Уильям Бойд - Неугомонная

Они прибыли в Гурок через восемь дней, перед самым восходом, когда все вокруг было освещено лучами ядовитого персикового цвета. Им пришлось причалить в гавани, служившей кладбищем кораблей. Вокруг стояли поврежденные, списанные суда, мачты были накренены, трубы отсутствовали. Это были суровые свидетельства того, что они прошли сквозь строй подводных лодок и вышли оттуда живыми. Ева сошла с судна вместе со своими бледными, плохо державшимися на ногах коллегами, их довезли автобусом до Центрального вокзала в Глазго. Ей захотелось сразу же покинуть их здесь, но она решила, что незаметное исчезновение en route [47] По дороге (фр.). в Лондон было бы более эффективным. Поэтому она сошла с ночного поезда в Питерборо, не предупредив своих спящих коллег, оставив только записку Сесилии, в которой сообщила, что собирается навестить тетушку в Гулле, а позже присоединится к остальным в Лондоне. Ева сомневалась, что кто-нибудь вспомнит о ней через день-два, и поэтому, сев на следующий поезд до Лондона, она по его прибытию направилась прямо в Баттерси к миссис Дэйнджерфилд.

Ева сожгла паспорт Марджери Аттердайн, лист за листом, и рассеяла пепел в разных местах Баттерси. Теперь она звалась Лили Фитцрой, по крайней мере на какое-то время. У нее набралось почти тридцать четыре фунта стерлингов на все про все, после того как она обменяла оставшиеся канадские доллары и сложила их с деньгами, которые хранила под половицей.

Ева прожила в Баттерси в тишине и покое больше недели. Там, в большом мире, японцы, казалось, без всяких усилий продвигались через Юго-Восточную Азию, а британские войска терпели новые неудачи в Северной Африке. Каждый день она думала о Ромере, стараясь представить себе, чем он занимается, будучи уверенной, что и он думал о ней. Воздушные налеты все еще продолжались, но без регулярности и отвратительной жестокости лондонского «блица». Несколько ночей Ева провела в семейном убежище миссис Дэйнджерфилд, сооруженном в тыльной части ее узкого садика, где потчевала хозяйку рассказами о своей выдуманной жизни в США, заставляя ту открывать рот и таращить глаза, от удивления, слушая о богатстве и расточительстве Америки, об ее изобилии и демократичной щедрости.

— Я бы никогда не уехала оттуда, моя дорогая, — искренне говорила миссис Дэйнджерфилд, беря ее руки в свои. — Еще несколько дней тому назад ты пила коктейли в «Аспория-Уолдорф», или как ее там — а сейчас сидишь за бесполезной жестянкой в Баттерси под немецкими бомбами. Будь я на твоем месте, ни за что бы не вернулась сюда. Уж лучше там, моя дорогая, чем в грустном старом Лондоне, который весь горит от бомбежек.

Ева понимала, что такое неопределенное состояние не могло продолжаться долго, да и оно ей порядком надоело. Пора было действовать, добывать информацию, какой бы скудной та ни была. Она убежала, она была свободной, у нее были новое имя, паспорт, продовольственная книжка и купоны, но Ева понимала, что все это только на время, чтобы перевести дыхание: для того чтобы по-настоящему вздохнуть свободно, нужно было пробежать еще одну дистанцию.

Поэтому она направилась в «Электра-Хаус» на Набережной королевы Виктории и провела два дня, наблюдая как из здания выходят и входят работники, пока однажды вечером не увидела Элфи Блайтсвуда. Она проследила за ним до его дома в Барнете, а на следующее утро сопроводила от дома до работы.

Ева сидела в своей комнате в Баттерси, обдумывая то, что ей сообщил Блайтсвуд. Моррис, Ангус и Сильвия — мертвы, но она должна была погибнуть первой. Ева думала о том, повлияли ли ее действия, изменившие ход операции в Лас-Крусис, каким-то образом на неотвратимость их гибели. Ромер не мог позволить себе рисковать, оставляя их в живых после того, как Моррис изобличил в нем предателя, причем предположительно об этом знала также и Ева. А что, если Моррис намекнул об этом Сильвии или, что более вероятно, Ангусу? Ангус странно вел себя в те последние несколько дней — возможно, Моррис и сказал ему что-то… Ромер не мог рисковать, и поэтому он начал сворачивать «СБД Лимитед» — осторожно и хитро — не оставляя следов своей руки в этом деле. Самоубийство Морриса, следом за ним утечка информации о полете «Сандерлэнда» из Лиссабона в Пул-Харбор — дата и время — и высокопоставленный военный на борту для отвода глаз… Ей было понятно, что все это говорило о реальной силе, об обширной и мощной сети с множеством промежуточных контактов. Но Еву Делекторскую это пока еще не коснулось, и она начала думать о том, может ли последовательность тождеств, которые она собрала, растянуться ad infinitum. [48] До бесконечности (лат.). Если Ромер смог подстроить гибель летающей крепости в Бискайском заливе, то ему вряд ли будет трудно отыскать Лили Фитцрой — тем более, что он знал это имя. Пройдет совсем немного времени, прежде чем, тем или иным путем, с помощью неуклюжей, но настойчивой бюрократии Британии военного времени, имя Лили Фитцрой выплывет на поверхность. И что тогда? Ева слишком хорошо знала, как устраивались подобные вещи: автомобильная авария, падение с высотного здания, грабеж под покровом темноты, во время которого совершается убийство… «Мне нужно разорвать эту цепь», — думала она, когда услышала, что миссис Дэйнджерфилд поднимается по лестнице.

— Чашку чая. Лили, дорогая?

— Пожалуйста, если можно.

Было ясно, что сейчас Лили Фитцрой самое время исчезнуть.

Еве понадобился день или два, чтобы решить, как это сделать. В Лондоне под бомбежками, предположила она логично, люди должны были постоянно терять то, что им принадлежало. Что делали те, чьи многоквартирные дома рушились и горели, пока они прятались в подвальных убежищах, одетые лишь в нижнее белье? Вы рано на заре после сигнала «отбой воздушной тревоги» вылезаете из подвала в пижаме или ночной рубашке и обнаруживаете, что все, чем вы владели, уничтожено. Лондонский «блиц», а теперь эти ночные налеты, все это тянется с сентября 1940 года, уже больше года, и многие тысячи людей погибли или пропали без вести. Ева знала, что дельцы «черного рынка» эксплуатировали мертвых, делая так, что они «жили» еще какое-то время, чтобы получать продовольственные талоны и купоны на горючее. Может быть, здесь был шанс и для нее. Итак, она стала просматривать газеты, отыскивая сводки самых тяжелых бомбежек с большим количеством жертв — сорок, пятьдесят, шестьдесят человек погибших или пропавших без вести. Через день или два в газетах помещали их имена, а иногда и фотографии. Она начала искать молодых женщин одного возраста с ней, пропавших без вести.

Через два дня после встречи с Блайтсвудом был большой налет на доки в Ист-Энде. Они с миссис Дэйнджерфилд пересидели его в бомбоубежище в саду. В ясные ночи бомбардировщики следовали вверх по извилистой ленте Темзы в поисках электростанций в Баттерси и в Лотс-Роуд в Челси и сбрасывали бомбы где-то поблизости. Поэтому на жилые районы Баттерси и Челси падало очень много бомб.