Василий Коростелев - Год 50-й: Расти из пепла

Я повернулся к мурзе.

– Спасибо тебе, мурза Ильяс, за хлеб, за соль, а теперь торговаться будем?

Старик засмеялся:

– Ах, хорош воин, хорош купец, будем, будем, зови друзей, щас новый достархан накроем, целый той (пир) будет!

…Так мы подружились с мурзой. Праздник получился на славу, кумыс лился рекой, даже беднейшие с этого стойбища наелись до колик в животе. А самогон Ильяс все же прихватизировал, выдав на людей всего три кувшина горькой, разлив и с помощью помощников, и собственной рукой, самогон по пиалам подданных, прямо в кумыс. Пойло еще то получилось, зато справедливо (с его точки зрения). Наутро, проснувшись (знатно я вчера набрался), я обнаружил рядом с собой девку, совсем молодая, черненькие косички и смеющиеся лукавые глаза и совсем голенькая.

– Ты кто? – она засмеялась, и, накинув на себя просторное платье, выскочила из юрты… Блин, что же вчера было? Пора прекращать пить, водички бы сейчас родниковой, а тут еще блохи донимают. Я поспешно оделся, выскочил из блошиного рая, и прямо у входа натолкнулся на мурзу…

– Ну как, сынок, девка хороший? Это моя дочь, младшая сапсем.

– Э, гм… вообще, я бормотал что-то невразумительное. Да, положеньице, теперь как, второй женой ее брать прикажете? Вообще-то меня Настена вполне устраивает, да и сельские не поймут, сам ратую за моногамию, и вдруг вторую жену сам привезу, надо это дело как то уладить, но в воспаленную вчерашним башку ничего не приходило толкового.

Но старик на то и мурзой стал, и продержался у власти уже более тридцати лет, потому, что мудрый человек, и поняв мои затруднения, он не рассердился.

– У каждого свои законы, – говорил он. Ты не хочешь нарушать свои, а мне свежая кровь в роду нужна, я и дочь и внуков сам прокормлю, ты только помни, что у тебя здесь теперь родня будет, и наведывайся к нам хоть изредка, – примерно так звучала его речь, если перевести на наш язык. Впрочем, по-русски говорил он сносно. Ну, раз такое дело, я еще три ночи подряд закреплял свое отступление от правил, чтоб результат порадовал старика, тем более моя жена меня давно не допускала…

А на четвертый день мы поехали на охоту. Как объяснял мурза, они на зимние пастбища скоро переходить будут, и если не выбить волчий молодняк на новом месте, слишком много скота порежут за зиму, да и расплодятся еще больше, если дело запустить. Конная охота заметно отличалась от нашей лесной, нет, тут тоже для массового избиения зверья использовались загонщики и стрелки, но разница между теми и другими была невелика. Просто части загонщиков приходилось делать дополнительный пробег, окружая, другая часть ехала во фронт, встречая зверя, а с флангов стояли основные стрелки с собаками – волкодавами. Вся сложность охоты заключалась в том, что зверя, сбившегося на малом пространстве из огнестрельного оружия бить несподручно, можно поранить кого-то из людей. Впрочем, в этой охоте на местах стрелков сидели самые меткие, и основным оружием им служили луки и тяжелые нагайки с вплетенным в кожаный витой ремень коротким металлическим стержнем на конце. Я сидел на Вороне, рядом со мной мурза, и двое его сыновей, вдалеке слышались выстрелы и крики загонщиков, первые волки серыми тенями промелькнули в соседнем с нами буераке, и побежали по нему, так мы спустили трех волкодавов, которые бросились наперерез стае, через некоторое время донесся визг и рычание – может помочь? Я вопросительно посмотрел на старика, он успокаивающе похлопал меня по руке, мол, не надо…

– Если собака плохая, не справится с волком, так ей и незачем жить, – пояснил мурза.

На бугор забрался очередной волк и, не заметив нас, бросился прямо на нашу засаду. А за ним еще трое молодых волчат кинулось вперед, и тут засвистели стрелы, и понеслось. Звери «потекли рекой», засевая серой лавой пространство, мы спустили остальных собак с поводков, и стреляли, стреляли, с обоих флангов поливая серо-коричневую массу стрелами, кстати, там были не только волки, но и лисы, антилопы и даже дикие лошади. Некоторые волки все же прорвались сквозь блокаду, за ними погнались всадники, размахивая нагайками, но старик, усмехнувшись, остался на месте.

– Пускай мчатся, все равно самые опытные и сильные волки уйдут, нам и не надо, чтоб все погибли, а то на пустующие угодья придет новая стая, более многочисленная, и тогда нам придется зимой не сладко, – примерно так он объяснил мне мудрость данного поступка. Я проехался до оврага, где волкодавы драли какую-то животину, больно долго дерутся, помочь собакам все же следует. На дне балки шел нешуточный бой, уже один волкодав растерзанный лежал под ногами двоих своих собратьев, а третий волкодав, вцепившись в глотку, терзал великолепного даже в своей беспомощности гепарда! Я кинул Ворона вперед, и, размахивая камчой, попытался отогнать псов от полумертвой животины. Счас шкуру попортят твари, и я не в полную силу огрел камчой одного из волкодавов, двое псов отбежали, яростно огрызаясь на меня, а последний так и не выпустил горло кошки из захвата, пока не додавил, впрочем, винить его не за что… работа такая.

Я подошел к издохшему гепарду, недоумевая, как такая быстрая кошка не смогла уйти от довольно медлительных волкодавов… Все объяснилось, когда я подошел поближе к убитой кошке, в щели, под гигантской глыбой у которой она дралась, лежали, тихо попискивая два котенка гепарда…

Да это самая лучшая добыча для меня!

Доставили они мне мороки, сначала еле отбил у кидающихся на меня волкодавов, затем кормление – тоже проблема, но проголодались к вечеру, и стали пить кобылье молоко, смешанное с кровью…

Через два дня мы прощались с мудрым мурзой. Перед отъездом, после удачной охоты, все опять обожрались мясной пищи на тое, а ночью Зульфия тихо сказала лежа на моей руке: – Я буду ждать тебя, батыр, – и я поцелуем снял слезинки с ее нежных щек.

Отторговали мы очень удачно, и мурза послал со мной десять табунщиков, чтобы они сопровождали стадо скота и табун лошадей в тридцать голов. Молодые кочевники были рады увидеть новые места, ну и обещанной солидной награде за доставку животных до Ярмарки. Я правил полупустой телегой, а рядом со мной, в корзинке, устланной мягкой травой, спали котята – гепарды. Ехали мы медленно, стадо задерживало, уже наступил октябрь, и я опасался ранних осенних дождей. Передвигались мы теперь днем, так как жара спала, а ночью прохладно было даже у костра. До Родников мы добрались только на седьмой день. Наше появление с многочисленным сопровождением, не на шутку встревожило обитателей села, первыми заволновались собаки, встречая нас на окраине громким, яростным лаем, хотя стадо и табун лошадей пошли стороной, все же наше появление произвело ужасный переполох. Сельская дружина сыграла «в ружье» и встречала наши телеги во главе со старостой.