Д'Арси Найленд - Ширали

Маргарет робко прошла вперед - взяла свое врожденная трусость, - а Маколи, неся чемодан, шел сзади. Миссис Андерсен передумала, объяснил он портье, она уедет завтра или послезавтра, а может быть, не уедет совсем.

Портье внимательно оглядел его рабочий комбинезон, но лишь кивнул в ответ,

Поднявшись наверх, Маргарет свернула влево по коридору. У комнаты номер 14 она остановилась. В двери не было ни ключа, ни замка. Повернув дверную ручку, Маргарет вошла. Она попыталась захлопнуть дверь у него перед носом, но не на того напала - Маколи успел сунуть в дверь чемодан.

Он прикрыл за собой дверь и опустил чемодан на пол. Пострел, уцепившись за его комбинезон, что-то лопотала. Он велел ей заткнуться, сесть в углу на стул и поглядеть картинки в книжке. Стул был плетеный, из-под подушки виднелась кипа старых журналов. Маколи подождал, пока Пострел усядется на стуле и развернет журнал. Он не спешил. Вот Маргарет, та волновалась, по лицу было заметно. Наконец Маколи взглянул на нее.

- Что ты затеял? - спросила она со страхом.

Хорошо одета, это точно, - подумал он. Шикарней, чем когда ей приходилось выкраивать из его жалованья деньги на тряпье. И сидит на ней все ладно. Такая же, как прежде, тоненькая, привлекательная, та же фигурка - всякий заметит и проводит взглядом. Хорошенькое личико ничуть не подурнело: глаза темные, блестящие; полные красные губы; ослепительно белая кожа. Темные подстриженные волосы гладко зачесаны, и точеная головка напоминает лебединую. И все же она сделалась другой, переменилась. Что-то жесткое, даже опасное, проглядывало в ней; тертая стала баба, - подумал Маколи, всего нагляделась.

- Чего ты боишься? - сказал он. - Я тебя за всю жизнь ни разу не ударил, не трону и сейчас, хотя, видит бог, ты этого заслуживаешь.

Она поверила ему и успокоилась, но вдруг закрыла лицо руками и расплакалась. На Маколи не подействовали эти фокусы.

- Ох, и подлая же ты сучка, - процедил он.

- Чем такая подлая - тем, что хотела забрать своего ребенка? - рискнула огрызнуться Маргарет, все еще всхлипывая, и повернулась к нему спиной.

- Ты меня что, за дурака считаешь? - спросил Маколи. - Шлялась тут, шпионила, вынюхивала. Сколько дней ты здесь торчишь? Неделю? Как ты добралась до меня? Как узнала, где я?

Она молчала. Пострел со скучающим видом отбросила журнал. Забралась на кровать и устроилась там на подушке, что-то тихонько напевала Губи, которого держала перед собой.

- Можешь даже не рассказывать, - сказал Маколи. - И так все знаю. Миссис Каллагэн. Миссис Каллагэн, больше некому. Конечно, это она все тебе рассказала. Навестила в Сиднее, когда ездила туда. И протрепалась. Точно? Мол, выгляжу я шикарно. Девчушка такая славная. Доложила, куда я иду. Ты, конечно, запросто меня разыскала. И разыскала бы, даже если б не застала здесь. Только - зачем?

Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Сняла шляпку и, вертя ее в руках, проговорила:

- Чтобы забрать ребенка. Ты сам знаешь зачем.

Маколи презрительно ухмыльнулся.

- Я говорю правду, - вспыхнула Маргарет. - Девочка - моя, она должна жить у меня.

- И ты отправилась за тридевять земель выкрасть ее… стибрить, как последняя воровка?

- Это ты так сделал. Ты ее украл. Или ты уже забыл тот вечер?

- Забыл? Нет, не забыл, - сказал Маколи. - Каждый раз, как вспомню, так и вижу - все как на картинке.

