Роберт Фленаган - Черви

— Так точно, сэр!

— Каждый должен быть чистеньким и свеженьким, — мы ведь начинаем новую жизнь. Может, что из вас и получится. Ясненько?

— Так точно, сэр!

— Тогда… бегом… арш!

Обернувшись по бедрам грубыми красными полотенцами, ощущая под ногами приятный холодок кафеля, рекруты выстроились в две колонны. Стояли, вытянув руки вдоль бедер, молча уставясь куда-то поверх голов. Два парикмахера быстро работали машинками.

Магвайр прохаживался вдоль строя, наблюдая за порядком. Как только очередной новобранец соскакивал с кресла, очередь разом делала шаг вперед.

Вот к парикмахеру уселся новый клиент. Парень был в теле. Полные округлые его плечи и грудь были густо усыпаны угрями и прыщами. Сняв очки, он положил их себе на колени, в складку, образовавшуюся на полотенце. Парикмахер погасил в пепельнице окурок, взялся за машинку. Толстый парень поднял голову повыше, как-то криво ухмыльнулся.

Эта неловкая улыбка еще блуждала у него на губах, когда подскочивший Магвайр резким рывком вышвырнул его из кресла прямо на пол. Очки со звоном отлетели в сторону, красное полотенце оказалось у парня где-то под коленками.

— Как звать, скотина? — рявкнул красный от негодования сержант.

— Сэр, моя фамилия Клейн. Мильтон Клейн, сэр!

— Ты что же это, червяк поганый, вбил себе в башку, когда в кресло полез? — Сержант схватил парня за руку. Рывком поставил на ноги, притянул к себе. — А ну, отвечай, мокрица! Да не вздумай врать!

— Сэр, но я ничего… Честное слово, ничего, сэр…

— Так ты еще выкручиваться, мразь! Уж не хочешь ли ты сказать, что твой сержант-инструктор врет? Что он все это придумал? Будто я не видел, как ты тут ухмыляешься кому-то. С подлыми намеками! Ну, говори, червячина!

Новобранца буквально трясло от страха. Тщетно пытался он придать своей позе хоть какое-то достоинство. Жирное тело блестело от пота, красное полотенце висело под коленками.

— Так точно, сэр, — только и мог вымолвить он, тщетно пытаясь подтянуть живот.

— Что «так точно», дрянь паршивая? Что? Ухмылялся ты с намеком или нет? Отвечай!

— Так точно, сэр! Ухмылялся!

Магвайр брезгливо отпустил жирную руку. Побелевшее место на запястье сразу же покраснело.

— Тогда слушай меня, свинья жирная. Не знаю когда, но может статься, что ты со своей жирной задницей и попадешь на фронт. Против китайцев, русских или еще кого. Нам будет тогда не до смеху. В корпусе морской пехоты комики не нужны. Ясненько? И клоуны тоже. Заруби это себе на носу! И подбери брюхо, пока не поздно. Пока твои потроха еще в одной упаковке! Не то вылетишь, как дерьмо в консервной банке. Усекаешь?

— Так точно, сэр! Усекаю!

— А что ты усекаешь, болван?

— Я не понял, сэр!

— Ты сказал «усекаю». Так вот я хочу знать, что же ты усекаешь?

— Сэр, вы сказали… Вы сказали, сэр, чтобы я не…

— «Вы»! «Вы»! — заорал вдруг в бешенстве Магвайр. — Ах ты, свинья поганая! Ты что же это, переспать со мной захотел, что ли?! Да я тебя, мразь, с дерьмом смешаю!

— Никак нет, сэр, — окончательно растерялся ничего не понимавший солдат. — Сэр, я не имел в виду…

— Так с какой же это стати ты меня вдруг овцой окрестил, гаденыш? [2] Игра слов. По-английски «вы» («you») звучит так же, как и «овца („ewe“). — Прим. переводчика. Совсем уж заврался, не знаешь, что бормочешь. Меня овцой зовешь, а себя, видно, бараном вообразил. Каков мерзавец! Покрыть меня захотел, мразь поганая!

