Алексей Фомин - Затон

– Резать надо, – уверенно изрек он.

Зажужжала дрель. В просверленное отверстие Митя вставил кончик «консервного ножа» и, нажав на его рукоять, сделал первый надрез. Продвинул инструмент вперед и еще раз нажал, удлиняя сделанный разрез. Анна следила за его ладными, ритмичными движениями, не отрываясь, как завороженная. Она даже на время позабыла о присутствии Нюточки. Шло время, и разрез становился все длиннее. И вот он уже опоясывает три стороны заплатки из четырех. Митя вставил в образовавшуюся щель монтировку и в несколько приемов отогнул в сторону надрезанную часть переборки вместе с заплаткой, как отгибают крышку вскрытой консервной банки.

Он запустил в образовавшееся отверстие руку, пошарил там, за переборкой и радостно заорал:

– Ящик! Металлический ящик! Тяжелый… – Митя натужно закряхтел, видимо, пытаясь вытянуть наружу свою находку. – Нет, одной рукой не получается. Ухватиться не за что. – Вынырнув из отверстия, он, сияя счастливой улыбкой, заверил Анну: – Сейчас достанем.

Громкий, протяжный металлический скрип заставил их замереть на месте. Потом раздался звонкий хлопок, как будто оборвалась струна, и тяжелый удар по корпусу, отозвавшийся многократным вибрирующим эхом, сотряс корабль. Пол у них под ногами заходил ходуном и накренился.

– Канат лопнул, – внезапно охрипшим голосом произнес Митя.

Даже в неярком свете фонаря Анна заметила, как побледнело его лицо. Еще не сообразив, что же все—таки произошло, она почувствовала, что случилось нечто ужасное, угрожающее их жизни.

– Уходим, Митя, уходим, – закричала она, рванувшись к окну.

– Нет! – услышала она протестующий возглас Нюточки.

– Нет! – хриплым голосом возразил Митя. – Один канат – это ерунда. Остальные-то держат. Ты лучше посвети мне. – И нырнул обеими руками в отверстие в переборке.

Поневоле преодолев свой страх, Анне пришлось вернуться на место и вновь направить фонарик на отверстие в переборке, в котором копошился Митя.

– Аннушка, скажи своему приятелю, что там кроме ящика еще должен быть золотой портсигар с драгоценными камнями на крышке. Его обязательно надо достать. – Донесся до нее шепот Нюточки.

Анна ничего не успела ей ответить, потому что в следующую секунду раздался Митин победный клич:

– У-у-а-а! – В руках он держал небольшой черный ящик.

– Митя, там еще лежит портсигар. Достань его, – попросила Анна.

Поставив ящик на пол, Митя вновь запустил руку за переборку. Не опуская фонарик, она подошла к ящику, присела перед ним на корточки и ощупала его. Ломая ногти, открыла два замочка—«клипсы» и, откинув крышку, положила ладонь на содержимое ящика. Тактильные ощущения, испытанные ею, настолько отличались от чаемых, что она, рискуя вызвать новый взрыв Митиного недовольства, опустила фонарик и направила его на ящик.

Бумага! Бумажные рубли с портретом государя императора! Клад, который не стоит ничего, ни одной копейки!

– Аня, почему ты перестала светить? – На этот раз Митя реагировал достаточно спокойно. – Я нашел. Нащупал этот портсигар. Он слишком далеко лежит. Одним пальцем дотягиваюсь, а ухватить не могу. Сейчас…

Не обращая внимания на Митины слова, Анна метнулась к зеркалу.

– Нюточка, как же так, ты же обещала…

– Анна, достань портсигар! – Никогда еще Нюточка не говорила с ней таким властным и жестким тоном.

