Киаран Карсон - Чай из трилистника

Аир тростниковый — Acorus calamus — в Ирландии зовется "аир зеленый" и считается дарующим ясновидение. Он же ("тростник благовонный") входит в состав мира для священного помазания, указанный Богом Моисею; Диоскорид свидетельствует, что его курили, подобно мать-и-мачехе, чтобы очистить бронхиальные проходы или вызвать видения. Аир — это также "святой камыш", " меч Михаила-архангела" и "ангелово крыло". Он относится к семейству Arum, а стало быть, доводится родственником "зеленому дракону"; другой сородич, Calamus draco, ост-индская пальма, открытая иезуитами, выделяет красный лак, известный среди красильщиков как "драконья кровь".

В недалеком прошлом профессор Эрих Вольфганг Кёль, преподававший одно время в Лёвенском университете в Бельгии, приготовил состав для левитации, основываясь на своих исследованиях фламандского фольклора. По его указанию коллеги втерли себе мазь в пах и подмышки. Вскоре они обнаружили, что с огромной скоростью несутся по воздуху над погруженной в сумерки местностью, где совершаются странные ритуалы. Некоторые впоследствии рассказывали о бурлящих, клубящихся облаках, листьях, весьма непохожих на обычные листья, о взлетах и падениях в пространстве вселенной.

Общей чертой всех этих показаний было ощущение, что употребленные травы наделяют невидимостью, а также способностью летать.

В нарисованной комнате стоял запах апельсинов. Я чувствовал обвислую тяжесть богатых одежд, в которые был наряжен, прохладную, влажную подкладку массивной шляпы. Что касается дамы (то есть Береники), то ее темные волосы стали золотыми и были скручены в рога, окруженные тонкими косичками и схваченные изящно сплетенными красными сетками, а всю прическу покрывала вуаль из белого гофрированного льна. Ее длинное зеленое платье было подбито мехом, синие камчатные рукава нижней сорочки собраны на запястьях лентой розово-золотой тесьмы.

Я повернулся к источнику апельсинового аромата. Один плод покоился на собственном отражении в подоконнике, три других сгрудились на крышке кофра. За окном — дерево, усыпанное вишнями, кусочек голубого неба. Судя по

наклону тени на оконном проеме, было, по-видимому, что-то около полудня в летнюю пору. Несмотря на это, в ажурном бронзовом подсвечнике горела одинокая свеча.

Всё страньше и страньше, сказала Береника.

Странно было и то, что перед собой мы не видели кабинета дяди Селестина; не видно было и двух фигур, которые стояли напротив нас, если верить зеркалу на задней стене комнаты — когда смотришь на картину. Мы вообще ничего не видели, кроме серого, бесформенного марева.

Я попытался потрогать его рукой и испытал ощутимый электрический шок. Серая завеса заискрилась, зажужжала и отступила, открыв перед нами распахнутую дверь, а за ней — крутую лестницу вниз. Осторожно, поддерживая друг друга, не привыкнув еще к языку своих новых тел, мы проплыли над сосновыми половицами: я — в длинноносых деревянных башмаках, только что надетых, она — в красных кожаных сабо, скрытых под длинным подолом. Мы неловко спустились вниз и оказались во дворе ирландской фермы.

Запах нельзя было спутать ни с чем. Торфяной дым, свиньи и капуста. Сломанный трактор притулился у стены рядом с проржавевшей бороной. Мужчина приготовился воткнуть вилы в тюк прессованного сена, но так и застыл на полпути. Извилистая змейка голубого дыма торчала из дымохода, словно росчерк пера. Обездвиженный петух, запрокинув голову, стоял на одной ноге на куче навоза.

В небе вырисовывалась синяя горная гряда, профиль которой я узнал издалека. Мы были в Морне, во времени, очень похожем на наше, и отнюдь не за тридевять земель от кабинета дяди Селестина. Всё, что нам оставалось, это найти обратную дорогу. Мы по-прежнему могли парить над землей. Крепко взявшись за руки, мы поднялись и обнаружили, что можем лететь. В мгновение ока мы вознеслись на сотни футов.

Отсюда всё было похоже на карту, составленную из лоскутков и кусочков пашни и пара, трав, посевов и целины, — искусно соединенных и разграниченных паутиной ольстерских каменных оград. Беленые фермерские усадьбы, опоясанные высокими стенами с запертыми воротами и стратегически рассредоточенные по местности, а между ними — церковные шпили с развевающимися британскими флагами. Коровы ягодными россыпями паслись на сочной траве предгорий. Высокогорные пастбища оккупировали отары черточековец.

И пока я размышлял, насколько всё внизу красиво выложено, восходящий поток сбил нас с намеченного курса. Как отчаянно мы ни боролись, нас неуклонно сносило в сторону гор. Неодолимо, словно магнитом, затягивало нас в Безмолвную Долину. Мы без труда узнали ее по дядиному слайду классическую подковообразную форму, крутые склоны с подкладкой из водопадов и горных ручьев, дружно устремившихся в многомильное искусственное озеро.

И когда мы проносились над ним, оловянно-свинцовая поверхность пошла бликами, словно закипая. Мы начали терять силу. Не успели мы опомниться, как уже падали. Еще миг — и мы врезались в стекло водной глади. Я успел увидеть, как изящное зеленое платье Береники взмывает над ее головой. Затем всё покрылось мраком.

Если верить дяде Селестину, с тех самых пор, как в 1893 году водосборная площадь Морна была приобретена "Белфастским комитетом по водоснабжению", ходили упорные слухи, что, мол, водохранилище в Безмолвной Долине ни за что не построить. Негласные исследования показали, что у долины нет каменного ложа. Она — след древнего ледника и так разрыхлена карстовыми пропастями, что никогда не сможет стать непроницаемым водным резервуаром. Пример Колодца св. Донарда на близлежащей Слив-Донард, казалось, подкреплял эти доводы, поскольку подразумевалось, что сквозь массив горы он соединен с морским побережьем к югу от Ньюкасла[11], где имеет выход в Пещеру св. Донарда.

Когда-то давным-давно двое рыбаков углубились в эту пещеру, но повстречали святого, который предостерег их от безрассудного поступка. Они тут же узнали его — по скульптурному образу в церкви Св. Донарда. Он объяснил рыбакам, что они преступили границу между этим и иным миром, поскольку пещера является его личной обителью вплоть до Судного Дня, когда он явится вместе со св. Патриком и поведет ирландцев в рай.

В другой раз один пастух уронил в Колодец св. До-нарда свой посох; через две недели тот плавал в озере Лох-Ней, что в сорока милях к северу. Сходные феномены приписывались священным колодцам либо озерам и на других горных вершинах, таких как Слеймиш в графстве Антрим и Слив-Галлион в графстве Арма, а многие добросовестные исследователи были убеждены, что вся Северная Ирландия пронизана сообщающимися подземными тоннелями.