Д'Арси Найленд - Ширали

- У вас, ребята, такой вид, будто вам жутко повезло. Мне же везло и нынче ночью. - И рванулся с места, загрохотав.

Мужчины были намерены перехватить стаканчик-другой до завтрака и отправились в пивную. Маколи пить не собирался. Но и им мешать не хотел. Однако позавтракать в пивной неплохо, решил он. В животе у него уже бурчало от голода.

Он заказал для себя мясо с яйцами и то же самое, только поменьше порцию, для Пострела. Но девочка лишь ковыряла еду вилкой.

- Ешь, - сказал он.

- Не хочу.

- Все равно надо что-нибудь съесть.

Он с удовольствием закончил свою порцию и отодвинул тарелку, чувствуя, что мог бы съесть еще столько же. Повернулся к Пострелу. Ее еда уже остыла и покрылась пленкой жира. Он огляделся. Рабочие из Буми сидели в дальнем углу. За три стола от них артистически управлялась с вилкой худая, похожая на старую деву, женщина. Больше в прохладном зале никого не было.

Маколи взял вилку Пострела, подцепил кусок мяса и поднес ей ко рту. Она затрясла головой. Он передвинул вилку к вышитому стежками рту Губи.

- Смотри, он съест.

Но Губи покачал головой и высокомерно отвернулся.

- Губи тоже болен, - сказала Пострел.

- Болен? Ты не больна. Ради бога, не выдумывай, что ты больна.

Он посмотрел на ее осунувшееся личико, на чуть прихваченные жаром щеки, на погасшие, полные слез глаза с припухшими веками. Похоже, она простудилась. А может, ей просто нужно прежде всего как следует выспаться. Тогда она снова оживет. Он чувствовал, что и сам пал духом.

Выйдя на улицу, он остановился, размышляя, что делать. Куда пойти? Что придумать дальше?

Дождь прошел, но было пасмурно. В город возвращалась жизнь. В разрисованной повозке проехал румяный пекарь. Двое чернокожих, держа руки в карманах, вразвалку прогуливались по тротуару. Их сопровождала собака, которая была до того худа, что позвоночник и ребра ее были похожи на крышу ангара. Из-за угла, с подносом мяса на плече, появился мясник с багровым лицом и в полосатом переднике. Он вошел в пивную.

Маколи потер покрытый щетиной подбородок, опустил взгляд и, увидев, что Пострел молча пристроилась на обочине тротуара и сидит, сгорбившись, положив подбородок на руки, снова принялся размышлять. В этом городе у него были приятели, и он стал ворочать в памяти их имена, как плуг ворочает пашню: на дороге возле Теллераги жил Арч Морли, на другом конце города - старая миссис Краус, которая раньше заправляла чайной в Пиллиге; Чак Пирси, разорившийся трактирщик из Заходи-при-случае, жил на восточной окраине, мисс Таузи, что играла в церкви на органе и чей брат был священник, владела домом возле резервации аборигенов, а красавчик Келли - лучшего приятеля не сыскать - жил в той же стороне.

Из всех он выбрал Келли, но у него не было уверенности, что Келли на месте. Прошло два года с тех пор, как Маколи в последний раз видел его, и ему хорошо запомнился этот день. Келли носился тогда с грандиозной идеей насчет того, чтобы отправиться в виноградарские районы, расположенные вокруг Милдьюры и Лебединого Холма, и застолбить там заявку на участок земли. Он говорил, что начал бы с палатки, а потом сложил бы дом, быть может, со стенами из мешковины и с печкой из листового железа, но все-таки дом. А через некоторое время потом и кровью да с божьей помощью выстроил бы дом с коврами на полу, сортиром внутри и с большим окном из кварцевого стекла, чтобы можно было любоваться расстилающимися перед домом виноградниками и зеленеть от зависти или лихо заламывать шляпу в зависимости от того, кто ты такой сам и каких добился успехов по сравнению с соседом. Таков был Келли, он все твердил тогда об этом. У него были скоплены для начала деньги, и он уже начал приводить дела в порядок. Наверное, он давно ушел в те края.

Поэтому Маколи решил пойти к мисс Таузи, которая была следующей на очереди, если исходить из свойств ее характера и месторасположения ее дома.

- Пойдем, - позвал он Пострела. - Пройдемся немного.

Девочка покорно встала. В ее тусклых глазах появилась искра оживления.

- Куда?

- Недалеко. Если пойдешь быстро, то прогонишь простуду.

- Ладно, - согласилась она.

- Как ты себя чувствуешь?

- Не очень хорошо.

- Иди как можно быстрей.

- Ладно.

Маколи пошел парком, обходя лужи на дорожках, потом обогнул здание почты. В воздухе по-прежнему висела серая мгла. Им встретились дети, идущие в школу. Еще долго после того, как они прошли, слышались их голоса. Запела циркулярная пила. Звук ее стоял в неподвижном воздухе.

Он думал про мисс Таузи. Смешно, но он не знал ее имени. И никогда не слышал, чтобы кто-нибудь называл ее по имени. Мисс Таузи, и все. Даже Барни звал ее просто «сестренка». Может, ее звали Эйлин или Адела, может, Тереза или Моника - ей шло любое из этих имен. А может, она сняла его с себя, как снимают бусы, и спрятала в нафталин вместе со своим приданым и разными тряпками, которые собирала на свадьбу и на потом. Когда тот парень ее бросил, она вовсе не затаила обиду и даже не похудела, как его звали, этого малого с выпученными глазами, манерами приходского священника, намазанными вазелином волосами и украшенной топазом цепочкой для часов? Вроде Уолтер или как-то еще. Он спутался с какой-то богачкой из Штатов, и для мисс Таузи все было кончено. Нет, она не потеряла голову от горя. Она приняла этот удар, как волю господню, и втайне лелеяла свою грусть, смакуя ее в дождливые дни возле камина, как смакуют по понедельникам холодную баранину, оставшуюся от воскресного обеда.

Он ясно представлял ее себе: неглупая, с лошадиным лицом и добрыми карими газами. Она говорила приятной скороговоркой и чуть склоняла голову набок, охая от участия. Во всей ее фигуре проглядывала благожелательность. Она ходила мелкими, быстрыми шагами, держа на животе сумку, и носила шляпы, которые были похожи на подрезанные корзины.

В двадцать лет Барни Таузи стриг овец. В двадцать один год он пошел в семинарию и носился по округе с Библией в руках. Потом принял духовный сан и почувствовал призвание поехать в Китай, где жил сейчас и давал жару китайцам, если только они не давали жару ему.

Маколи остановился на обочине. Ярдах в пятидесяти на прогалине среди деревьев стоял старый дом Келли. Он ничуть не изменился. Тот же самый старый сруб с остроконечной кровлей и верандой с низко нахлобученной крышей; тот же оцинкованный бак для воды под единственным во дворе апельсиновым деревом; по-прежнему колья изгороди покосились, а проволока между ними была кое-где разорвана и перепутана.

К одному из кольев был прислонен велосипед, который выглядел знакомым. Маколи, задумчиво прищурившись, поглядел на коричневую крышу дома мисс Таузи, что стоял метрах в двухстах подальше. Казалось, он кидает монету, принимая решение. Монета легла орлом. Не торопясь, он двинулся через прогалину к велосипеду, свернул на дорожку, окаймленную крышами от банок из-под джема и чахлым клевером, и постучал в темно-серую дверь.