Антон Фридлянд - Запах шахмат

По привычке я уселся за компьютер – обычно в это время я работаю минут тридцать-сорок. Вести дневник Альбрехта Дали мне не хотелось, да и рассказывать в нем было нечего. Я провел пальцем по клавиатуре: ЯЧСМИТЬБЮ. Этим я зарабатываю на жизнь – вожу пальцами по клавиатуре, а потом продаю эти ЯЧСМИТЬБЮ, расставляя их в другой последовательности. Так было, когда я был Альбрехтом Дюрером. Я стал Альбрехтом Дали, и ничего не изменилось.

Почему Сальвадор использовал для предсмертной записки листок из моей книги? Совпадение.

Совпадений не бывает.

Я достаю записку Дали из кармана и делаю то, чего не делал никогда раньше – читаю собственную книгу после того, как она была издана.

Не буду полностью цитировать то, что я прочитал – художественной ценности этот текст не имеет, уж я-то знаю. Название книги – «Средство против скуки». О том, как три десятиклассника задумывают совершить серию террористических актов в московском метро, и что из всего этого получилось.Текст на странице, которую я держал в руках, начинался словами: «Значит, мы просто пешки в этой игре, просто пешки! Это он все придумал, он нашими руками все проделал и при этом остался в стороне. А теперь мы заперты в ловушке, из которой смог бы найти выход только он!»

Другой персонаж советует парню, впавшему в истерику, успокоиться, они все-таки выбираются из западни (кабина машиниста в поезде без тормозов) и аккуратно погибают страниц через десять.

Снова шахматы? Или они мерещатся мне под кокаином?

Гоген просигналил за окном – пора ехать.

С Миро я столкнулся возле входа в ресторан, в котором мы все встречались.

– Нашел сумку? – спросил он после приветствия.

– Нет ее, – ответил я. – Я все квартиры осмотрел.

– Осмотри еще раз, – посоветовал Миро. – Если хочешь, я вместе с тобой поезжу.

За столиком уже сидели Ван Гог с Роденом, а также молодой человек неопределенного рода занятий, которого все звали «Марик» – Марк Шагал.

Ван Гог: Ну что, так и будем висеть в кабаках, ничего не предпринимая?

Шагал: Ты о чем, Винсент?

Ван Гог: Тебя, Марк, это тоже касается. Речь идет о двух самоубийствах.

Роден: Винсент считает, что последует третье, четвертое…

Шагал: Понятно. Винсент рассказывал мне о своих опасениях.

Миро: А если мы просто уберем Яблонскую?

Роден: А если это просто самоубийства?

Шагал: Убийство Яблонской – проще сказать, чем сделать. Она – звезда. Я не стал бы с этим связываться.

Миро: Мы можем обойтись и без тебя.

Шагал: Пойми меня правильно, Жоан. Во-первых, она женщина. Во-вторых, мне нравится, как она поет…

Ван Гог: А как она посылает наших друзей на тот свет, тебе нравится?

Роден: Вам нужно остыть, ребята. Вы так серьезно обсуждаете убийство Татьяны! Придите в себя! У нас нет никаких доказательств того, что она причастна к самоубийствам.

Миро: Завещание Дали – лучшее доказательство. Она стоит за Тренингом. Она присвоила себе все деньги.

Роден: Каждому из нас выгодна смерть другого. Не нужно начинать то, что наверняка закончится обоймой трупов.

Ван Гог: Начало уже положено. И, заметь, не нами!

Роден: Я отказываюсь продолжать эту тему. Я – против. Это мое мнение, и ты его слышал.

Шагал: Огюст прав – вы рано начали этот разговор.

Миро: ОК, давайте дождемся, пока еще кто-нибудь из нас полезет в петлю! Какие у нас были планы на сегодня?

Роден: Собирались после ужина сыграть в бильярд.

Миро: Кокс будем нюхать? Тогда поехали ко мне.

Как только совершили первый подход к кокаину, сразу же решили звонить проституткам. Шагал принялся трезвонить моделям легкого поведения, которыхназывал богинями. Девочки пообещали приехать через сорок минут. Я закурил сигарету и вышел на балкон. Миро жил на площади Толстого, и с балкона его квартиры удобно было наблюдать вечернюю кутерьму возле кабачков. Ван Гог тоже вышел на воздух.

– Что ты думаешь по поводу Яблонской? – произнес он.

– Мне нужно еще несколько дней, чтобы ответить тебе, – сказал я.

– У нее может не оказаться этих нескольких дней.

– Вы действительно собираетесь убить ее?

– Пока Роден против этого, мы этого не сделаем, – сказал Ван Гог. – Но я думаю, мы сумеем его переубедить. Яблонская слишком вызывающе себя ведет.

– Ты говорил с вдовой Пикассо? – я меняю тему разговора.

– По поводу шахмат и книг? – он смотрит вдаль, словно забыв про меня на долю минуты. – Я не буду разговаривать с ней об этом.

– Почему? – удивился я.

– Парни, идите нюхать! – прокричал Миро из комнаты.

Раздался звонок, вслед за которым появились четыре девицы. Все они были одинаково длинноноги, улыбчивы и худощавы. И, главное, они были одного роста, что особенно меня удивило.

Девушек было четверо, нас пятеро. Так получилось, что я оказался один в ванне с холодной водой. Я качался на волнах, заплывая все дальше, и с проходивших мимо яхт мне салютовали яркими флагами.

– Здесь занято? – женский голос.

Голая девочка лет шестнадцати, с торчащей грудью и плоским животом, забрызганным спермой.

– Залазь, – предлагаю я.

– Холодная! – ежится она, опускаясь в воду рядом со мной. При этом ее нога касается моей.

– Я добавлю горячей.

– Ты кто? – спрашивает она.

– В смысле?

– Их я всех знаю, – она кивает в сторону комнаты, где, судя по звукам, набирала обороты странная оргия. – А тебя вижу в первый раз.

– Я – писатель, – говорю я.

– Что же ты пишешь?

– Детектив.

– Я читаю иногда детективы, – призналась она. – А о чем твоя книга?

– Сложно сказать, – признаюсь я.

– Тогда о ком? – она формулирует вопрос иначе.

– Обо всех, кого я знаю. О Ван Гоге, о Родене, о Миро. Обо мне. О тебе, если захочешь.

– Не хочу, – она даже отодвинулась от меня, создав несколько миниатюрных волн. – Я не хочу участвовать в детективе.

– Я тоже не хочу, – сказал я.

– Ты забавный, – никогда раньше мне не говорили, что я забавный. Слушая ее голос, я испытывал неведомые ранее импульсы, идущие из потаенной глубины солнечного сплетения.

– Знаешь, такое редко бывает… – я с трудом подбираю слова. – Бывает,встречаешь какого-то человека, случайно, в дурацкой ситуации, и тут же понимаешь, что этот человек близок тебе, находится с тобой на одной волне… Понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю, конечно, – она улыбнулась уголками глаз.

– Сделай мне, пожалуйста, минет.

Ван Гог лежал на диване с сигарой в зубах, Шагал валялся на ковре, время от времени вяло хватая проститутку, сидевшую рядом с Роденом, за ноги, которые та свесила с кресла, в котором курила, всецело отдаваясь этому занятию. Две девушки сидели на корточках возле невысокого столика, убирая со стеклянной столешницы остатки кокаина.