Полумрак - Книга Натаниэля

– Может, еще пару сотен лет?… – спросил Натаниэль. – Ну, просто. На всякий случай. Чтобы не вламываться с бухты-барахты, здравствуйте, я ваша тетя и аз воздам…

Господь вытер пот со лба.

– Нет, – сказал Он твердо, – можешь спросить что угодно, Я – готов.

– Хорошо. – Сатана полистал блокнот. – Чему равно е?…

Господь наморщил лоб.

– Пи… – сказал Он…

– Пи мы выкинули. – напомнил Сатана.

– Да?… – в гласе Господнем появилась легкая неуверенность. – Правильно, выкинули!… Я помню, что пи было…

– Дальше, дальше что?…

– Лямбда?…

Натаниэль покачал головой.

– Пи эр квадрат. – сказал Господь уверенно. – Точно пи эр квадрат.

Сатана вздохнул.

– Эм це квадрат.

– Видишь, почти!…

Сатана вздохнул еще тяжелее.

– Я восемь, слышишь меня, восемь раз менял ее!… – воскликнул он. – Восемь раз упрощал, чтобы Ты мог запомнить! Ее же теперь детям в детском саду можно распевать – е равно эм це квадрат!… Ты все еще думаешь, что готов?…

– Ну они же могут и не спросить, – сказал Господь угрюмо.

– Но могут-то и спросить!…

– Но скорее всего-то не спросят!…

Натаниэль побледнел.

– Слушай, мы же про северные сияния не читали… – сказал он придушенно.

Господь закатил глаза.

– Это ты-то Мне ещё проверки устраивать будешь!… – воскликнул Он. – Ну откуда, откуда в Иудее северные сияния!…

Натаниэль прищурился.

– Ну-ка повтори мне границы и торговые пути Римской Империи… – сказал он.

Фигаро взмахнул рукой, и клок волос Сатаны упал на пол.

– Осторожней! – воскликнул Сатана, ерзая на жестком стуле. – Не дрова стрижешь.

– Я демонстрирую, как ловко я могу обращаться с ножницами. – объяснил Фигаро.

– А можешь показать, как осторожно ты можешь обращаться с ножницами?… – спросил Сатана.

Фигаро хихикнул.

– Че ты волнуешься-то!… – сказал он радостно.

– А как мне не волноваться-то. – сказал Натаниэль и тихо вздохнул. – Меня беспокоит то, что в твое время все парикмахеры были одновременно хирургами. Зачем, спрашиваю я себя?… Зачем?…

– Ну кто-то же должен людям кровь пускать… – сказал Фигаро задумчиво.

– Положи ножницы! – сказал Натаниэль твердо. – Ножницы положи немедленно! Сию же секунду!…

– Уймись, – сказал Фигаро, спокойно продолжая стричь, – расслабься. Посвисти там беззаботно.

Натаниэль попробовал.

– Не получается, – пожаловался он, – губы у меня наверное слишком узкие.

– Это потому что ты их всё время презрительно поджимаешь. – заметил Фигаро. – Поэтому и вышло такое мерзкое шипение.

– Мне уж лучше свистеть и не пытаться, – сказал Натаниэль, – себе дороже.

– Ну-ка. – сказал Фигаро.

– Ну, – сказал Натаниэль, – шел я как-то с одной парочкой потолковать. Вопрос один решить. Вопрос жизни и смерти, хочу заметить. Ну и решил насвистывать на ходу, чтобы особо озабоченным не выглядеть. А то испугаются, насторожатся, хрен уговоришь…

– И что?… – заинтересовался Фигаро.

Ножницы в его руке на миг замерли.

– Что-что, – снова вздохнул Натаниэль, – услышали и решили, что там змея. И стали камнями бросать.

– А там не змея, а ты. – заключил Фигаро.

– А там я. – подтвердил Сатана.

Фигаро хмыкнул.

– А че ты в кустах-то прятался?… – спросил он.

