Горан Петрович - Остров и окрестные рассказы

— Где мы находимся? Каково название этого острова?

— Мы называем его просто наш Остров, — ребенок опять успел открыть рот первым. — Слово «наш» мы произносим с маленького, а слово «Остров» с большого звука.

— Наш Остров?! Почему же я не обнаружил его на картах? — снова спросил тот же самый, таким же прохладным тоном.

Только тут я заметил под мышкой его левой руки охапку больших и маленьких рулонов — вероятно, карты этой части Океана. Из них капала вода темного цвета, как раз такого, как у волн в открытом море.

— По правде сказать, на картах его нет, — ответила моя жена. — Когда здесь проходило последнее судно, суши и не было. Просто стояла голая скала, которую мореплаватели не захотели удостоить именем и внести в лоции хотя бы из чувства самосохранения. Остров здесь теперь только потому, что мы его постепенно подсыпаем. Песчинку за песчинкой, камень за камнем — вот так и выросло то, что сейчас у вас под ногами.

К нашему удивлению, гость, который носил на себе полноту, напыщенность и свисавшую из кармашка золотую цепочку, отреагировал молниеносно. Его речь была прожорливой, а от спешки слова казались неприятно потными:

— Песок и камни из Океана? Прекрасно! В таком случае остров не ваш! Как раз наоборот, коль скоро Океан и все ему принадлежащее относится к нашим владениям, то, следовательно, остров создан из нашего имущества и может считаться нашей неприкосновенной собственностью!

Кто-то из нас троих открыл рот, чтобы попытаться что-то произнести, но тут четвертый, малоприсутствующий в разговоре путешественник стремительно возвратился из своих размышлений на землю, с любопытством снял очки и произнес:

— А кто вы такие?

Мы растерянно назвали свои имена.

Я вынес из нашей хижины несколько деревянных колод и положил их перед входом. Должно быть, гости очень устали, потому что они решили отложить в сторону и надменное поведение, и легкое презрение к нам. Моя жена предложила им воду и фрукты. Только теперь, вблизи, я заметил, что почти все они уже серьезно подпорчены годами. К тому же первый был измучен цингой. У второго, в двурогой шляпе, что-то постоянно искривляло изнутри улыбку, превращая ее в гримасу. Третий выглядел нездоровым в целом. Под глазами четвертого оставила темные круги бессонница. Кроме того, сейчас стало видно, что их одежда изношена, вся в мучительных заплатах, застиранная или обветшавшая, с присохшими морскими травинками, а в складках ее полно пыли и запахов застоявшихся ветров. Только внешность гостьи была безукоризненной, правда, если не обращать внимания на ее несколько странную привычку постоянно хлопать ресницами и строить глазки. И хотя с момента высадки все они казались мне откуда-то знакомыми, даже собрав вместе все их особые приметы, я не смог догадаться, кто они такие. Как можно учтивее я попросил гостей представиться.

Путешественники, словно почувствовав грозящую им опасность, снова вернулись к своему высокомерию.

— Фернандо Магеллан, — сказал первый. — Португальский исследователь, великий адмирал Королевства Испании и личный мореплаватель Его Величества Карла Пятого. Тебе, без сомнения, известно, что мой корабль «Виктория» первым в мире совершил плавание вокруг света, тем самым неопровержимо доказав, что Земля — это обычный шар!

Мне тут же вспомнились наблюдения моей жены. Действительно, манжеты на рукавах адмирала были из настоящих португальских кружев. Правда, не вполне чистых и не вполне целых. Время проделало печальные пустоты в некогда благородном переплетении нитей.

Второй гость оказался молчалив. Не проронив ни слова, будто храня на кого-то обиду, он вытянул вперед правую руку, до этого момента все время согнутую в локте и засунутую за борт не до конца застегнутого редингота. Содержимое своего кулака он на ладони поднес к моему незнанию. У меня перед глазами сверкнула золотая монета с его профилем, искаженным той же гримасой; вдоль кромки монеты шла надпись: «Bonaparte Premier Consul».

Третий путешественник встал, приподнялся на цыпочки, вдохнул побольше воздуха — казалось, он вот-вот лопнет от того значения, которое придает самому себе. Но довольно долго он ничего не произносил. Я уже испугался, что его удушит собственная важность, как он пробормотал:

— Ротшильд, банкир и барон...

Однако гостья все компенсировала. Оказалось, что она весьма и весьма склонна к монологу.

— Какой вздор! Такого со мной еще никогда не случалось! Просто не могу поверить, что наши хозяева меня не узнали! Ну постарайтесь, постарайтесь! Блондинка, безукоризненная фигура, глаза, родинка! Родинку видите? Во всем мире нет такой дыры, где бы меня не знали! Профессор утверждает, что в мечтах мужчин я существовала еще до собственного рождения. А где же профессор, куда он подевался?!

Действительно, куда делся четвертый путешественник? Видимо, воспользовавшись тем, что наша беседа стала столь увлеченной, он просто улизнул из разговора.

— Профессор! Герр Зигмунд! Профессор! — довольно раздраженно взывала блондинка.

— Я здесь, здесь! — наконец донесся голос из Пещеры, а вслед за ним у ее входа появилось и задумчивое лицо четвертого путешественника. — Должен признаться, я изумлен. Здесь полно снов! Вся пещера просто набита снами. Представляете: сны, и сны, и сны. Самые разные, такие, сякие. Одни как углубления не больше ласточкиного гнезда. Другие как залы, в которых может заночевать три роты солдат. Они капают со сводов и пробиваются из земли! Какая богатая добыча! А вы обследовали пещеру? Как далеко она уходит в глубину? Сколько в ней уровней?

— Обследовали?! — пожала плечами наша дочь. — Так она и состоит из наших снов. Таких Пещер очень много повсюду, на всем Архипелаге.

— Архипелаге?! — поперхнулся адмирал Фернандо Магеллан и тут же развернул свои карты.

Океан на картах вяло переваливался с боку на бок. Нигде не было отмечено ни пылинки суши. Повсюду простиралась бесконечная морская пустыня, по ее синей поверхности ползли сотни волн, увенчанных пеной. Дон Фернандо схватился за меч.

— Говорите! О каком архипелаге идет речь? Говорите, или я вас изрублю...

— Неужели вы не слышали, наш Архипелаг... — я попытался хоть что-то скрестить с его обнаженным оружием.

Но Магеллана это явно не удовлетворило. Поднятый вверх клинок рассек напополам мой ответ. Я обнял жену и ребенка, быстро прошептал для защиты короткую молитву, но тут неожиданно в небо взвился визг гостьи. Причина оказалась совершенно пустяковой. В ее волосы залетела букашка, которую мы называем «кусака». Адмирал смешался, опустил меч, его спутница продолжала визжать.

— Что за дикое место! Что за дикое место! — повторяла она.