Михаил Ворскла - Полтавский

– Мост уже переехали.

– Правда?

– А что, нет?

Я не заметил.

– Переезжали. Вот-вот из города выедем.

– Так значит, открыли туалет.

– А ты уже хочешь?

– Ну, во-первых, тебе следует переодеться. Нужно руки помыть и умыться. Меня всего потом обкидало, как дождем.

– А я сейчас узнаю про туалет.

– Галочка, постой, послушай, я тебе хочу сказать. Приблизься. Я пойду за тобой следом, ты возьми полотенце, мыло. Ах, уже взяла. А бумагу? Бумагу. Я говорю, бумагу туалетную. Ничего, ничего. Иди.

– Молодой человек, послушайте, уже выдавали белье? Но его разносят, по крайней мере? Не разносят? Скажите тогда, что с двадцать девятого и с тридцатого будут брать. Это мы: я и моя жена. Вы нас запомните, мы едем внизу. А деньги сейчас дам, сейчас, одну минуточку, повремените, одну минуточку. Не уходите, молодой человек, я уже достаю, не уходите. Какой вы скорый. Нужно подождать, если пожилой человек просит, нужно проявлять уважение. Вот, пожалуйста. Пересчитайте, будьте любезны. Вы не думайте, старость и к вам придет, вы повнимательнее к старикам относитесь. Что за юноша? Какая-то суетливость, несобранность, раздражительность какая-то, безответственность. Почему белье не разносят? Возмутительное безобразие.

– Ах, вот уже и ты.

– Иди скорее, много людей в очереди. Я за тебя попросила женщину, она пропустит.

– Послушай, молодой человек взял деньги, я еле заставил его принести нам белье.

– Я бы сходила, напрасно ты утруждался.

– Ничего, он молодой, а мне уже, да и тебе, не просто.

– Напрасно. Я бы именно и насчет чая выспросила.

– Да уж про чай я и не заикался. Он бестолковый, ничего не соображает. Он бы только перепутал.

– Ну, ты не волнуйся, главное. Иди. Вон женщина зовет.

– Да, я пошел. Будь добра, передай салфетки.

– Зачем? Я тебе там оставила.

– Ах, оставила? Ты очень хорошо обо мне заботишься, мне очень приятно.

– Ну, не достаточно, нет, мало все-таки.

– Нет, нет, очень даже.

– Ну, ладно. Иди.

– Иду, иду. Знаешь, что тебе скажу? Ты много обо мне заботишься.

– Так и нужно. Иди, а то не пропустят.

– Ну, я пошел.

– Иди.

– Вы разрешите, мне лишь на минуту приподнять. Попридержите здесь, пожалуйста. Все, можно садиться. Садитесь. А вы знаете, я и не знаю. Хотя езжу этим поездом давно. Я каждый раз еду именно этим поездом, но не припомню, чтобы он, как вы говорите, шел через Кременчуг. Это был всю жизнь полтавский поезд. Нет, и номер у него сохранился: двести тринадцать. Ну, разве что отцепляют. А так, я всегда помню, что он прибывает в семь часов утра и идет только через Ромодан. И на обратном тоже. Нет, нет, это вы, наверное, что-то путаете. Он и обратно через Кременчуг не проходит. Он и отправляется с Киевского вокзала, а в Кременчуг наоборот, необходимо с Южного. Это вы не так поняли. Нет, нет. Перепутали. Ну, я езжу каждый раз, я, очевидно, знаю. Нет, нет. Ну, не знаю. Хотя вот что: его могли уже в последнее время переназначить, из-за ремонта, из-за переделок. Сейчас многие поезда, да все почти что, поменяли направление. Но каким бы образом ни было, через Кременчуг он вряд ли пойдет. Мы в Полтаву прибываем в семь утра, когда же ему быть в Кременчуге? Тогда спрашивайте у проводника. Я не знаю, что вам еще рассказать. Ты уже вернулся. Что, не пустили?

