Александр Ермак - Накафельные рисунки

Это был шанс. Уже три года работал Стас в редакции газеты «Суперновости», и все на вторых ролях. Писал малюсенькие заметки и репортажи. Завидовал коллегам, которые ставили свою подпись под огромными статьями. Эти ребята становились известными, их любило начальство. А Стаса, похоже, не замечал никто.

И вот, наконец, этот шанс.

Поздним вечером, когда в отделе никого кроме случайно задержавшегося Стаса уже не было, из своего кабинета выскочил шеф.

– Черт вас всех подери, – проорал он, увидев пустые стулья, – Где все?

– Разошлись уже… Поздно…

– Черт вас всех подери… Не самому же мне ехать… Ты, когда-нибудь брал интервью у знаменитостей?

– Не у сильно больших, конечно…, – на всякий случай потянул Стас.

– Надеюсь, ты знаешь кто такой Бо-Бо?

– Ну, слышал…

– Ясно…, – скривился шеф, – Впрочем, неважно… Лет пять-семь назад был такой попмузыкант. Девочки и мальчики, папики и мамики кипятком писались на его концертах. И вдруг он в самый свой расцвет как сквозь землю провалился. Ни концертов, ни слуху ни духу. А музыку его между тем продолжают слушать. К нам без конца звонят. И письма шлют: «Расскажите побольше о Бо-Бо… Где наш Бо-Бо?… Как он?…» И т. д. и т. п.

Всем этим придуркам-читателям надо обязательно знать, что Бо-Бо ест на завтрак и что на ужин. Что он делает после обеда? Как и с кем спит? На какой горшок ходит? Если мертв, то где, кем, когда и при какой погоде похоронен…

А мы все эти годы ничего сказать не могли. И знаешь, что мой информатор только что сообщил? Бо-Бо, оказывается, живет себе втихушку у нас под носом, в пригороде… Еще ни одна собака об этом ничегошеньки не знает. И мы можем напечатать материал о нем первыми. Вот тебе адрес. Пулей…

Стас рванул за дверь. Сорвал с места машину. Через полчаса уже был за городом.

Следуя указателю, Стас свернул с шоссе на проселочную дорогу, уходящую в лес.

– Ишь куда запрятался. Но мы нашли тебя, Бо-Бо…

По сторонам среди деревьев замелькали дома. На одном из них Стас прочитал название улицы и номер дома. Стал отсчитывать последующие дома, то прячущиеся в сумраке, то выползающие из него.

Нужный по счету дом стоял отдельно ото всех, без таблички, за высоким забором.

– Нашли мы тебя. Лучше, конечно, сначала попробовать войти через дверь. Вдруг у него злые собаки…

Стас нажал на дверной звонок.

– Да, – донеслось из динамика над ухом.

– Добрый вечер, я из газеты «Суперновости»…

– Откуда? – переспросил удивленный голос.

– Из газеты «Суперновости»…

– Чего надо?

– Я бы хотел поговорить с Вами…

Стас почесал ухо, ожидая для начала порции брани или вежливого отказа, сопровождаемого рычанием хозяйской собаки. Услышал же, однако, щелчок автоматического замка. Голос из динамика пригласил:

– Заходите…

«Э, брат, – подумал Стас. – Одичал ты тут совсем. Кажется, я вовремя подоспел. Ему самому поговорить хочется…»

У двери в дом Стаса встретил бородатый здоровяк. Оглядел с ног до головы:

– Вы правда из газеты?

Стас протянул удостоверение.

Бо-Бо внимательно сличил фотографию с оригиналом:

– Входите, раз уж приехали…

Стас быстро огляделся в гостиной. Обстановка была простой и весьма скромной. Ни золота, ни серебра, ни мрамора. Обычный кирпичный камин. Простые деревянные стулья и стол без скатерти.

Бо-Бо, не спрашивая, налил в два стакана темную жидкость:

– Сам на травах настаивал. Полезная вещь, пейте не бойтесь…

Стас осторожно попробовал. Необычно, но приятно. И разговор есть с чего начать:

– Вы не любите готовых напитков?

– По молодости я перепробовал все, что мог: водку, виски, текилу, ром, коньяк. Но в один момент понял, что нельзя свой организм заливать всем, что под руку попадет. Химией там всякой или напитками травится, которые пьют в других местностях с другим климатом. Я изучил вопрос. Оказывается, издревле в нашем крае потребляли настойку из десяти трав и двух ягод. Это питье согревает в холод, лечит от внутренних болезней и тонизирует здорового человека, укрепляет иммунитет. Я попробовал воспроизвести эту настойку и, кажется, у меня получилось. И цвет, и вкус, и здоровье…

Бо-Бо гордо и гулко постучал по своей здоровенной груди.

Стас согласился:

– Действительно вкусно.

Бо-Бо налил еще. Стас отхлебнул, чувствуя как с него спадает напряжение, скопившееся за всю рабочую неделю. Глядя на смаковавшего настойку Бо-Бо подумал, что контакт установлен и можно переходить к делу. Достал и включил диктофон, спросил:

– А готовите Вы себе тоже сами?

Бо-бо не обратил на диктофон никакого внимания:

– Разумеется. Я не держу повара. С женой не живу. А плита – это ведь всегда творчество, вдохновение, которое нельзя доверять чужим рукам. С удовольствием вожусь с кастрюлями, сковородками. Благо времени сейчас мне на это хватает…

– Не тянет ли к прежним делам? Как вы смогли отказаться ото всего?

– Не тянет. И вообще стараюсь не вспоминать. Я не только переехал сюда в лес, но и оставил там за забором все свои старые вещи, фотографии, все, что напоминало мне о городе. Неужели вам это интересно? Вы, что, действительно, приехали только за тем, чтобы узнать как я тут поживаю?

«Вот ведь какая кокетка!» – подумал про себя Стас, но сказал, разумеется, другое:

– Конечно, интересно. Еще как интересно. Читатели хотят знать как можно подробнее о человеке, живущем столь необычной жизнью… И лично мне чрезвычайно любопытно пообщаться с Вами, выпить вашей чудесной настойки…

– Хм…, – удовлетворенно качнул головой Бо-Бо и щедро подлил еще в оба стакана.

Стас отхлебнул:

– Ваше здоровье… Но неужели вас не тянет в общество, туда, где много девушек, женщин?

Бо-Бо пошевелил плечами:

– Конечно, я не отказался от своего мужского естества. И здесь за этим забором я встречаюсь с одной своей давней подругой. Она заезжает ко мне раз-два раза в неделю. Ни о чем меня не спрашивает, не трещит как сорока о том, что видит и слышит, не лезет с дурацкими женскими советами. Она просто делает свое дело и полный порядок. Меня ведь всегда увлекало не количество жизни, а ее качество. Не количество работы, а ее качество – содержание, результаты. Не количество женщин, а их качество…

– Если я правильно понял, понятие качества жизни пришло к Вам с годами? В молодости Вы были не так разборчивы?

– Конечно. Моей первой женщиной была одна уличная потаскушка. Она сделала из меня мужчину за бутылку. Следующей была моя одноклассница. Некрасивая, толстая, от нее пахло потом. Но… это было… В детстве, в юности мы не так разборчивы, больше изучаем, пробуем. Если, конечно, предоставляется такая возможность пробовать, сравнивать, выбирать. Долгое время я не мог себе этого позволить. Приходилось есть, пить, одеваться без всяких там «нравится – не нравится». Семья моя не была богатой. Отец много болел, а когда не болел, то много пил. И мать вытягивала его и нас – троих братьев одна. Работала как лошадь. Очень хотела, чтобы мы получили образование, выбились в люди.