– Не прятался я в кустах. – сказал горько Натаниэль.

– А что ж они тебя тогда не видели?…

– Почему не видели?… Издалека видели. Я им рукой махал…

Фигаро снова хмыкнул.

– И как ты их убедил, что ты не змея?…

– А никак. – мрачно сказал Натаниэль. – Хорошо хоть, они устали быстро и камни тоже кончились.

– Да-а-а, – протянул Фигаро, – глуповаты были предки-то наши…

Сатана пожал плечами.

– Ну да, – сказал он, – ну да… Только не наши, а ваши.

Фигаро повернулся к камере.

– Оставайтесь с нами, – воскликнул он лучезарно, – и мы исследуем все глубины человеческой природы!…

– Куда мы денемся-то!… – хрипло сказал кто-то из-за решетки и, лязгнув кандалами, закашлялся.

Сатана прищурился и закурил.

– А вопрос-то как, решил?… – осведомился Фигаро, возвращаясь к стрижке.

– Какой вопрос?… – удивился Натаниэль.

– Ну этот, жизни и смерти. – напомнил Фигаро.

Натаниэль очень тяжело вздохнул.

– Я б не сказал, что сильно глупее они были, – сказал он, – я б только сказал, что грязнее. Слегка. А так всё то же самое

– Опять Твое имя, между прочим. – пожаловался Сатана.

Господь что-то буркнул.

– Еще одного камнями забили, – сказал Сатана, – знаешь, Ты либо заповеди меняй, либо ковер. Это Ты придумал белыми коврами все застелить…

Господь посмотрел на него долгим тяжелым взглядом.

– Я все равно не понимаю, что такого в Твоем имени?… – спросил Сатана.

– Ну, – Господь вздохнул и пожал плечами, – они считают, что оно имеет большую силу. Дает им власть.

– Над кем?…

– Над порождениями зла, например.

– Над порождениями кого?… – удивился Сатана.

– Над тобой. – Господь показал пальцем.

– Надо мной?…

– Над тобой. Они утверждают, что имя Мое заставляет тебя корчиться с пеной у рта.

– А заставляет?… – поинтересовался Натаниэль.

Господь пожал плечами.

– Ну про пену-то они сами не могли придумать! – воскликнул Сатана.

Господь снова пожал плечами.

– Тот паршивец, между прочим, утверждает, что он его не знает. – заметил Натаниэль. – Выходит, его на всякий случай забили.

– Выходит так. – согласился Господь.

– Хочется верить, – сказал Сатана со вздохом, – что они это сделали из чувства такта. По отношению ко мне.

– И как, получается? – поинтересовался Бог.

– Не получается, – признался Сатана, – но все равно очень хочется.

Они немного помолчали.

– Я ведь тоже. – сказал Натаниэль наконец.

– Что ты тоже?… – не понял Господь.

– Столько лет с Тобой работаю, а имени Твоего не знаю.

– А тебе и незачем, – заметил Господь хмуро.

– Да ладно!…

Господь фыркнул.

– Да че Ты жмешься-то! Тоже мне!…

Господь нахмурился.

– Ладно, – сказал Он после короткой паузы, – но ты сам просил.

Он взял чистый лист из стопки и начал писать. Сатана изогнул шею, чтобы подглядеть, но Господь заслонил лист локтем. Закончив, Он сложил лист вчетверо и положил его перед Натаниэлем. Тот потянулся к листу, но Господь удержал его руку.

– Только это первый и последний раз, – предупредил Он, – Я это делаю по твоей просьбе и только поэтому. Это была твоя идея.

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Натаниэль сдавленно. – Руку отпусти, вывернешь же сейчас!…

– Извини.

Сатана опасливо схватил лист и, бросив осторожный взгляд на Господа, принялся читать.

Читал он долго и, пока он читал, его лицо ничего не выражало.

Закончив, он аккуратно сложил лист, положил его обратно на стол и аккуратно, одни пальцем пододвинул к Господу.