Михаил Лифшиц - Почтовый ящик

– Подождите. Кто сделал работу? Вы?

– Ну, не я один.

– Я не про это. Вот тут в приказе: вы, начальник теоретического отдела. Он руководитель работы, хотя, похоже, формальный. Ладно. Ваш инженер, конструктор, хорошо. Начальник вашего отдела, сомнительно. А директор что делал по вашей работе?

– Что делает директор? Организация работ, приказы подписывал, утверждал отчет, научно-технический совет вел, когда работу защищали… – стал перечислять Сережа. Он так гордился собой, ведь он на участников работы выделил своей рукой аж девятьсот рублей, а начальникам оставил только триста. А тут зам его в подхалимаже, вроде бы, упрекает.

– За эту свою работу директор получает зарплату. А премия дана за творческую часть НИР, то есть вам и другим участникам. Вот я вам сейчас приказ подпишу, меня что, тоже включать?

«Давно бы так», – подумал Сережа и сказал.

– Да можно бы, средств маловато…

Заместитель даже вспотел от того, что его так скверно понял этот инженер. Он с презрением взглянул на Сережу, подписал приказ и сказал, отдавая Сереже документы:

– Все. Берите. С вами не перестроишься.

– Спасибо, – ответил Сережа, чем вызвал еще один презрительный взгляд руководителя.

Сережа запомнил этот разговор, но прошло несколько лет, прежде чем он до конца разобрался в том, чего хотел от него тот энергичный малый в кресле заместителя.

Молодой экономист недолго сидел в том кресле. Видимо, дележка Сережиной премии была не единственной трудностью в его работе. Не пробыв и года заместителем, он ушел с предприятия, как говорили сотрудники, понизив голос до осуждающего шепота, в «коммерческие структуры».

Прием на работу Крысанова был ошибкой, Сережа начал понимать это через неделю. Корил себя за то, что поддался мелкому чувству, захотелось ему самому взять на работу сотрудника, а не то что, на готовенькое, руководить оставшейся от Альберта лабораторией. И взял, хотя Крысанов ему сразу не понравился.

Началось с того, что Сережу позвал к себе в кабинет начальник отдела Бирюков и сказал, что ему кто-то звонил и рекомендовал человека. Вот, пусть Сережа побеседует с этим товарищем.

Крысанов приехал, пошли с ним в лесочек погулять. Виктор Николаевич Крысанов был невысокого роста чернявый лысоватый мужчина лет сорока. Смотрел в основном вниз, на метр перед своими ботинками. Скользнет взглядом по лицу собеседника и снова глаза опустит. Разговаривать так Сереже было неудобно: мало того, что ростом ниже, так еще смотрит вниз. Лысиной, что ли, его любоваться! Сережа предложил присесть на скамейку. Каждую минуту Крысанов сплевывал на землю, пока сидели на скамейке, он заплевал все вокруг.

Так как Крысанов претендовал на должность ведущего инженера, то оклад ему нужно было определить не меньше, чем многим старым сотрудникам лаборатории, особенно тем, кто без диплома. Сереже необходимо было выяснить, за что ему должность и зарплата. Сначала самому понять, а потом, если понадобится, своим объяснить.

– Мог бы я познакомиться с вашими работами? – спросил Сережа.

– Как познакомиться? – не понял Виктор Николаевич.

– Ну, статьи ваши, например, почитать, – объяснил Сережа.

– Нет, я статьи не пишу, – ответил Крысанов. – Я устройства изобретаю.

Выражение «изобретать устройства» показалось Сереже странным.

– А как я могу оценить вашу квалификацию? – спросил Сережа.

– Как оценить? Вот авторские свидетельства, четыре штуки, – Крысанов достал из портфеля красивые свидетельства на плотной бумаге.

– Изобретения ведь закрытые, описаний нет, – Сережа посмотрел авторские. Крысанов был где третьим, где четвертым соавтором. – Расскажите, в чем тут дело, что вы изобрели?

– Названия авторских, что ль, сказать? – с недоумением взглянув на Сережу спросил Крысанов. – Я могу, конечно, вспомнить. Только не понимаю, зачем вам это нужно?

– Я же говорю, чтобы иметь возможность оценить вашу квалификацию.

– Так вот же авторские, четыре штуки, – вразумлял Сережу Крысанов.

– Ладно, давайте по-другому. Вы с антеннами работали? – опять спросил Сережа.

– Да вот же написано… – с раздражение начал говорить Крысанов, но осекся, первый раз отступил. – Ах, да, ведь на свидетельстве класс не указывается, это в заявке на изобретение пишут H01Q, àíòåííû, à çäåñü, ïðàâäà, íåò, ïðîñòèòå. Óñòàë ñåãîäíÿ, ýëåêòðè÷êà, æàðà, çàáûë ãäå ÷òî ïèøåòñÿ. Âñå èçîáðåòåíèÿ ïî àíòåííàì, Ñåðãåé Ãåííàäüåâè÷.

Ничего Сережа толком так и не узнал. Выяснил, что Крысанов разведен, детей нет. Живет в квартире с бывшей женой и ее родителями. Похоже, оттягал у них комнату при разводе и засел в ней, как сыч. Общих знакомых у Крысанова и Зуева не было. Прояснить, что за личность Крысанов, было затруднительно. По какой линии ни копни, Виктор Николаевич был полной противоположностью, антиподом Сергею Геннадьевичу. Возникла настороженность, а тут еще эти авторские свидетельства… Сережа попросил Бирюкова что-нибудь выяснить, но тот не выяснил.

Тем не менее взял Сережа изобретателя Крысанова к себе в лабораторию. В общем, повел себя Зуев С.Г. не как сильный руководитель, а как…Да что там, как дурак!

Изобретательство – важная сторона жизни «почтового ящика». При разработке новой техники изобретения делались все время. Изменяли, улучшали старые устройства, «прототипы» сделанного изобретения. Чаще даже сначала что-нибудь изобретали, а потом искали «прототип». Потому что без прототипа заявку не оформишь: формула изобретения сначала кратко описывает прототип, потом идет «отличающееся тем», и далее то, что ты, собственно, изобрел. Искать «прототип» нелегко, иногда приходится привязываться к какому-нибудь совсем постороннему изобретению, связанному с твоим изобретением только тем, что удобно оформить заявку.

По заявке требовалось провести «патентный поиск», то есть сравнить предполагаемое изобретение с другими в этой области, сделанными в развитых странах за несколько десятков лет. В процессе этого поиска нужно найти «аналоги», то есть похожие изобретения.

Оформлять заявку изобретателям помогали работники патентного отдела. Это были инженеры, часто женщины, прошедшие специальную подготовку и имеющие склонность к этой сложной и условной работе. Без этих тружениц изобретательства как широко распространенного явления просто бы не было.

Оформленную заявку отсылали в Государственный институт патентной экспертизы, где ее некоторое время выдерживали, ожидая, не будет ли скандала, ведь изобретатели – народ взбалмошный. Потом рассматривали и присылали ответ. Отрицательные ответы классифицировались. Например, могли ответить, что заявка не может быть признана изобретением из-за отсутствия признака «новизна». Неопытный соавтор отвергнутой заявки размахивал руками и кричал: «Они что, не видят, что все здесь по-другому работает?!» А искушенный соавтор быстренько отсылал возражение, что-то вроде «новизна содержится в совокупности отличительных признаков». После этого мог прийти положительный отзыв, а неопытный соавтор, иногда настоящий и единственный автор, не понявший ни слова в переписке соавтора с патентным институтом, радовался, что взял такого ловкача в компанию.