Александр Новиков - Остров

Иван сказал:

– По-моему, вполне. Дельфин заметил:

– А что? Подходит.

– Значит, – сказал Дервиш, – единогласно постановили: «Армагеддон».

В то время как в лепрозории, спрятавшемся в медвежьем углу Карелии, трое мужчин обсуждали при свете свечи план операции «Армагеддон», космический челнок «Индевор» перезаряжал боевую платформу «Энола Гэй». Астронавты извлекли из чрева спутника-убийцы пустые кассеты из-под снарядов и вставили новые, наполненные смертью.

Первым в теплушку запрыгнул Глеб. Он подал руку Пашке, помог забраться. Мастер залез сам. В свои сорок семь он был крепким и ловким.

Глеб отбил чечетку, дурашливо пропел: «Па-а-а тундре, да па-а шиирокай дароге», – и в эту же секунду снизу, почти из-под ног, ударил выстрел, вспышка прорезала темноту. Глеб оттолкнул Пашку в сторону, нырнул вниз – туда, откуда стреляли.

Он упал на человека и, кажется, на ствол. Обожгла мысль: щас выстрелит. Глеб закричал, наугад ударил кулаком, попал в пустоту. Потом поймал руку с пистолетом, начал выкручивать. Каждую секунду он ждал выстрела, но выстрела почему-то не было. А тот, кто стрелял – невидимый в темноте, пахнущий кровью и ненавистью, вдруг застонал и мгновенно ослабел. Глеб вырвал пистолет. Над головой вспыхнул фонарик, осветил бледное лицо. Глеб замахнулся, чтобы ударить, но голос Мастера произнес: стой!

Глеб опустил руку. Увидел, что держит в руке ПМ, и понял, почему не последовал выстрел – затвор «Макарова» остановился в заднем положении. Глеб пробормотал: тьфу, зараза! Куда ж ты лез с последним-то патроном?

Человек, которого Глеб обезоружил, сидел, прислонившись спиной к стенке вагона, заслонялся рукой от света. Он был бледен, небрит, немолод – виски пробило сединой, одет в китайский пуховик и джинсы. Рядом лежала черная кепка.

– Кто такой? – спросил Мастер. Человек не ответил.

Глеб сказал: «Мастер, свет!» Мастер выключил фонарик. В открытой двери вагона проплыло плохо освещенное здание станции. Мастер вновь включил фонарик, повторил вопрос: – Кто вы такой?

– Взяли? – произнес человек. – Взяли, твари?

Он говорил тяжело, хриплым голосом. Мастер сказал:

– Вы ранены?

Человек снова не ответил. Он просто улыбнулся. А Глеб вдруг закричал: «Граната!» Мастер начал шарить фонарем по полу теплушки и действительно нашел на полу «феньку» – давно устаревшую Ф-1… Она лежала у самой руки незнакомца.

Глеб ногой откатил гранату в сторону, по футбольному ударил по «феньке» ногой, она вылетела в открытый проем. Мастер крикнул: «Ложись!» Все бухнулись на пол. Спустя три секунды рвануло. Несколько осколков звонко простучали по колесам.

– Е. твою мать! – произнес Глеб. Мастер, который матерщины не терпел, сказал: – Да уж!

Глеб присел напротив мужчины, сказал:

– Ты чего творишь, змей? Ты чего творишь-то?

А мужчина вдруг закрыл глаза и, кажется, потерял сознание. Пашка спросил:

– Как же ты, Глеб, догадался про гранату?

– Щелчок ударника услышал.

– Как же ты его в этом шуме различил?

– Э-э, брат. Это, брат, такой веселый щелчок, что один раз услышишь – на всю жизнь запомнишь. Я от такой же «феньки», поставленной на растяжку, в окно прыгал. С третьего, между прочим, этажа.

Глеб пошарил руками по полу и нашел чеку от гранаты. Она лежала в нескольких сантиметрах от левой руки мужчины. В полуметре нашел рычаг.

– Ага, – сказал Глеб. – Теперь понятно, почему он последний патрон в расход пустил – надеялся сделать «харакири по-русски».

Пашка спросил:

– Это как – «харакири по-русски»?

– Потом объясню, – ответил Глеб. А Мастер сказал:

– С характером человек. Нужно посмотреть, нет ли у него еще какого сурпрыза?

Мастер наклонился над незнакомцем, а Глеб сказал:

– Взгляните, Мастер. – Он протянул пистолет, изъятый у стрелявшего. Мастер взял его в руку, произнес: – Ну, «Макаров». Разряженный.

А Глеб произнес:

– А на затворе посмотрите.

Мастер направил на пистолет луч света, увидел на затворе гравировку, вслух прочитал: «Капитану Томилину Т.Т. за особые заслуги в деле обеспечения безопасности государства».

Мастер сказал:

– Вот оно что – чекист. Тогда понятно. Глеб заметил:

– Староват он для капитана.

– Так и пистолет уже старый. Может, его двадцать лет назад наградили.

– Странно, что у него сохранился пистолет, – ответил Глеб.

– Наградной.

– Хоть и наградной. После «Владимирской бойни» изымали все подряд. Без разбору – наградной – не наградной. Хотя, конечно, в нашем бардаке всякое бывает.

Мастер сунул пистолет в карман, сказал:

– Все-таки давайте посмотрим, что с ним.

Расстегнули пуховик. Под ним был пиджак с разрезанным правым рукавом и повязка, задубевшая от крови, прямо поверх рукава сорочки.

– Э-э, – произнес Мастер, – неважнецкие дела. Да и жар у него.

Глеб вытащил из кармана пуховика пачку «Честер-филда» и зажигалку. Из внутреннего кармана куртки извлек бумажник – денег там было очень мало. Во внутреннем кармане пиджака чекиста Глеб обнаружил паспорт, посмотрел, сказал: «Точно, Томилин Тимофей Трофимович. Девятьсот шестьдесят шестого года рождения. Место рождения – Ленинград».

– Да-а, – сказал Глеб, – повезло нам, что у него патроны кончились. А то наделал бы он делов.

Пашка произнес:

– Крутой, видать, дядька.

– Наградные пистолеты просто так не раздают.

– А может, и не его ствол?

– Как не его? ФИО совпадает. А Мастер сказал:

– Умные, смотрю, оба… Хватит трепаться. Попробуем помочь человеку. Глеб, давай сюда спирт. И аптечку давай.

– Есть.

Мастер раскрыл клинок ножа, разрезал повязку, рукав сорочки. Осмотрел рану, сказал:

– Ничего хорошего, но и ничего особо худого. Пуля – навылет. Кость цела. кажется.

Мастер протер клинок смоченным в спирте носовым платком, приказал: а теперь держите его крепко, рану буду чистить.

Чекист бился и мычал, но Мастер все-таки вычистил начинавшую подгнивать рану.

Потом в чекиста почти силой запихнули полпачки антибиотиков и влили граммов сто спирту. Вскоре он уснул.

Поезд медленно тащился по огромному пространству. Казалось, все оно состоит из тьмы и бесконечной тайги. Этой тайге и этой тьме тысячи лет. Изредка попадаются среди лесов одинокие деревеньки. А луч света в этом темном царстве только один – прожектор на голове воняющего соляркой и горячим маслом тепловоза. И путь только один – две тонкие нитки на черных шпалах. Куда он ведет?

Из тайги в тайгу. Из тьмы во тьму.

Европа – демократическая, либеральная, толерантная, объявившая высшей ценностью права человека… Европа «проглотила» Брюссельский «инцидент». В прессе его так и назвали – Инцидент. Злые языки говорили: «Прецедент».