– Успокойся, все замечательно.

– Да?

– Вы позволите мне пройти? Все как нельзя хорошо.

– Ну и слава богу. Ты, может, хочешь почитать газету?

– Боже упаси. Я, видишь ли, совершенно отвык читать в транспорте. Ну, абсолютно. Строчки перед глазами прыгают, я не имею никакой возможности сосредоточить взгляд. Понимаешь, какое дело. Мне и книги все до одной уже причитались. Я совсем не хочу читать.

– Пускай. Не читай.

– Я не буду ничего читать.

– Не читай, не нужно, если не приносит удовольствие.

– Я, видишь ли, в этих очках и буквы различить не могу.

– Я вообще считаю, что необходимо делать только то, что приносит удовольствие и удовлетворение. Не нужно себя насиловать, заставлять не нужно.

– Ну, это спорно.

– Нет, нет, надо мудро к жизни относится. Понапрасну лишний раз не волноваться. Все идет к лучшему, все устроится. Провидение за нас лучше все обустроит.

– Ты полагаешь?

– Я в этом уверена. Вот моя мама, к примеру…

– Так я тебе не дорассказал.

– Ты помнишь тетю Катю, с которой она приезжала?

– Нет, я совсем ее не помню. Про тот поезд, в каком мы ехали. Уж и не понимаю, как мы дотерпели.

– Ты ее видел, когда мама у нас была.

– Ах, в тот день. Ну, да, да. Послушай, дай мне закончить, я хочу тебе дорассказать.

– Хорошо, хорошо, дорасскажи.

– Я по прибытию пошел в комендатуру и сразу к коменданту. И объясняю: такое и такое дело, что хотите, со мной делайте, а мне необходима отдельная комната. Где угодно, в каком угодно месте. Пусть это будет хотя бы совершенно невзрачный угол.

– Но чтобы свой.

– Чтобы изолированный. Чтобы никого по соседству.

– Чтобы не слышно было.

– Да. И он, представляешь, начал успокаиваться.

– Хорошо. А помнишь, тот фильм.

– Какой фильм?

– Вот проехали Борисполь. Посмотри. Тот самый.

– Ничего не помню.

– Ну, мой любимый.

– Галочка, я и в самом деле не помню.

– А ты, быть может, его и сам видел.

– Это вполне вероятно. Ты можешь сказать его название?

– Ты же не смотришь телевизор.

– Видишь ли, какое дело, я его совершенно не смотрю. Сын, и дочь иногда, смотрят, ну одно полное безобразие. Я не выдерживаю подобного и ухожу тогда из комнаты.

– Нет, тот фильм тебе бы наверняка понравился.

– Ты считаешь?

– Да, он замечательный.

– А как он называется?

– Он называется… Тебе название ничего не скажет, у тебя ведь названия в памяти не хранятся.

– Ну, это спорно.

– Я его смотрела несколько раз.

– Да что ты.

– Это чудесный фильм. Он, конечно, женский. Но там настолько все показано тонко, все выявлено. Он очень красивый.

– О чем же он?

– Ой, да его не перескажешь. Это нужно смотреть. Все дело в красках, в жестах. Актеры – бесподобные. Очень удачный подбор актеров. Он, мужчина, – главный герой, – мне очень нравится. Я из-за него и смотрю этот фильм.

– Вот как.

– Да, он мне как мужчина именно и нравится.

– Что же в нем такого?

– Этого не описать.

– Что же он, красив?

– Нет, я не сказала бы, что он очень красив. Внешне он не красивый. Но он обладает какой-то такой несказанной привлекательностью, какой-то притягательной силой. Он женщин ею-то и притягивает. И я думаю, он почти и не играет. Такой и есть в жизни. В нем главное, – вот забыла его фамилию, – это самое знание женщин. Взгляд, – все во взгляде кроется. Вот он, положим, смотрит, и все-все про женщину уже знает, он ее просвечивает взглядом насквозь. Это очень поражает.