Игорь Свинаренко - Записки одессита

А ведь какая была семья!

Про это после кино сняли, не про меня конкретно, а про Готти и все его дела. Там в финале Бык жалуется:

– Вот, заказал в ресторане спагетти с томатным соусом, – и что, вы думаете, мне принесли?

Лапшу с кетчупом! Тьфу…

Так вот, о чем это я? А значит, Бык, когда давал показания, сказал и за Сопрано: тот вроде бандитам платил бабки за то, чтобы на его заводах не было забастовок. А что, похоже на правду. Пресса орала про связи Сопрано с мафией. Но просидел он недолго, его выпустили под бэйл в 500 тысяч. Может, тоже кого сдал? Такое бывает, как мы знаем.

В итоге сплю я спокойно. Сейчас, когда, бывает, встречаю на 95-м фривее грузовик с надписью на борту Soprano, даже улыбаюсь, ведь вспоминается молодость. Да…

Сейчас они тут практически всю мафию истребили. А раньше итальянцы как гремели! Были времена… Были семьи…

В России сейчас, кстати, год семьи. Он же – привет Быку – год Крысы.

Примите мои поздравления.

– Что, ты не слышал историю, как я показывал Кнел-леру Нью-Йорк? Это же лучшая моя история! Ну, одна из лучших моих историй.

Ты знаешь Кнеллера, это большой человек… Однажды он с Гариком прилетел в Нью-Йорк, и мы поехали на Брайтон, к Юре Макарову. Юра – великий человек, чемпион СССР, он был капитаном команды КВН. Правда, в какие-то моменты он похож на святого, который идет по волнолому с палкой, и к ней привязаны трусы (кино «Бриллиантовая рука»), но он очень серьезный малый. Юра – единственный, кто, уехав, отрезал прошлое – и все. Служит в какой-то конторе… Он не едет обратно, да что там, он даже ни разу не приехал за все эти годы! А ведь мог бы вернуться, у него тут полно корешей, они с пиететом к нему относятся, не дали б пропасть. Но уж так он решил: уходя – уходи. (На самом деле он приезжал, но практически инкогнито. – И.С.)Он живет там жизнью, которая разве только на десять процентов соответствует его потенциалу.

И вот мы сидим, выпиваем у Макарова… Юра, Гарик, Кнеллер, все из старого КВН, это поколение Хаита, Гусмана, Моти Ливинтона – и я. Они в тот вечер вспоминали Ярослава Хоречко, много говорили про него. Он был самый крутой гусар КВН, капитан команды – по-моему, МФТИ – гусар, красавец, умница. Любимец женщин. У него был громкий красивый роман с Анной Хорошиловой, ведущей музыкальных передач. А жена Ярослава, красавица, решила его за это наказать. К ним домой пришел один мужик, очень знаковый в Москве 70-х, и она закрылась с ним на кухне. Слава стучался, его не пускали, и тогда он на руках по карнизу – а это был седьмой этаж – подобрался к окну кухни и головой стал в него стучать: типа, вот, я тоже здесь. Ребята про него говорили как про эталон гусарства и бесшабашности, вот, мол, были люди… Так он и погиб, по-гусарски. Разбился на машине с Аней, он носился как гонщик, с ним боялись ездить – и не зря, выходит.

Да, тени великих нас тревожат… Меня в том числе. Я слушал, слушал про старое гусарство, а потом говорю:

– Ну что, пацаны, поехали! Я покажу вам свой Нью-Йорк! Будете помнить.

Юра в Нью-Йорке прожил дольше, чем я, он отказался, по понятным причинам. А Гарик – по непонятным. Поехал со мной один Кнеллер.

У меня была тогда уже вполне приличная машина, Buick Park Avenue, не стыдно людям показать. Мы вышли, я сел за руль, что было сумасшествием, – мы ведь начали выпивать днем, а было уже полдесятого вечера. Я был уже хорошо выпившим человеком, грамм 400–450 во мне было. Мы поехали… И дальше стали происходить совершенно невероятные вещи. Я до сих пор удивляюсь: как меня не остановили, не арестовали?

Для начала я решил показать другу Сохо. Приехали на Манхэттен, бросили машину, идем… И вдруг я увидел группу негритянских подростков, самого опасного возраста, – лет по семнадцать, такие провокативные. Может, и хулиганы, но они нас не трогали. И вот я, пьяный дурак, подошел к ним – а их шестеро было – и спрашиваю:

– Вы что тут, пидорасы, собрались? Приключений на свою жопу ищете?

Ниггерами я их не обзывал, это ж уголовно наказуемо (пьяный, а соображал), но все равно это был очень жесткий наезд, наезд белого человека на представителей minority. Ребята просто застыли от такой наглости. Застыли – они, видно, ожидали, что если грубо мне ответят, то из-за угла выскочит группа белых расистов с бейсбольными битами и начнет разбивать их черные головы, как арбузы. Главарь этих негров, авторитет, весь в наколках, начал мне отвечать и сказал совершенно неожиданные слова:

– Извините, сэр, если мы вам помешали. И они ретировались!

Это произвело на Кнеллера очень сильное впечатление. Скажу тебе честно, и на меня тоже. Потому что это сцена нереальная – для современной Америки.

– Ну, – говорю Кнеллеру, – Сохо мы посмотрели; поехали дальше!

Мы сели в машину и тронули. Едем… В какой-то момент я поворачиваю налево, в сторону Гудзона, и бодро еду дальше, но через два квартала обнаруживаю, что все едут почему-то мне навстречу. Я забыл, что по 42-й улице, которая была очень противной – там были одни секс-шопы, – движение одностороннее! Как только я это понял, увидел, что навстречу мне подъезжает полицейское авто. Это был чистый пиздец: на 42-й, в десять вечера, пьяный в жопу водитель… Они остановились напротив меня, я опустил стекло и начал с ними говорить, хотя надеяться было не на что:

– I see, I'm wrong, I made a mistake, I will turn…

Это было второе чудо, после черных хулиганов! Такого быть не может, потому что такого быть не может никогда. В центре Манхэттена за такое должны были точно повязать! Точно совершенно! Но вот – нет…

Развернулись, едем дальше. Через два квартала останавливаюсь: на светофоре, посреди дороги, между полосами, в потоке машин, сидя на тележке, такой, как бы с колесиками из подшипников, попрошайничает черный инвалид. Это было на 38-й или 40-й улице.

Я высунулся из окна и I | сказал ему:

– Слушай, козел, хватит прикидываться, давай, быстро встал и пошел!

– Сэр, что вы говорите, я потерял ноги во Вьетнаме. Я инвалид. Я вызову полицию!

– Заткнись, встань и иди сюда, или я выйду из машины и дам тебе по ебалу!

– Вы с ума сошли…

Мы так беседовали минут пять… После чего он плюнул и действительно встал на ноги и с тележкой под мышкой подошел ко мне и сказал:

– Ну хорошо, я симулянт. Но почему вы пристали именно ко мне? Что вам надо от меня?

– Мне надо, чтобы ты мне показал, где тут в районе лучшие черные проститутки. Мы возьмем одну, а тебе я дам долларов пятнадцать.