Противный (мороз по коже!) скрежет возник где-то внизу, в самой утробе парохода и, разрастаясь и усиливаясь, докатился сюда, до самой верхней палубы. Анна почувствовала, как весь пароход завибрировал, содрогнулся всем своим телом и… Резкий толчок. Она всплеснула руками, инстинктивно пытаясь удержать равновесие, и шлепнулась на пол, подняв целый фонтан брызг.

Тонкий слой грязно-илистой жижи, удержанной в каюте дверным порогом, покрывал пол и тогда, когда они только забрались внутрь. Но теперь воды было больше! Гораздо больше. И она быстро прибывала.

– Я схватил его! – Раздался от противоположной стены Митин голос. – Но… Руку достать не могу. Зажало. Похоже, переборка деформировалась. Аня, ты где?

– Здесь, – отозвалась она, понимаясь на ноги. – Я упала в воду. Здесь полно воды. Что это было, Митя? Я фонарик утопила. – Осторожно, с трудом сохраняя равновесие, она двинулась в Митину сторону по скользкому, залитому водой, теперь приобретшему заметный уклон полу.

– Ничего, мой у меня на поясе. Надо только его отстегнуть.

– Так что это был за скрежет? Мы что, тонем?

– Трещина, наверное… Не обращай внимания. Помоги мне вытащить руку и смываемся. – Анна уже добралась до Мити и схватилась за его плечо. – Возьми монтировку. – Скомандовал он. – Она внизу, у меня под ногами.

Она отстегнула его фонарик и включила его. Воды уже было по колено, и лишь самый кончик вертикально стоящей у стены монтировки выглядывал из нее. Анна схватила инструмент и подала его Мите. Орудуя монтировкой, как рычагом, он попытался отжать переборку, но усилий одной его левой руки явно не хватало, и тогда, засунув фонарик в карман, Анна, упершись коленями в стену, тоже уцепилась за инструмент обеими руками, и что есть силы, до ломоты в спине, потянула его на себя. Ей показалось, что еще чуть—чуть и Мите удастся выдернуть руку.

– Митя, миленький, – взмолилась она, – ну поднажми же еще чуток.

– Н-не получается, – пыхтя и задыхаясь от сверхусилий, выдавил он.

– О, королева Анна, – донеслось от окна, – здесь становится опасно!

От неожиданности она выпустила из рук монтировку и повернулась к окну. На фоне серых предрассветных сумерек контрастным дагерротипом чернел чей-то силуэт. Луч света выхватил из темноты мужественное лицо, покрытое многодневной рыжей щетиной.

– Леймон! – Обрадовалась Анна, нисколько не задумываясь над тем, каким образом здесь оказался льстивый австралиец. – Скорее! Помоги нам!

– Боюсь, что это уже невозможно, моя королева. Вода прибывает слишком быстро. Еще несколько минут, и корабль уйдет под воду.

Воды действительно было уже по пояс. «Мерзавец, – подумала она и вновь ухватилась за монтировку. – Хитрый, сладкоречивый негодяй».

Вода поднималась все выше, а их с Митей попытки освободить его руку оставались безуспешными.

– Уходи, – шепнул ей на ухо Митя. – Я сам. Ты мне только мешаешь.

– Леймон, чертов негодяй! Помоги же! – заорала она, плача от бессилия. – Я тебе приказываю!

– Моя королева, если вы сейчас же не покинете корабль, вы погибните вместе с вашим другом, – совершенно спокойно ответствовал он, не обратив внимания ни на крики, ни на слезы.

– Уходи, – снова шепнул ей на ухо Митя.

– Аннушка. – Раздался печальный голос из того угла, где стояло зеркало. Анна направила туда фонарь. Нюточка сегодня выглядела как-то странно, не так, как обычно. Вместо привычного строгого костюма и кокетливой шляпки на ней был белый передник и белая же косынка, скрывающая волосы. Не поймешь; то ли сестра милосердия, то ли повариха… – Не бросай Митю. Ты должна, понимаешь… Ты сильная, я знаю. Ты сможешь. Напрягись, постарайся еще.