— Сэр, я…

— Да что ты за скотина тут объявился? С мужиками что ли путаешься? Педик?

— Никак нет, сэр!

— А чего же тогда на своего сержанта-инструктора прицелился?

— Сэр, я и в мыслях не имел. Даже не думал, что так получится!

— Запомни, скотина, что в любом случае рекрут должен называть своего сержанта только сержантом. И никак иначе. Никаких там «вы»! Ясненько?

— Так точно, сэр!

— И впредь дважды подумай, прежде чем разрывать свой поганый рот. Да еще упаси тебя боже снова вылезти со своей похабной ухмылкой. Особенно, когда рядом твой сержант-инструктор. Ясненько?

— Так точно, сэр!

— Мы ведь тут комедиантов не жалуем. Усекаешь?

— Так точно, сэр!

— Ладненько, свинья. Подними-ка полотенце да прикрой эту свою… мелочь. А то еще отморозишь. И марш в кресло. И так вон сколько времени из-за тебя зря потеряли.

Клейн вновь обмотал вокруг бедер свое полотенце и нагнулся, чтобы поднять с полу очки.

— Я разве велел тебе хватать эти стекляшки? — рявкнул Магвайр.

— Никак нет, сэр!

— Так какого же черта ты делаешь то, что не приказано?

— Сэр, но я не вижу…

Магвайр просто задохнулся от гнева. Кровь снова бросилась ему в лицо, жилы на шее надулись, как веревки.

— Марш в кресло, будь ты проклят! — заорал он с такой силой, что парикмахер от неожиданности даже уронил ножницы.

Клейн плюхнулся в кресло. Парикмахер вопросительно поглядел на сержанта, тот молча кивнул:

— Остриги его наголо, Эдди. Под ноль. А когда кончишь, разрешишь ему поднять свои паршивые очки.

— Добро, сержант, как прикажешь.

Он начал быстро водить машинкой, умело пропахивая на голове новобранца одну полосу за другой, со лба на затылок и снова со лба. Густые черные волосы Клейна кучками падали на пол, скручиваясь, как шерсть, состригаемая с овцы.

Парикмахерские кресла не пустовали ни минуты, и очередь быстро, как бы толчками, продвигалась вперед. Убедившись, что здесь все в порядке, Магвайр отправился в душевую. Под ближайшим к двери душем в это время мылся Клейн. Немного опустив голову и согнув спину, он блаженствовал, ощущая, как струйки воды сбегают между лопатками и вниз по телу. Глаза его были зажмурены.

Быстрым движением протянув руку, сержант разом закрутил кран с горячей водой. У солдата аж дух захватило. Громко ойкнув, он выскочил из-под ледяной струи и налетел животом на соседа, который, нагнувшись, мыл в это время ноги.

— Ага, свинья, — злорадно заорал Магвайр, — попался. Теперь уж я точно знаю, что у тебя на уме, поганец. А ну, всем выключить душ!

Солдаты один за другим завертывали краны. В душевой воцарилась гнетущая тишина. Только чуть слышно журчали по полу струйки воды, стекавшие мыльными ручейками в центральный сток. Все стояли по стойке «смирно». Один лишь Клейн пытался стереть мыло с лица.

— Не пытайся выкручиваться, свинья, — зловеще прошипел сержант. — Теперь уж тебе не отвертеться, я все своими глазами видел. Все до капельки. Мне бы сразу догадаться, что ты за птичка. Я же понимаю. Вон брюхо какое. И грудь, как у бабы…

— Сэр, это вовсе не…

— Заткнись, скотина. Скажи, черт тебя побери, спасибо, что я начальству не доложу. Не стану рапорт писать про то, что ты тут позволяешь себе вытворять. Грязная тварь! Педик несчастный! А ну, стань сюда. — Сержант показал на грязную лужу, образовавшуюся в центре душевой. — Сюда! В самую грязь! И стоять, пока все не помоются. Тогда сполоснеться. И береги тебя бог, если снова вздумаешь приставать к кому-нибудь. Ясненько?