Д'Арси Найленд - Ширали

- Ш-ш, - разогнувшись, прошипел человечек, поднялся и предостерегающе поднял руки. - Молчи. Она только что уснула.

Маколи метнулся к противоположной стороне костра, глянул вниз, затем присел на корточки, обвел взглядом худенькое прикрытое тряпичным одеялом тельце, пристально вгляделся в личико с надвинутым на переносицу козырьком. Медленно поднялся.

- Ну, как с ней, все в порядке?

- А ты хорош, голубчик, должен я сказать, - попрекнул его Десмонд. - Бросил бедного ребенка так надолго и тому подобное. Накачался небось?

- Я вот тебя накачаю! - огрызнулся Маколи; успокоившись он разозлился.

Десмонд взглянул на него из-под кустистых бровей. Без козырька лицо его как-то странно изменилось.

- Разумеется, это не мое дело, но не могу понять, как ты ухитрился на столько времени застрять у бабы. Удивляюсь, как она сумела выдержать такое и тому подобное.

- Что ты блеешь, словно старая коза? Баб каких-то выдумал. Не был я у бабы. Меня в каталажку посадили. И если ты хоть на минуту замолчишь, я расскажу тебе, как это вышло.

- Она тоже поймала две рыбы, - сипло сказал Десмонд. - Одну оставила для тебя.

- Ты будешь слушать или нет?

Десмонд покорно сел. Маколи вдруг почувствовал, что выдохся. У него по-прежнему колотилось сердце; стучало в висках, но все тише и тише. Голос стал хриплым. Он то и дело умолкал, чтобы перевести дыхание, хотя рассказ не занял много времени. Сейчас, когда все было уже позади, он поражался своей глупости. Так бесноваться от сознания бессилия, так потерять над собой власть, вообразить черт знает что. Тот человек, которого он представлял себе в тюрьме, и тот, которого он видел здесь, не имели между собой ничего общего. Этот - есть на самом деле, тот другой - кошмарный сон, но ведь еще совсем недавно тот другой существовал, а сном был этот.

- Ты мне не веришь? - спросил он. - Хотя плевал я, веришь ты или нет. Я не в обиде, что ты распсиховался. Тяжело тебе, наверное, с ней пришлось.

Десмонд присел на корточки, подбросил в костер несколько щепок. На угольях стояла кастрюля, прикрытая эмалированной тарелкой, на первой тарелке еще одна - вверх дном. Вода кипела, из-под тарелки валил пар.

- Ясное дело, ты поволновался, - сказал Десмонд. - Но ты несправедливо и тому подобное говоришь, будто я могу распсиховаться из-за того, что мне пришлось утешать убитого горем ребенка. Я к таким вещам, признаюсь, не привык, но я сладил с ней. Сперва рассказывал ей разные истории, потом рассказывать уже стало ни к чему. Она решила, ты сбежал, обманул ее. Хотела догонять тебя. Я силком ее удержал и тому подобное. Просто удивился, сколько в ней силенок. Она тут такое вытворяла, что чуть не вывела меня из терпения, но я сладил с ней, - сообщил он со сдержанной гордостью. - Я ей песни пел, дал свой козырек; насчет тебя плел черт те что и тому подобное. И вот она, наконец, уснула.

Маколи взглянул на небритое, освещенное падающими от костра бликами лицо старика, на его согнутую спину, натруженные руки с отполированными, как галька, мозолями; у него заныло сердце от жалости к доброму, восторженному чудаку.

- Славный ты малый, Десмонд, - сказал он, кладя руку на его костлявое плечо.

Похвала, казалось, вернула Десмонду утраченные силы и разговорчивость. Он засуетился у костра, оживленно приговаривая:

- Ты небось с голоду помираешь. У меня тут приготовлена отличная паровая рыба. - Он поднял верхнюю тарелку; на дне второй лежало четыре сочных куска рыбы. - Не откажешься, я сразу вижу по выражению лица и тому подобное. В мешке сзади тебя - хлеб и сало. Угощайся. Сбегаю пока за водой, вскипячу котелок чаю.

Маколи поел с наслаждением. Потом, улегшись, закурил. Десмонд вдруг спросил:

- Ты знаешь, куда направляешься?

- Куда направляюсь?

- Я не про то спрашиваю, куда ты пойдешь завтра или послезавтра и тому подобное. Я спрашиваю, знаешь ты, куда направлена твоя жизнь?

Маколи на мгновение оторопел. Пожал плечами.

- Кто это знает? Ты?

- Нет, я серьезно. По-моему, ты не совсем меня понял. Я иначе выражусь: почему тебя носит повсюду? Что заставляет тебя вести такую жизнь?

- Нынче - здесь, завтра - там, порхаю, как мотылек, ты про это, что ли? - Маколи вздохнул, глядя на огонь. - Есть такие - сидят сиднем и все у них ладно, я не знаю, я так не могу. Вечно у меня какой-то зуд, тянет меня куда-то.

- Но куда тянет-то, ведь вот в чем вопрос.

- Почем я знаю? - ответил Маколи. - Не все ли равно?

- Нет, постой! - воскликнул Десмонд. - Ты реку слышишь? Это вода вытекает откуда-то и куда-то течет и тому подобное. Она протянулась на тысячи миль. И все время вода в ней не только бежит откуда-то, но и направляется куда-то. Бежит она с гор, а направляется в океан. Так вот что я тебе скажу. Точно так же должна протекать жизнь человеческая и тому подобное.

- Почему? - спросил Маколи.

- А потому - иначе цели нет. Человек имеет право бежать от зла, невзгод и горя. Но он не может всю свою жизнь только бегать от них. Ему нужно приостановиться, призадуматься и тому подобное. Затем подыскать что-нибудь нужное, подходящее для себя и попытаться этого достигнуть. Вот тогда он побежит к какой-то цели. Понял ты меня?

Маколи кивнул.

- Кто же спорит против этого? - сказал он.

- До того, о чем я тебе только что говорил, - сказал Десмонд, - я додумался всего-навсего несколько месяцев назад. Все годы моей жизни и тому подобное я потратил на то, чтобы это открыть. А применить свое открытие на деле мне уж поздно.

Склонив голову набок, он пристально глядел на Маколи своим красным глазом.

- А вот тебе еще не поздно.

- Мне и так жить хорошо.

- Ну, что же, - ответил Десмонд. - Тебе лучше нать. Если ты доволен, значит, ты добиваешься его-то хорошего.

- Я доволен, - сказал Маколи, но он не очень был в этом уверен.

Что же все-таки толкает человека на эту дорожку и не дает потом с нее сойти? Иные говорят - истинкт кочевника. Другие - врожденная безответственность. Кое-кто сравнивает таких людей, как он, с боксером, упорно возвращающимся на ринг, который ему уже давно пора бы покинуть. Как этот заскок ни назови, он свойственен натуре человека и от него не отмахнешься потому лишь только, что его нельзя объяснить.

- Слушай, может быть, тебе обзавестись каким-нибудь перевозочным средством, вроде моего или тому подобное? - предложил Десмонд.

Маколи гордо вздернул голову.

- Бродяжка на велосипеде? Ха! Исключено.

- А ты напрасно, друг мой, говоришь об этом так пренебрежительно. Другие тоже насмехаются, глумятся надо мной, а спроси их - почему, сами не знают. На своем велосипедике я могу сделать шестьдесят миль в день и ни с кем абсолютно не связан. Ни от кого не завишу. А самое главное: все нужные мне вещи я вожу с собой. Мне никогда не приходится выбрасывать за борт часть груза и тому подобное. Сам видишь, на моем велосипеде уместился целый дом.