Михаил Лифшиц - Почтовый ящик

Владельцем изобретения, заявителем было предприятие, а инженеры, сделавшие изобретение «в порядке выполнения служебного задания», назывались авторами. За изобретение авторам выплачивалось поощрительное вознаграждение, не более 50 рублей, и не более 200 рублей на всех. Поэтому соавторов часто бывало как раз четверо. Если изобретение внедряли, и авторы получали вознаграждение, то из него первоначальные 50 рублей удерживались.

Настоящее вознаграждение за внедренное изобретение, которое могло достигать двадцати тысяч рублей, выплачивалось крайне редко. Я знаю только один случай, обросший легендами.

На заводе запустили в крупную серию антенну, защищенную авторским свидетельством. Самый ловкий из четырех авторов изобретения стал добиваться денег. Доказал, что все коэффициенты, по которым считается сумма, должны быть самые максимальные, какие только могут быть. Параллельно оформил премию работникам завода за внедрение изобретения, без этого из завода труднее было бы вытрясти деньги для себя. Добился максимальной суммы двадцать тысяч для авторов и еще денег для заводских. После этого предложил своим соавторам деньги поделить, не так, как легкомысленно расписали при оформлении заявки, всем поровну, а по-настоящему. Каждый взял по клочку бумаги и написал, сколько кому следует, по его мнению. Восхищенные энергией своего соавтора, а также наделенные врожденной скромностью изобретатели написали, примерно, одно и то же. Самому ловкому – семь, двум другим – по пять, а себе – три. Находчивый соавтор собрал бумажки и оценил вклад каждого в соответствии с личными запросами. Получилось, что всем – по три, а ему одиннадцать.

Отношение к изобретательству у инженеров было самое разное. Одни говорили, что делать изобретения – единственный способ для инженера подработать. И воплощали свои слова, ставили оформление заявок на поток, писали их по каждому новому узлу. В таком случае процесс оформления заявки упрощался, ведь из предыдущей заявки можно было многое позаимствовать. Внедренная заявка приносила несколько сотен, а не внедренная – 50 рублей.

Другие не любили оформлять изобретения, и хорошие идеи терялись, забывались, или использовались в разработке без всякого поощрения изобретателя, поэтому кое-кто обоснованно считал, что заявки на изобретения нужно включать подразделениям института в план.

Сережа относился к изобретательству легкомысленно. Когда-то ему очень хотелось получить какое-нибудь авторское свидетельство. Он сам оформил заявку на коллективное изобретение и получил искомое. Потом было интересно получить, чтобы не самому оформлять. Потом решил получить авторское без соавторов, опять сам оформлял. Следующий раз захотел получить открытое, несекретное авторское свидетельство. Потом, когда вместо авторского свидетельства стали давать патент Российской Федерации, Сережа загорелся получить патент, да чтобы открытый, да чтобы без соавторов, да еще и на «способ», а не на «устройство». Говорили, что на «способ» получить труднее. Когда Сережа такой патент получил, то потерял интерес к изобретательству как бумаготворчеству.

Вокруг изобретательства всегда ходило несметное множество баек. Рассказывали, что японцы предложили нашим продать им отвергнутые заявки на изобретения, чтобы в этой отработанной, но еще золотоносной породе покопаться. Но наши не продали.

Рассказывали, что итальянцы, узнав, что у нас какие-то подъемные краны не запатентованы, тут же их сами запатентовали, а с нас потребовали деньги за использование чужого патента.

Говорили, что в каком-то районе при предоставлении новой квартиры изобретателям дают дополнительные метры, нужно только уточнить, три авторских свидетельства нужно иметь или пять. И так далее.

Сами изобретатели были людьми сложными, более заковыристыми, чем просто инженеры. Стоило человеку забыть, что изобретательство – лишь одна из сторон создания новой техники, задуматься о том, что наличие авторских свидетельств и патентов приподнимает его над прочими людьми, позволяет претендовать на нечто большее, чем вознаграждение в кармане и удовлетворение в душе, как тут же психика изобретателя начинала меняться, искажаться, плыть. Начиналось с особенностей характера, кончалось иногда сумасшествием. От научных статей, даже от вышедших книг их авторы свихивались намного реже, чем от изобретений.

Очень быстро выяснилось, что ведущего Сережа принял негодящего. Руками Крысанов делать ничего не умел, измерения проводить не мог и аппаратуры не знал, физические основы работы антенн представлял себе плохо. Сначала брался выполнить работу, но не справлялся. Потом стал от работы отказываться. Зато про каждый винт с гайкой говорил: «Это можно было бы запатентовать!» Кончилось тем, что Сережа посоветовался с Мишей Севостьяновым и посадил Крысанова писать заявку на изобретение. Была у них антенна, на вид необычная, но когда прикинули, еще до Крысанова, а не написать ли заявку, то решили, что это антенна непатентоспособная. Крысанов же написал заявку, ответил на два отрицательных отзыва, а в третий раз получил положительное решение. Дело тянулось больше года. За это время Сережа пытался добиться, чтобы Крысанов освоил основы эксперимента, к теоретической работе привлекал, пытался подучить, неудобно было перед ребятами, все-таки ведущего инженера взял. Но ни желания, ни склонности к текущей работе у Крысанова не обнаружилось.

– Эту работу я делать не буду, – глядя на вторую пуговицу Сережиной рубашки, сказал Крысанов.

– Как не будете?! – искренне удивился Сережа.

– А так. Вы напишите задание. Я рассмотрю и, если работа соответствует моему уровню, сделаю, а нет, так делайте ее сами, – зло сказал Крысанов.

– Так не принято, – сдерживал себя Сережа. – Я – ваш начальник, извольте выполнить работу, которую я вам поручаю.

– Мне наплевать, что у вас тут принято, а что не принято. Начальник тут мне выискался! Все ваши идеи бездарны, а я должен вкалывать, – продолжал отказываться от работы Крысанов.

– Идеи тут ни при чем. Это текущая работа. Измерений вы делать не умеете, с теорией у вас тоже трудности, документацию писать вам скучно. Вот, осваивайте расчеты. Я хлопочу, чтобы нам в лабораторию дали ЭВМ. Будет у вас свой участок работы. А все время заявки на изобретения писать у нас в лаборатории не получится. Если вас интересует только этот вид деятельности, то идите работать в патентный отдел, – сказал Сережа, гордясь тем, как он спокойно все объясняет возбужденному сотруднику, какой он выдержанный и мудрый руководитель. Слово «компьютер» тогда употреблялось редко, говорили «ЭВМ», электронно-вычислительная машина. Если начальник лаборатории хоть еще и не получил, но уже хлопотал о приобретении ЭВМ, то это был человек со связями, имеющий вес. И вот такой большой человек Сережа Зуев так понятно и ласково все объясняет грубияну-подчиненному. Любо-дорого послушать!