилось: в тридцать лет я уже ни на что не годилась.

— Лайм, я должна тебе сказать кое-что.

Он кивнул.

— Я бы не сказала, если бы не напилась как следует.

— Не так уж ты и напилась.

— Я о том, что можно было бы взять и закрутить с тобой на всю катушку. Но я больше не могу.

— Не можешь? — переспросил он.

— Тебе надо было встретить меня десять лет назад.

— Ты о чем?

— Лайм… не мог бы ты не торопиться?

— Конечно.

— Ну… Ты понимаешь, о чем я?

— Тебе нужна записка от моей мамы?

— Я не могу… спать с тобой.

— А как насчет оргии?

— Ох, пошел ты…

И я поплелась к туалету, раздумывая, застану ли Лайма, когда вернусь. Хилари говорит, что лучший способ проверить, как сильно ты налакалась, — это поболтать со своим отражением в туалете. Я так и сделала, до смерти перепугав какую-то пожилую даму — она пулей вылетела из кабинки и умчалась прочь.