Банана Ёсимото - Кухня

Перед нами много дорог, и мы думаем, что сами их выбираем. Иногда мы даже полагаем, что наступит такой момент, когда мы сможем сделать выбор. Я тоже так считала. Но потом я все поняла, и теперь могу изложить это словами. Но в этом не присутствует никакого фатального смысла, мы всегда сами определяем свою дорогу. Наше ежедневное дыхание, выражение глаз, действия, повторяющиеся изо дня в день, определяются природой. И потом нам неизбежно приходится валяться в луже, на крыше, в неизвестном месте, посреди зимы, вместе с кацудоном, обращая глаза к ночному небу.

Да, но луна удивительно прекрасна!

Я поднялась и постучала в окно комнаты Юити.

Мне казалось, что я ждала довольно долго. Ветер пронизывал мои промокшие ноги. Вдруг в комнате вспыхнул свет, и в окне появилось страшно испуганное лицо Юити. Когда он увидел, что над бордюром возвышается только верхняя половина моего тела, глаза у него округлились.

— Микагэ? — выдавил он.

Я еще раз постучала в окно и утвердительно кивнула. Ошеломленный, он отворил окно. Я протянула ему замерзшую руку, и он втащил меня в комнату.

От яркого света я невольно зажмурилась. В комнате было настолько тепло, что она казалась совершенно иным миром. Я почувствовала, как мои распавшиеся на кусочки тело и сознание вновь сливаются в единое целое.

— Я принесла тебе кацудон, — сказала я. — Я решила, что будет несправедливо, если его съем только я. Кацудон был такой вкусный!

Я достала из рюкзака коробку с кацудоном.

Лампа дневного света освещала новую зеленую циновку. Звук телика был приглушен. На футоне, с которого только что встал Юити, еще были видны очертания его тела.

— У нас и раньше бывало что-то похожее, — сказал Юити. — Мы могли беседовать во сне. Разве сейчас не так?

— А не спеть ли нам песню? Вдвоем, вместе? — рассмеялась я.

Как только я увидела Юити, у меня исчезло всякое ощущение реальности. И все, что было с нами до сих пор, и то, что мы жили вместе в одной квартире, казалось каким-то полузабытым сном. Сейчас его сердце пребывало в ином мире. Меня испугали его холодные глаза.

— Извини, Юити, не мог бы ты сделать чашку чаю? Потом мне нужно будет сразу уйти. — «Даже если это сон», — мысленно добавила я.

— Конечно! — сказал он и принес термос и чайник.

Он налил кипяток и приготовил горячий чай. Я пила чай, обхватив чашку двумя руками. Наступило облегчение: я возвращалась к жизни.

И тогда я наконец почувствовала, как душно в комнате. Мне показалось, что я в самом деле пребываю в кошмарном сне Юити. Если я останусь здесь дольше, то стану частью этого кошмара, растворюсь в этом мраке. У меня было смутное впечатление, что это является частью моей судьбы.

— Ты и в самом деле, Юити, не хочешь возвращаться обратно? Ты хочешь окончательно порвать с той странной жизнью, которую вел раньше, хочешь исправиться? Не надо мне врать! Я все знаю! — Хотя я выплеснула все это в полном отчаянии, я была при этом на удивление спокойной. — Во всяком случае, сейчас я принесла тебе этот кацудон. Поешь!

В гнетущей тишине я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Потупив взгляд, Юити принял от меня кацудон. И в этой тягостной атмосфере мы испытали какой-то неожиданный толчок.

— Что с твоей рукой, Микагэ? — спросил Юити, заметив, что я поранилась.

— Ничего страшного. Поешь немного, пока еще не остыло, — сказала я и протянула ему свою ладонь.

Хотя у него был по-прежнему недоуменный вид, он сказал:

— Да, выглядит аппетитно!

С этими словами Юити снял крышку и начал есть кацудон, заботливо уложенный в коробку хозяином харчевни.

Мое настроение сразу поднялось. Мне показалось, что я сделала все, что могла.

Я это знала. Сверкающие кристаллы нашего счастливого времени вдруг вспыли со дна моих глубоких воспоминаний и теперь посыпались на нас. Как будто подул свежий ветерок, и в мое сердце вернулась атмосфера тех блаженных дней.

Очередные семейные воспоминания.

Как-то вечером, дожидаясь Эрико, мы играли с Юити в компьютерные игры. Потом все втроем, потирая слипающиеся глаза, отправились есть окономияки. Странная книжка комиксов, которую Юити дал мне, чтобы я не скучала на работе. Когда мы ее вместе читали, Эрико хохотала до слез. Запах омлета ранним воскресным утром. Ощущение одеяла, наброшенного на меня, когда я заснула на полу. Шуршание юбки Эрико, когда она проходила мимо, и ее стройные ноги, которые я видела прищуренными глазами. Юити, привезший пьяную Эрико домой на машине, когда они в обнимку входят в квартиру… Летний праздник, когда Эрико одним движением завязывает пояс на моем легком кимоно и красная стрекоза порхает в ночном небе.

Эти воистину приятные воспоминания продолжают жить и светиться во мне. Время от времени они непрестанно возвращаются. Мы много раз обедали и ужинали все вместе.

Однажды Юити сказал:

— Почему все, что я ем вместе с тобой, кажется таким вкусным?

— А не может быть такого, что ты одновременно удовлетворяешь свой голод и сексуальное желание? — рассмеялась я.

— Нет, ни в коем случае! — с хохотом сказал Юити. — Это потому, что мы одна семья.

Хотя Эрико уже не было с нами, мы пришли в радужное настроение. Юити ел свой кацудон, а я пила чай. И во мраке исчезло присутствие смерти. Все встало на свои места.

— Мне пора возвращаться, — поднимаясь, сказала я.

— Возвращаться? — удивленно спросил Юити. — Куда? Туда, откуда ты приехала?

— Совершенно верно! — сказала я, наморщив нос и подшучивая над ним. — Если я тебе об этом скажу, то сегодняшняя ночь превратится в реальность. — Тем не менее я не могла сдержаться: — Я приехала на такси из Идзу. Видишь, Юити, как я боюсь потерять тебя. Мы постоянно были очень одинокими, но при этом не уставали радоваться. Смерть — очень тяжелая вещь, и нам не понять ее до конца, потому что мы еще слишком молоды… Возможно, отныне ты видишь меня такой, какая я есть, со всеми моими страданиями, тревогами и мерзостью, но если ты это принимаешь, мы вдвоем сможем отправиться в более светлый мир. Когда ты будешь чувствовать себя лучше, попробуй подумать над этим. Но только не исчезай!

Юити опустил палочки и посмотрел мне прямо в глаза.

— Более вкусного кацудона я еще никогда не ел, — сказал он. — Он ужасно вкусный.

— Согласна, — улыбнулась я.

— Наверное, я был всегда слишком бесстрастным? Мне бы хотелось, чтобы сейчас, при встрече, я выглядел более мужественным, продемонстрировал свою силу, — со смехом сказал Юити.

— Ты мог бы разорвать для меня напополам телефонную книгу?

— Конечно! А может быть, похитить машину, а потом ее бросить.

— Или взять грузовик и разбить его об стену.

— Твои хулиганские штучки, — сказал Юити, и его улыбающееся лицо прояснилось.