Эльвира Барякина - Ж… замечательных людей

– Скажи ему, чтоб приезжал к нам! Я его в Музей Красной армии свожу! На рыбалку съездим, в баньке попаримся!

Джош почти не общается с дедушкой: раз в год по велению Лели напишет поздравительную открытку с «Я» как «R» и раз в полгода поговорит по телефону.

Я один раз наблюдала за процессом:

– Привет, дед… Это я… Нормально… Чем занимаюсь? Ну, на интернете торгую.

Джош отставил трубку на полфута и принялся смотреть вдаль.

– Ты чего? – шепотом спросила я.

– А, дед читает лекцию о честном труде. Через пять минут Джош вновь приник к телефону:

– Ну на фига мне базовое образование? Херня какая!

И снова отвел трубку.

Если бы не советская власть, из папы бы вышел страстный проповедник. Он с таким жаром вовлекает всех в свою веру, что с ним неудобно спорить: начинаешь чувствовать себя предателем Родины в особо крупном размере.

Я понимаю, что папин патриотизм – это его стержень, но еще с подростковых времен у меня осталась бессердечная привычка противоречить.

– Пап, да не поедет Джош никуда.

– Как это не поедет? Здесь его Родина! И он обязан ее любить.

Мы спорим целый час. Я спрашиваю папу, любит ли он Камчатку, на которой никогда не бывал, и отвалившиеся от СССР республики.

– Ведь так не бывает – до развала Союза «люблю», а после – «не люблю». Патриотизм не возникает по отмашке политиков, верно?

– Ты… – от возмущения папа не сразу находит слова. – Все у вас меряется хитрожопос-тью! Родина – это не территория!

– А что? Граждане? Убей меня, я не могу любить вашего соседа из пятой квартиры – он придурок. В России почти 900 тысяч уголовников, и все – граждане. Хочешь сказать, что ты их любишь из чувства патриотизма?

– Ты, милая моя, провокатор!

– Нет, папа, я реалист. Мой бойфренд – наполовину англичанин, наполовину русский, мои друзья – американцы, китайцы, израильтяне, марокканцы, да кто угодно! Вот их я люблю. А любовь из чувства долга – это все равно что вражда из любопытства.

Маме надоедает слушать, как отец со мной препирается, и она поднимает параллельную трубку.

– Родина – это культура!

– Мам, культура – понятие интернациональное. Великие произведения – они для всех доступны.

– Ну тогда хватит спорить: отцу ужинать пора. У него борщ остывает.

Мы расстаемся каждый при своем. Адреналин бурлит, брови хмурятся. Мы с папой оба – за шесть тысяч миль друг от друга – думаем об одном.

Подсознательно чувствуешь, что Родина – это что-то важное, но что именно – объяснить не можешь. Не земля, не государство, не граждане, не культура…

Папа первый не выдерживает и перезванивает мне.

– Родина – это образ жизни! – кричит он в трубку. – Ты нас с матерью хоть на Северный полюс забрось – и там у нас будет Россия!

Я соглашаюсь. Да – образ жизни и ценности. У кого они схожи, те – твой народ. Потом прихожу в ужас: мы с папой принадлежим к разным народам.

Помру – завещаю себя друзьям-генетикам. Пусть удивляются.

COSMOPOLITAN

4 мая 2007 г.

А кто мой народ?

Как раньше все было просто! Возводили крепостную стену: кто внутри – те свои; кто снаружи – те враги. За царей бились не потому, что нравилось их правление, а чтоб чужие на наш трон не лезли.

Но как быть, если в мире интернета уже не существует границ? Глобальная экономика, миграция и дешевая связь сжали Землю до размеров эдемского яблока. Бог разрешил есть с дерева познания всем, кому не лень.

Мой народ – кочевник. Живет там, где нравится. Верит фактам, ищет истину. Имя ему – Homo Legens, человек читающий.

Сила духа – наша национальная черта. Обстоятельства могут нас согнуть, но не сломать. Раз согнувшись, мы всегда распрямляем спину.

Мы не воюем со злом – мы делаем добро, вытесняя зло массой. Война – это зло само по себе, потому что оставляет после себя развалины и горечь поражений.

Мы не пытаемся изменить мир к лучшему – мы меняем себя. И в этом наша суть.

Я чуть не упала, когда Агнесса объявила мне, что ей нужен жених.

– Какой-нибудь завалящий, но только чтоб с паспортом.

Новое руководство театра не продлило ей рабочую визу.

– А, может, тебе в другое место устроиться? – предложила я.

Агнесса только вздохнула.

– Да кому надо лишний раз связываться со службой иммиграции? Я ж не примадонна.

В квартирном комплексе, где живет Агнесса, половина обитателей – иммигранты. По вечерам, когда спадает жара, они собираются вокруг бассейна и обсуждают способы получения грин-карты.

Легенды кочуют из уст в уста:

– Если жениться фиктивно, то лучше искать невесту среди актрис. Им деньги нужны на голливудскую улыбку.

– На Сансет-бульваре есть один мужик – бывший зубной техник. Он из витаминок вытачивает противозачаточные таблетки. Один в один как настоящие! Находим себе американского бойфренда, при нем пьем таблеточку и… залетаем! А там его уж можно к стенке припереть: женись, паразит!

От таких разговоров Агнессе дурно делается.

– Давай лучше тебе нормального мужика найдем? – предложила я.

Агнесса посмотрела на меня как на блаженную.

– Да где я его найду? Твой Пол – единственный нормальный мужик из всех, кого я знаю. Да и он, наверняка, что-нибудь скрывает.

На самом деле мест, где водятся качественные мужчины, полным-полно. Самое лучшее – Лос-Анджелесский аэропорт. Это удивительно, сколько интересных дяденек летает самолетами.

Идет, скажем, джентельмен. В глазах – легкая усталость и понимание жизни. Следишь за ним: один, никто не встречает, вещей мало – значит, командировочный. Кольцо есть? Нет? Можно знакомиться.

– Мистер Смит?

– Э-э… Вы ошиблись.

– Ой, извините… (кокетливый взгляд из-под ресниц). А я бы многое дала, чтобы вы были мистером Смитом. Мы бы тогда познакомились…

Разве ж он откажется?

Еще отличное место для знакомств – Лас-Вегас. Там по дорогим казино пасется очень любопытная публика. Следишь за игрой, громко болеешь за «клиента», а по результатам либо восхищаешься, либо сочувствуешь.

Ну и открытие художественных выставок. К нашим услугам весь спектр женихов – от благородной профессуры до газетчиков. Может, и министр холостой попадется откуда-нибудь из Японии.

В музеях знакомиться еще проще, чем в казино: спрашиваешь «клиента», как ему нравится картина, и тыкаешь наугад в любое полотно.

Агнессе ничего из предложенного не подошло.

– Да не получится у меня ничего. Мужикам не нравятся умные и независимые женщины.

– Мужикам не нравятся угрюмые, – отозвалась я. – Привлекательность – это расправленные плечи и хороший вкус.

В конце концов я уговорила ее дать объявление на сайт знакомств.

Весь вечер мы корпели над текстом. Я, как опытная обольстительница на пенсии, советовала: