Ладислав Фукс - Мыши Наталии Моосгабр

– Господа, вы начинайте окуривать, а я пойду накрывать стол.

И теперь кивнул Оберон Фелсах. Он взял со стола звонок, позвонил раз, потом второй. Тут же из темной двери у лестницы вышла экономка в кружевном фартуке и чепце, и мальчик сказал ей:

– Мари, стол к ужину накроет госпожа, это не ваша забота. А как обстоит дело с едой?

– Фукусы и другие водоросли уже готовы, – сказала экономка, и ее голос дрожал от страха, – шампиньоны готовы, черепаховый суп тоже. Рыба дожаривается. Пироги я допекаю.

– Пироги принесла госпожа, – ответил мальчик, – она вам уже сказала.

– Я принесла еще и другие кушанья, – сказала теперь госпожа Моосгабр, – не только пироги. Но мы съедим все это только после рыбы и грибов. Чтобы заранее не насытиться…

Экономка поклонилась и снова спросила, надо ли подать что-нибудь. Студенты и Оберон Фелсах покачали головами. Госпожа Моосгабр тоже покачала головой и окинула взглядом место у стены, где стояли ее большая черная сумка и перевязанный веревкой сверток. А экономка опять поклонилась и убежала в кухню.

– Она старая, дрожит от страха, но все время убегает, – сказал Оберон Фелсах, – в кухне у нее часы, ей нужен и новый буфет. Итак, теперь начнем. Зажжем свечи на втором этаже, где они пока не горят, и начнем окуривать. Госпожа пойдет в столовую и накроет на стол.

Встали с кресел студенты, встала и госпожа Моосгабр. Она тронула белой перчаткой бусы – бамбуковые шары, посмотрела на расщепленный стебель фонтана и подошла к стене, к своей большой черной сумке и свертку.

– Окуривать начнем сверху, – сказал Оберон Фелсах, – потом здесь в зале. А под конец в столовой за ужином. А пока госпожа все приготовит, – повторил он.

И госпожа Моосгабр взяла большую черную сумку и обвязанный веревкой сверток, кивнула головой – аж перья на шляпе затрепетали – и пошла к большим стеклянным дверям. Войдя в столовую, закрыла их за собой.

* * *

Оберон Фелсах и студенты поднялись по мраморной лестнице, поднялись медленно и спокойно, как посланцы неведомого короля. На втором этаже в своей комнате студенты прежде всего сняли уже расстегнутые плащи, а затем с Обероном Фелсахом подошли к окнам и стали зажигать свечи среди бокалов с вином, пирогов и цветов. Разговаривали они мало и тихо, как принято говорить во время священных обрядов. Говорили они главным образом о том, что происходит на улицах и площадях, и, наверное, о том, что это все можно увидеть по телевизору или послушать по радио, скрытому в стенах. Сообщения о заседании в княжеском дворце по-прежнему не приходили, зато сообщили о том, что перед дворцом скопилось тридцать тысяч человек. Они-де славят вдовствующую княгиню Августу и хотят, чтобы княгиня – если жива – вышла на балкон. Радио также известило, что на дворцовый балкон, вышел военный комендант города и от имени председателя Альбина Раппельшлунда призвал всех собравшихся успокоиться. Он объявил, что княгиня жива, но в княжеском дворце ее нет.

– А раз ее здесь нет, – объявил военный комендант города с балкона, – то она не может выйти на балкон и показаться людям. Это противно здравому смыслу. Столь же бессмысленно было бы захотеть увидеть здесь антилопу, – заключил он и добавил, что княгиня отмечает свои именины в Кошачьем замке – потомственной резиденции в предгорье. – Она жарит там шампиньоны и вяжет кружево.

Затем по радио сообщили, что министр полиции Скарцола пока еще не явился на заседание.

– Возможно, он вывихнул ногу, – сказал военный комендант города.

Когда в окнах второго этажа зажгли все свечи и должны были начать окуривать, Оберон Фелсах сказал:

– Телевидение, к сожалению, не работает. Странно. Послушаем тогда спутниковую станцию. Возможно, спутниковая станция сообщит больше.

И он, подойдя к стене, повернул рычажок. И они тут же услышали со спутников сообщения о том, что происходит в их городе.

– Люди не верят генералу, что княгиня жива, не верят и в то, что она в Кошачьем замке, – передавали со спутников, – народ упорно хочет видеть княгиню, даже разговаривать с ней. Перед княжеским дворцом собралось тридцать тысяч человек.

Оберон Фелсах вышел в коридор и исчез там в небольшой двери близ лестницы. К студентам вернулся с белым полотняным мешочком. Между тем студенты подготовили разные мисочки, коробочку с древесным углем и бутылку какой-то жидкости.

В мисочках они разложили по нескольку древесных угольков, подожгли их, а из мешочка насыпали ладан. Над мисочками тут же вознесся белый дым и наполнил комнату благовонием. Они вышли в коридор и подожгли угольки в других мисочках. В эту минуту спутниковая станция объявила, что тридцать тысяч человек перед княжеским дворцом неустанно возглашают славу вдовствующей княгине правительнице Августе, хотят ее видеть и все настойчивее требуют, чтобы председатель Альбин Раппельшлунд вышел на балкон и объяснил, что с княгиней. Коридор меж тем наполнился дымом, сладким небесным ароматом, и в его облаках студенты вместе с Обероном Фелсахом вошли еще в одну комнату. Когда и там вознесся дым, Оберон Фелсах попросил всех ненадолго сесть. Все сели на диван, и в эту минуту по радио в стене сообщили, что армия берет в кольцо тридцать тысяч человек, собравшихся перед дворцом. И тут же следом раздался крик, грохот и вопли о помощи.

И посреди крика, грохота и воплей о помощи прозвучали первые угрозы.

– Началось, – кивнул Оберон Фелсах и обнял студентов за плечи, их лица были странные и необычные, – они обвиняют Раппельшлунда в убийстве. Обвиняют в том, что он давно приказал умертвить и похоронить княгиню, что княгиня мертва. Обвиняют в том, что он живьем заточил ее во дворце. Обвиняют в том, что княгине приходится тайно скрываться в течение пятидесяти лет. А что передает наше радио?.. – сказал Оберон Фелсах с очень серьезным, но спокойным видом. Он встал с дивана и повернул рычажок.

– …все это гнусные обвинения, – вещало земное радио, – люди в городе не отдают себе отчета в том, что говорят, их обвинения взаимно исключают друг друга и лишний раз доказывают, что все это пустые сплетни. Люди в провинции умнее, начитаннее и образованнее, – вещало земное радио, – в нашей стране сплошная грамотность, в нашей стране производится самое лучшее мороженое, у нас везде киоски из стекла и пластика, и мы летаем на Луну. В нашей стране заботятся о молодых, а преступники беспощадно караются. Вдовствующая княгиня правительница Августа здорова и полна сил, – вещало радио, – и сегодня у нее именины. Она властвует как единственная и верховная правительница, вместе с председателем Альбином Раппельшлундом, с момента своего восшествия на престол пятьдесят лет назад. Сейчас она в Кошачьем замке, ест шампиньоны и вяжет кружево.