Марти Леймбах - Дэниэл молчит

— Ага. Ладно. — И он махнул мне, чтобы проходила. Может, за бездомную принял или за жертву мужа-дебошира. Выглянув наружу, он осмотрел улицу и захлопнул дверь.

Ребята пожали плечами и вернулись к работе, а я, устроившись на стуле, наблюдала, как они раскатывают и режут тесто, взбивают крем. Слабо понимая по-итальянски, я все же уловила, что они гадают, откуда я родом, не из Америки ли. Пока Дэниэл возился в муке на полу, я покупала выпечку коробка за коробкой (предлагали-то ее чуть ли не даром) и отвечала на вопросы вроде: «Почему американцы пьют так много дрянного кофе?» и «Почему американцы так любят воевать?» От итальянского кофе у меня голова шла кругом, и я больше наслаждалась душистым паром, чем пила. Как долго мне позволят здесь сидеть? Хотелось бы остаться навсегда, но Эмили могла проснуться в любую минуту. Пришлось попрощаться.

— Извините за беспокойство. — Я остановилась на пороге. К шести утра небо уже пронизали оранжево-розовые полосы, а на улице прибавилось машин.

— Приходите еще, Мисс Америка! — крикнул один из ребят.

Хозяин заметил, что я ухожу, и вновь покинул свой пост, на ходу рявкая указания сыновьям. Низенький, с широченными для такого роста плечами, он раскраснелся от жара печи.

— Будем ждать, синьорина. — И он помахал мне рукой. Ладонь мясистая, вся в муке, с обручальным кольцом, впившимся в палец…

По случаю семейного обеда дядя Реймонд вновь привез генеалогическое древо Маршей на листе размером с географическую карту. Дядя Реймонд — одинокий старик с необъятной нижней частью и несметным количеством подбородков. Передвигался он с помощью трости, которую получил в наследство от отца и мечтал передать Стивену или Дэвиду в конце своего земного пути, а в восемьдесят четыре года этот миг, понятно, уже не за горами. Дафна пристроилась рядом с ним на краю цветастого дивана и сияла, буквально купаясь в море мне неведомых имен. Ее неизменно приводила в восторг сложная паутина имен и стрелочек, начертанных пером Реймонда: сколько женщин рожали детей, чтобы продолжить род Маршей и остаться листочком на этом дереве. Судя по свежим кудрям, Дафна с утра побывала в салоне красоты. В промежутках между созерцанием родственных связей Маршей она нахваливала волосы Эмили: никакой гребень их не берет, и при этом выглядят так естественно, водопадом колечек накрывая плечи. Оценив эту роскошь, Дафна переключилась на меня:

— А твои чудесные волосы куда подевались?

Когда Стивен впервые меня увидел, мои густые волнистые волосы доходили до середины спины. Опубликовав к тому времени несколько очерков в литературном журнале, я все же не знала наверняка, чем обязана приглашению на ту вечеринку, где познакомилась с будущим мужем, — своей перспективной журналистской карьере или шикарным волосам.

— А я о тебе слышал, — сказал Стивен, шагая бок о бок со мной по Стрэнду. Вранье, конечно, но приятно.

— Я о тебе тоже. — Меня пугала его непомерная самоуверенность. Уж слишком легко он вел себя с женщинами. — Точнее, о таких , как ты, — добавила я, вызвав у него смех.

Я пришла на вечеринку с распущенными волосами, и они окутывали меня, будто золотистая шаль. Позже Стивен признался, как мечтал в те минуты окунуть пальцы в светлые волны, провести языком по моим губам.

Сейчас у меня самые обычные, ровные волосы до плеч, едва ли вполовину прежней густоты. После рождения детей я написала пару-тройку статей как внештатник и, возможно, вернусь к полноценной работе. Когда-нибудь. Сейчас мне совсем не до этого.

— Что с ними произошло? — не унималась Дафна.

— Не знаю.

— Выпали?

Я промолчала. Сомневаюсь даже, что от меня ждали ответа.

— Думаешь, это из-за?.. — Дафна изобразила рукой туманный жест.

— Из-за стресса? — уточнила я, но Дафна лишь пожала плечами. Пора было закрывать эту тему. — Гормоны, наверное, виноваты. Ну, вы понимаете. Половые гормоны.

— Н-да. Вздор все эти ваши гормоны. — Дафна поджала губы, демонстрируя осуждение. И обернулась к Реймонду: — Молодец. Хоть ты «Тоук» правильно написал. Вечно все делают ошибку, хотя фамилия самая что ни на есть английская.

Тоук — девичья фамилия Дафны, занимающая место в нижнем углу карты Реймонда. Ткнув где-то рядом с ней костлявым, искривленным артритом пальцем, Дафна улыбнулась, довольная.

Мое имя тоже фигурировало в генеалогическом древе Маршей. Мелани Левин, добавка к другому имени: Стивен Джеймс Эдвард Марш. Однако мое имя, неожиданно заметила я, написано простым карандашом.

Почему? Почему это меня вписали карандашом?

Я переложила сына на колени Стивену, чтобы сходить в туалет, и в коридоре наткнулась на Кэт, застывшую перед стеклянными дверцами книжного шкафа.

— Где-то здесь точно есть что-то интересненькое для меня. — Кэт изучала корешки книг. — Точнее, должно быть . По логике.

— Знаешь, меня в ваше генеалогическое древо записали простым карандашом, — пожаловалась я золовке. — А детей — чернилами. На развод надеются, как считаешь?

Кэт расхохоталась:

— Лично я вообще не представляю, как женщины терпят моих несносных братцев. На месте Триши я бы мигренью не ограничилась. Мой тебе совет — держись за Стивена. Этот хотя бы разговаривать способен.

— Причем даже не черным карандашом, представляешь? Вообще еле видно, будто нацарапали.

— Я все слышала! — раздался из-за спины голос Дафны, и свекровь, в сопровождении Реймонда, процокала из гостиной. — А карандашом тебя вписали потому, что тогда вы были только обручены. Все очень просто. Вечно ты поднимаешь шум, не потрудившись уяснить суть вещей.

— Суть вещей? Мама!

Кэт, как всегда, встала на мою защиту. Еще на свадьбе она тайком сунула мне валиум и шепнула, что ее рецепты в моем распоряжении отныне и навечно. Не воспользоваться ли удобным шансом, подумала я, и не выклянчить ли у нее магические пилюли под названием «прозак»? Я тут же и отказалась от этой идеи, вспомнив сомнительный эффект от таблеток Стивена.

— Господи, о чем ты? — добавила Кэт. — Они уже пять лет женаты!

— Да, но они были обручены так недолго, если помнишь. А Стивен много лет встречался с Пенелопой, вот мы и решили, что он может передумать.

— Я тебя умоляю, — фыркнула Кэт.

Подобрав губы, Дафна воздела палец кверху, словно проверяя направление ветра.

— Ты представить себе не можешь, дорогая, сколько раз он менял свое мнение. В этом весь твой брат: в данную минуту он твердо уверен в одном, а в следующую — в прямо противоположном. Словом, чтобы не портить работу дяди Реймонда, мы и вписали имя Мелани карандашом.

— Чушь какая-то! — прокомментировала Кэт.

— Неважно, — вставила я.

— Мы сейчас же запишем тебя ручкой. — Реймонд с удрученным видом промокнул влажный лоб. — Я очень извиняюсь.