Сэм Хайес - Моя чужая дочь

Роберт довез дочь до колледжа и сказал, прежде чем высадить у входа внушительного здания:

— У меня большой сюрприз для вас с мамой. Держу пари, вечером я увижу улыбки на ваших лицах.

— Па-ап! — счастливо протянула Руби, выскочила из «мерседеса» и взбежала по ступеням.

Роберт смотрел ей вслед, вцепившись в колено, горло ему сдавил спазм. Как же сообщить жене, что он посмел ее ослушаться?

А ему еще надо и сюрприз придумать.

Странно, конечно, только я не знаю, как забеременела. Честно-честно. Само собой, я в курсе, что должно произойти, если хочешь ребенка, но не стану сочинять байки о том, как парень засунул в меня эту свою штуку. Мать думает на Джимми — одного дурачка, который живет в конце нашей улицы. А отец объявил виноватыми всех мальчишек из моей школы и еще через газету проклял всех ребят в округе.

Когда моя школьная юбка не сошлась на талии, а живот стал сильно выпирать, я испугалась, что превращаюсь в кубышку. Мать все зудела, что я пухну на глазах и что обжорство — большой грех, а потом записала меня к доктору Бригсону, чтоб дал мне какие-нибудь таблетки для похудения. Я потащилась с ней, хотя уже догадывалась. Решила, что им не удастся из меня ничего вытянуть. Доктор Бригсон заставил лечь на кушетку — между прочим, даже не сменил бумажную пеленку, всю мятую и мокрую от того, кто там до меня был, — задрал мой свитер и воткнул пальцы мне в живот, да так глубоко, что я чуть не заорала. Слава богу, прикусила язык — от страха, что шум на всю больницу поднимут. Он бы меня, наверное, поколотил. Ну, он позадавал мне разные вопросы, а я молчала. Тогда он выставил меня из своей вонючей дыры и нашептал матери, что у меня будет ребеночек. Только мы домой вернулись, как она мне прямо на пороге оплеуху отвесила. А отец целый месяц на меня даже не глядел.

Вот и сочельник наступил. А снег весь стаял. На улице за моим окном тусуются ребята из школы. Я их вижу: лица веселые и капельку оранжевые от моргающих уличных гирлянд. Как положено в канун Рождества, они бегают от дома к дому, распевая гимны и позвякивая монетами в коробке. И в животе у каждого наверняка сладко екает — завтра же праздник! У меня в животе тоже ералаш, но совсем не из-за Рождества.

Наш дом — следующий на очереди, но они к нам не зайдут. Не посмеют позвонить в дом Вайстрахов. Зато послоняться под окнами — это они с радостью. Надеются меня хоть одним глазком увидеть. Глянуть на беременную девчонку. Ту, из-за которой на Биггин-энд-Хай разгорелся скандал десятилетия. Победительницу конкурса «Шлюха года».

Я задергиваю шторы — отгораживаюсь от зевак вместе с их веселым Рождеством — и ложусь спать, чтобы скоротать время.

Порой мне снится, как все это случилось, и тогда я просыпаюсь вся мокрая от холодного пота. Хорошо, если под кроватью припрятана какая-нибудь вкуснятина, которую я таскаю из кухни, — леденцы там или сахарная пудра. Успокоиться куда проще, если сунуть палец в сладкий порошок и облизать. После этого я вижу клевые сны, вроде пасхального шествия в школе: плакаты первоклашек, забавные шапочки, цыплята из папиросной бумаги, кособокие шоколадные яйца с уроков домоводства. Вся школа гудит радостью весны, новой жизни.

Это могло случиться именно тогда. Меня поставили торговать «яйцами счастья»: на картонный поднос, устеленный соломкой, уложили свежие яйца, и среди них была парочка с нарисованными внизу веселыми рожицами. «Найди яйцо счастья! — выкрикивала я. — Всего-навсего десять пенсов — и удача тебе улыбнется!» Счастливчика ждал приз — корзинка с горой конфет и вязаным цыпленком посередке. После, когда учителя уже прибирались, а все разошлись по домам, остались только мы — несколько человек, в том числе и хромоножка Джимми, который вечно криво ухмыляется, и у него слюна в углу рта пузырится. Мы тогда в бойлерную прокрались — заранее разнюхали, где наш сторож выпивку прячет.

А может, это в другой раз случилось, на той дискотеке, где мистер Драйвер ко мне клеился и все допытывался, есть у меня уже парень или нет. За такой красоткой, говорит, пацаны хвостом должны бегать и в очередь выстраиваться, чтоб потискать. «Небось уже целовалась с мальчишками?» — спросил он и языком по губам провел. Внизу живота у меня так погорячело, вроде я уселась в вишневый пирог сразу из духовки. Только я на это ноль внимания и от мистера Драйвера улизнула. А он до конца дискотеки на меня пялился.

Мне еще снятся туалетные кабинки. Или как в бассейне мальчишка рукой мою грудь цапнул, а червячок-то его совсем рядом был. Или, может, Господь меня избрал, чтобы сделать мне ребеночка. А может, инопланетяне засунули в меня Ноэля. Или Чип — это наш Лабрадор, тот еще бабник, — махнул своей бесстыжей штуковиной слишком близко от моих трусиков. Мне страшно хочется, чтоб что-нибудь из этого было правдой. Хотя какая разница — со мной-то все уже случилось. Так что буду продолжать притворяться, будто ничего не знаю.

Роберт трижды набирал номер Луизы — и трижды захлопывал мобильник, не дожидаясь гудка.

Только не пропадай, Роб. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится…

Прощальные слова Луизы отчетливо звучали в ушах, словно и не прошел почти год с тех пор, как он видел ее в последний раз. Вчера, когда они с Дэном расправлялись с пивом в баре клуба, Дэн мимоходом заметил, что Луиза в Англии, приехала ненадолго — кое-какие дела утрясти и кузину замуж выдать. Луиза. Энергичная, деловая, с хрустальным искренним голосом. Мысль о ней преследовала Роберта. Вдруг она поможет?

— Алло! (Тот же чистый голос. Та же Луиза.) Алло?

Роберт отключился. Связь на подземной парковке все равно никудышная, да и Луиза наверняка слишком занята. На четвертый этаж, в офис фирмы «Мейсон и Найт», Роберт поднимался на лифте, стиснув в ладони сотовый, словно то был его спасательный круг в море безумия. Сколько Роберт ее знал, Луиза была для него как минимум щедрым источником логики и здравого смысла. Она учила его любви и доверию, учила проживать каждый день в полную силу, а о грядущих проблемах тревожиться лишь с их появлением. Как все это мило и правильно, подумал Роберт. Отключив телефон, он сунул трубку в карман. Как похоже на Луизу.

Роберт рассчитывал, что до появления Джеда Боумена с четверть часа у него еще есть — если тот вообще соизволит оторвать задницу от дивана. Вдолбить в башку двухметрового головореза, который так и брызжет яростью, что на предварительном слушании далеко не все может пойти по его хотению, — задача не из легких, да и удовольствия никакого, а уж в такой день, как сегодня, — тем более. Собственно, до слушания оставалась еще неделя, однако Роберт намеревался убедить Джеда хотя бы явиться на судебное заседание в костюме, не выражаться и не курить. Кроме того, желательно было разложить клиенту дело по полочкам и удостовериться, что он четко уяснил цель иска: получить опекунство над своими детьми, лишив их мать, подозреваемую в наркомании, родительских прав, — а отнюдь не навесить ей тумаков прямо в зале суда.