От ярости у Маргарет дрожали губы. Глаза смотрели с ненавистью, холодно и жестко. Страх - и неподдельный, и напускной - испарился, она уже не пыталась обуздать и скрыть свою враждебность.

- Ах, конечно, - фыркнула она. - Ты такой чистый, такой невинный. Просто святой.

Маколи встал, и на мгновение она застыла в страхе. Он прикрыл Пострела стеганым одеялом. Затем подошел к Маргарет и в упор глянул ей в лицо.

- Слушай, - сказал он негромко, но с холодным гневом. - Я не святой. Уж кто-кто, а я не лезу в святые. Женщины у меня были. По всей стране, от побережья и до побережья. Я не евнух, не увечный и перестал иметь с ними дела, не оттого, что больше не способен. Но я твой муж, я с тобой связан - вот в чем дело.

- Да ну! - воскликнула она с издевкой. - Уж не хочешь ли ты меня убедить, что все те месяцы, когда ты не жил дома, ты не спал с другими женщинами?

- Да. Простофиля, каких свет не видел, верно?

- Нахал ты… надо же так бессовестно врать! Ты что думаешь, я совсем дура?

- Я стал твоим мужем и был верен тебе, - мрачно и сурово повторил Маколи. - За все эти пять лет я не притронулся к другой женщине.

- О, это просто чудо! Волшебная сказка! Оповести о своем подвиге весь свет. Ты, наверное, страшно собою гордишься.

Ее сарказм нисколько не задел его.

- Горжусь, - ответил он. - Я считал, мы хорошая пара. Ты меня устраивала.

- Ну еще бы, - огрызнулась она дрожащим от ярости голосом. - Ясное дело, устраивала. Ты развлекался, а я, как рабыня, взвалила на себя всю грязную работу. Захочется тебе домой - тебя есть кому встретить. Приспичит - есть с кем переспать. Ты себе разгуливал, а на мне держалось все хозяйство.

- Но я должен был работать. А тебя я хотел всегда.

- На свой лад. И на твоих условиях. Только так ты меня и хотел.

Он вспыхнул, но взял себя в руки.

- Я посылал тебе деньги. Я содержал тебя. Этого ты не можешь отрицать. Тебе хватало на кино, на наряды. Голодной тоже не сидела. Никогда не оставалась без гроша. Я был кормильцем семьи.

- А как же иначе? Это не заслуга, а обязанность каждого.

Его на миг ошеломила нелогичность ее ответа.

- Обязанность? - переспросил он. - Но, значит, и ты была обязана заслужить все это.

Она взглянула на него с насмешливой жалостью, словно ее забавлял его наивный эгоизм.

- Чек каждую неделю - и я должна быть благодарна? Ты считаешь, этого достаточно? - Ее гнев прорвался наконец со всей силой. - А ты знаешь, сколько времени я была твоей женой? Знаешь?

Он не мог придумать, что ответить, он лишь понимал, что в этой вспышке жгучей злобы нашла выход вся ее обида.

- Так вот, слушай, - сказала она. - Шесть месяцев. Из пяти лет только полгода я была твоей женой. Нравится тебе такая семейная жизнь? - Он промолчал. - А тебе это и в голову не приходило, верно? Пробыл дома три-четыре дня и снова в путь. А я считала эти дни. Времени у меня хватало. Считала, складывала. Шесть месяцев! И ты еще удивляешься, чем я недовольна?

- Если тебе и впрямь жилось так плохо, как я мог догадаться - ты не показывала вида.

- Не так уж не показывала. Сколько раз я тебя просила найти такую работу, чтобы мы могли жить вместе. А ты либо отшучивался, либо злился - мол, в городе ты торчать не намерен, а сколько раз я писала тебе, как мне хочется, чтобы мы жили вместе, и упрашивала устроиться на постоянное место.

- Верно, - буркнул Маколи, сдаваясь, - может, и упрашивала. Даже допускаю, я был виноват. Но все равно из-за таких вещей семью не разбивают.